flashback - Началось все в детстве. Когда она забирала все игрушки себе. - Но это глупо... родители ведь любят детей одинаково! - я развел руки, стараясь ее не задевать, потому что сидели мы на кровати - А у нас получилось так, что я папина, а Рика была маминой. - Девушка помотала головой и посмотрела на аккуратные ноготки с маникюром. - Как так? - Ну... они нас как-то разделяли... В смысле.. точно знали, кто из нас кто, - она подняла испуганный взгляд, - И папа больше потакал мне, а мама была строга... А с Рикой было наоборот. - А парень... - Дориан? - Что за странное имя? - Его отец был помешан на "Портрете...". Помню даже, говорил, что такой человек на самом деле есть. - Но это ведь бред... - Потому я и не ходила в гости к его семье и вообще держалась от Дориана на расстоянии. - А почему убиваешься так? - Из-за предательства сестры. end flashback
Она ворочается. Опять что-то снится... Ложусь на бок и обнимаю ее, снова начинает бить кулачками... Видимо, во сне что-то не так, потому что она беспокойная. Приходится обнять ее сильнее. Начинаю что-то шептать ей в макушку. Что-то несвязное и абсолютно бредовое. Но она успокаивается. И это не может не радовать. Она сказала, что ей двадцать шесть. А так по виду ей дашь всего-то двадцать два, максимум. Она маленькая. Маленькая обиженная, но сильная и жутко серьезная. Романтик фигов... Спать пора, режим все же... а как-то даже и не хочется. Хочется вот так лежать и наслаждаться ее размеренным тихим дыханием, слушать тишину дома... - Успокойся и спи... - услышал я от нее. - Что? - Ты мешаешь мне смотреть сон. Там ты меня любишь... - маленькая девочка, я и так тебя люблю. Собственно говоря, после этой ее фразы мне стало легче и все мысли успокоились, так что можно было спокойно спать. Удобнее ее обнимая и еще раз поцеловав в макушку, я уснул.***
Утро выдалось жарким, так что девушка, успевшая за ночь выпутаться из объятий молодого футболиста, желая сделать себе удобнее, умудрилась запутаться в простыне. Так что теперь она лежала закутанная в простыню и мило бурчала. - Доброе утро, - проводя по лицу ладонью, произнес Фернандо, а затем рассмеялся, когда увидел, что снова учудила его маленькая гречанка, - Гусеничка. - Когда ты прекратишь называть меня разными животными? - Это насекомое. - улыбнулся он и убрал мешающую прядку с ее лба. - О! Это еще лучше! Спасибо тебе, мистер жираф, что назвал меня никчемным существом. - проговорила она и с большим трудом перевернулась на бок, так, чтобы быть спиной к нему. - Насекомые милые. - проводя ладонью по оголившемуся плечу, тихо смеялся мужчина, - Ну, разве что кроме пауков... - О! Спасибо! - Я же не называл тебя паучком... - Только что, между прочим... - поворачиваясь и все еще мило дуясь на него, ответила девушка. - Зато так мне удобнее сделать кое-что... Ты не будешь уворачиваться. - Что? - Вот, что. - осторожно касаясь ладонями лица возлюбленной, молодой футболист приблизился к ее лицу, - Можно? - Ты еще спрашиваешь? - касаясь кончиком носа его носа, прошептала она, - мне казалось, что мы еще вчера все решили. - И правда. - улыбнулся он и снова, как будто в первый раз, боясь сделать что-то не так, легонько ее поцеловал. Распутывая руками столь ненужную сейчас простыню, мужчина продолжал целовать ее, понимая, что не сможет насытиться ею еще очень-очень долго... Фернандо оторвался от нежного и изящного ушка, не в силах просто смотреть на ее нежную и золотистую кожу, которая манила попробовать ее на вкус. Скользнул губами вниз, слегка задев зубами мочку. И начал покрывать горячими влажными поцелуями шею. Слегка прикусывая, словно не мог насытиться, и сразу же целуя это место, чуть касаясь языком. "Черт. Черт. Черт." - были мысли испанца, когда она в очередной раз выдохнула и повела плечиком. Торрес старался