***
- А ты почему не купаешься? – она выбежала на берег, отряхиваясь. Схватила его за руку и повлекла за собой. Киске отчаянно сопротивлялся. Вода вокруг них бурлила, Йоруичи увлекала его всё дальше и дальше… - Мы замёрзнем. - Пф.. - Потеряемся… - Ерунда. - Утонем. - Никогда. Она сказала это так серьёзно, как будто могла гарантировать его и свою безопасность, но он видел, что это не уверенность, а лишь надежда. Нет, не лишь. Это надежда. Йоруичи верит в себя. В него. В них. Урахара притянул её к себе, обнял крепко-крепко и стоял так, пока она, облизав верхнюю губу, не протянула капризно: - А поцеловать? И сама потянулась к его губам, поймав его мимолётную улыбку. Море было ледяным, море посылало их к чёрту, но Киске это совершенно не волновало. Были только они, этот поцелуй и её ответ, затерявшийся в синих волнах: - Как ты справляешься с пустотой? - Никак… я просто иду к тебе.I. Лето
13 августа 2014 г. в 14:18
Урахара/Йоруичи
Море разбивалось о берег, осыпалось тысячами белых искр. Умирало, чтобы возродиться.
И смеялось. Так отчаянно. Так безрассудно.
Урахара опустил пальцы в воду и, лениво приоткрыв левый глаз, наблюдал за тем, как медленно, но верно, даже не думая об отступлении, к берегу подходила гроза. Или шторм.
Подобные детали не казались ему значительными.
С тех пор, как ворота Сообщества душ навсегда закрылись для него, ничто не казалось достаточно значительным.
Киске спас Шинджи, Оторибаши, Ядомару и других, но это ничего не изменило. Пустота захватила его. Она тянула вниз, уничтожала, жгла.
В этой пустоте было что-то мерзкое, неестественное, направленное против него…
Урахара перевернулся на спину. Море плакало, обдавая его солёными брызгами. Несчастное, оно звало солнце, но небесное светило не желало показываться.
Тучи заглушали его. Сдерживали, превратившись в плотную, непробиваемую стену.
Киске широко открыл глаза, и тут же горькая капля растеклась по ресницам.
Он вытер лицо тыльной стороной ладони.
Соль и горечь. Такие привычные… можно ли заполнить пустоту ими?
Сколько он уже бьётся над этим вопросом? Сколько дней выдаёт синей пучине свои тайны и ищет утешения в белесых брызгах?
День? Два?...
Урахара задумался. Он никогда раньше не терял счёт времени, разве что, когда Шихоин была рядом, но о ней сегодня лучше не вспоминать. Так что…
Вайзарды ушли неделю назад, а он незамедлительно уехал к морю, будто была какая-то особая правда в этих безразличных ко всему на свете волнах. Будто бы она могла спасти его от собственной никчёмности.
- Вставай, Киске!
Кажется, он уснул. Иначе как объяснить то, что голос, такой знакомый и такой далёкий, внезапно прервал его рассуждения. Этому голосу не полагалось находиться здесь, равно как и его обладательнице.
Но, тем не менее, она стояла перед ним. И судя по тому, с какой силой Йоруичи, наклонившись к нему, выкрутила его ни в чём неповинный нос, она не имела никакого отношения к призракам и видениям.
- Что ты творишь? – Урахара отпрянул, поглаживая больное место, – что тебе сделал мой нос?
Шихоин улыбнулась и откинула назад волосы, которые упрямый ветер уже через несколько секунд снова набросил ей на лицо.
Киске встал, потому что смотреть на неё снизу вверх не хотелось совершенно. Он и так чувствовал себя совершенно беспомощным рядом с Йоруичи. Да, ещё и эта улыбка, не предвещавшая ему ничего хорошего…
- Твой нос бы следовало оторвать… как и другие части тела, - сообщила она, немного помедлив.
- Ты обиделась, что я уехал без тебя? – Урахара улыбнулся, надеясь свести всё к шутке, но его попытка была стёрта в порошок язвительным взглядом янтарных глаз.
- Я никогда не обижаюсь. Ты ведь знаешь.
- Так в чём проблема?
Слова его потонули в шуме волн. Море разбивалось о его ступни, море звало к себе. Море знало о чём-то, и Киске просто обязан был услышать это, понять…
- Проблема в том, что ты сдался.
- Я… нет.
- Да, иначе бы ты не сбежал сюда сразу после их отъезда.
Он опустился на песок, запустил пальцы в волосы. Нет смысла отрицать очевидное. Он сбежал от Шихоин к морю, потому что чувствовал себя слабым. Полностью обессиленным. Выжатым.
Йоруичи не поймёт его. Она всегда была сильной, гордой… Она бы не стала скрываться от самой себя, она бы приняла этот бой и обязательно выиграла.
Ведь если бы было иначе, мир непременно развалился. А он ещё раньше мира.
Урахара вздрогнул, когда её рука осторожно легла к нему на плечо. В этом движении было столько нежности, ласки. Терпения.
Он не осмеливался смотреть ей в глаза, дышал через раз и чувствовал, как отступает пустота. Слышал, как она корчится, выбрасываемая на берег маленькими порциями, смываемая вечными волнами.
- Ты не виноват, ты не мог предотвратить этого, Киске… Айзен всех нас провёл, слышишь? И он был бы рад, если бы узнал, что ты сдался.
- А ты? – он поднял голову и посмотрел на неё, постепенно успокаиваясь, чувствуя себя почти счастливым рядом с ней.
- Я была сердита на тебя и хотела убить, - Йоруичи улыбнулась и потрепала его по голове.
- Как ты справляешься с пустотой?
Она хмыкнула и возвела глаза к небу, определённо не желая отвечать. Губы её сжались в тонкую, упрямую линию. Затем она топнула ногой, подскочила и, сбросив одежду, кинулась в холодное горькое море.
Урахара пожал плечами, сложил её кофту и брюки аккуратной стопочкой и, подложив под голову эту импровизированную подушку, растянулся на берегу.
Перед ним была самая прекрасная из всех картин – Шихоин, обрамлённая волнами, ветром и холодным, пропитанным свободой и настоящей жизнью летом.
Да, точно… идёт второй месяц лета. Июль. И как можно было так бесстыдно выпасть из жизни?
Он наблюдал за ней, любовался её грациозным, сильным телом, а когда она окуналась в морскую пучину, всматривался в серое, нависшее над ними небо.
Йоруичи поняла его. Простила. Подарила надежду. Как он мог сомневаться в ней? Какое право имел сбегать?
Удивляясь собственной глупости, Киске думал над тем, что следует сделать дальше. Мысли послушно выстраивались в ряды, цепочки, системы. Жизнь казалась ему почти совершенной.