сдерживаться, правда старался. А нужно ли? Нет, он не был бабником. Да и практики такой, "о каждой новой девушке", у него и речи быть не могло. Может из-за своей принципиальности он так и не женился к двадцати восьми годам-то? Но сейчас, лаская изгиб ее шеи, переходящий в плечо, и слыша ее надрывное, затрудненное дыхание, он понимал, что надолго его контроля не хватит. Если честно, то он уже его потерял. Давно. Еще тогда, когда услышал ее возглас в баре, как оказалось, одно из немногочисленных выражений, что она знала на его родном языке. Уже тогда что-то шевельнулось в нем, давая понять, что с ней не будет скучно. Нигде. Никогда. Ни в чем. - Я не... ох, - интересно, а она понимает, с какой силой сжимает мне плечи? - Нандо... что ты... - она со всхлипом втянула в себя воздух, когда он, наконец, распутал ее кокон, открывая полную упругую грудь. Красивая грудь, которая просто манила его к себе. Попробовать ее... Он так и видел, как Шаткая выгибается в его руках от легчайшей ласки. Помнил это. Потому что она почти так же распутно хорошо вела себя пять дней назад, у того бара, когда он подхватил ее, чтобы не дать упасть на скользкий асфальт. - Что я? - мужчина не выдержал и начал спускаться от ключицы к груди, при этом позволяя ей чуть больно проводить ногтями по его шее и плечам, прижимая ее к себе за талию. - Ты будешь меня целовать?, - сдавленно прошептала девушка, и каждый звук отдавался в паху, - Или будешь продолжать мучить? И пока она не успела сказать какую-нибудь еще глупость, язык футболиста скользнул между ее губами и вступил в сражение с ее, заставляя отвечать и отступать. И вот девушка уже перевернулась так, чтобы взять инициативу в свои руки, но нет, она прижата к простыням, при каждом малейшем движении прижимаясь к его пульсирующему члену и заставляя его терять голову от этих движений. - Мне кажется, тебе нравится, когда тебя мучают, - выдохнул он ей в губы, больше не сдерживая себя. - Судя по твоей реакции, тебе не просто нравится. Тебя это заводит. Гречанка на мгновение оторвалась от его рта и, тяжело дыша, посмотрела на него остекленевшими от страсти глазами. А потом, как голодная, накинулась на него, схватив волосы у его затылка и потянув вниз, прямо к себе. Представляя себе все, что сделает с ней прямо сейчас, Торрес с жадностью принял тот поцелуй, который она предложила. Он не намерен больше терпеть. И она тоже, иначе не стала бы так рисковать и дразнить его. Он не сдержался и сильно прикусил ее за губу, из-за чего они оба почувствовали металлический привкус. Послышался неясный хриплый вздох, который заставил Нандо силой держать себя в руках и не наброситься на нее сейчас. Ему хотелось ее тут и сейчас, но мозгом он понимал, что не нужно торопиться. Выступающие ключицы, полная грудь, чуть выступающие ребра... все подверглось мягкой любовной пытке поцелуями со стороны молодого мужчины Глядя прямо ему в глаза, девушка провела по своим полным, немного припухшим губам своим быстрым язычком, оставляя влажный след. И медленно провела ладошкой по накаченному прессу, скрывавшемуся от нее все это время или под кофтой или под майкой. Она задержалась на его груди, еле касаясь шеи, и снова возвращаясь к напряженному прессу, она провела ладонью ниже и замерла на его бедрах. - Одумайся... - хрипло прошептал он, уже притянув ее к себе и боязливо прикасаясь кончиками пальцев к чуть пухлым щечкам и губам, - Пожалуйста, Шаткая, одумайся... Скажи мне прекратить. - Нет, - потянувшись к его губам, прошептала она, - Не скажу. Никогда не скажу. Торрес мысленно благодарил Бога за то, что тогда все же вышел из прокуренного бара и наплевал на спортивный режим. Теперь они знакомы пять, пять мимолетных дней, и он собирается сделать с ней что-то абсолютно неприличное, о чем никак нельзя распространяться.... Все шикарно! Все ровно так, как обычно описывают в сопливых романах. Нет, вы не подумайте, Нандо не читал эти книги... Ладно, было один раз. И то, из-за того, что Олалья была беременная и устроила спортсмену истерику про то, что он абсолютно не интересуется ее увлечениями. - Cambió de idea ... Le ruego que... [испан.: Одумайся... Прошу тебя...]- целуя изгиб шеи простонал он. - Nando, den katanoó. Den [греч.: Нандо, я не понимаю. Нет] - цепляясь за его плечи сказала она. Оба друг друга не поняли, но было ясно, что никто отступать и не думает. Она только лукаво улыбнулась уголком губ и вздернула бровь. О да, он отлично понял все, что она хочет. - Шаткая, - прошептал он гортанно, сильно впиваясь пальцами в бедро девушки. Его голос был очень низким и опасным, пробуждающим в гречанке все самое дикое и страстное, все то, что обычно просыпалось только с чем-то особенным. - Ммм... холодно, - это и было катализатором для мужчины. Удобнее устроившись меж ее ног, футболист одним медленным, но чувственным движением заполнил ее всю, получая, как награду, удовлетворенный вздох от нее. - Ты знала, что так будет. Его хитрая ухмылка не обещала ничего хорошего. - Не нужно, - мягко попросил он. Когда гречанка захотела перевернуться и подстроить ритм под себя, ведь ее не устраивало, как Нандо ее медленно мучает... Разочарованно девушка выгнула спину, чем Нандо воспользовался и и ухватил губами сосок. Толком не понимая, что вообще делает, она открылась ему навстречу. Чувствуя, как с каждым его движением все сильнее и сильнее разгорается огонь в ее теле. Резко поднимаясь в сидячее положение, он тянет и ее за собой и рывком усаживает ее у себя на бедрах. Шипит. Её ноготки больно впиваются в кожу на плечах, оставляя при этом красные полумесяцы. От потрясения у девушки вырвался сдавленный стон. Она оказалась в кольце горячих рук большого мужчины, прижимающегося к ее груди и бедрам, заставляя чувствовать все гораздо отчетливее. - Ты долго дразнила меня, - мягко прошептал он ей на ухо, обдавая разгоряченную кожу горячим дыханием, а его руки... - Всего лишь купила другое платье, - потрясенно выдохнула она, когда почувствовала, что уже скоро придет время разрядки. - Это не платье - рыкнул он, начиная двигаться быстрее и заставляя ее тем самым громко простонать. - Так нельзя, - она уперлась ему в грудь, пытаясь отодвинуть от себя, а бедрами подавалась навстречу ему. - Дизайнеры старались. - О, да..., - Нандо не слушал ее, продолжая двигаться и покрывать ее ключицы влажными поцелуями и совсем не понимая, зачем он снова вспомнил про то ее платье на вечере сейчас. - Куплю еще такое платье. - сказала она и прильнув к его губам резко провела по плечам ноготками. - Не позволю! - последнее резкое движение, и он обессиленно опускается с ней в объятиях на кровать и накрывает их простыней. Сегодня они останутся в кровати на весь день. Просто потому что вставать нет ни сил, ни желания. - О, Боже, - выдохнула она, когда почувствовала его губы, на мочке уха и шумное дыхание. - Нет, всего лишь Нандо, - девушка неосознанно обхватила его ногой за талию и, прикрыв глаза от наслаждения, вжалась в его бедро. - Так, наглый испанец. - чуть погодя сказала она, приподнимаясь на локтях, - Ты меня совратил, ты меня и корми. Отобрав у футболиста простыню, девушка завернулась в нее, как это делали раньше в Греции, и, задорно смеясь, побежала на кухню. А Фернандо так и остался лежать на чуть приподнятых локтях и наблюдать за веселой раскрасневшейся девушкой, пока та не издала какое-то нечленораздельное ругательство и с кухни не послышался глухой удар. Только тогда, понимая, что маленькую шатенку снова нужно от чего-то спасать, футболист поднялся с кровати и, лениво натянув боксеры, пошел на кухню, при этом не забывая посмеиваться над возлюбленной.