Программа Максимум в Зеленолесье. Скандалы, интриги, расследования

Все началось с пустяка: Трандуила одолела осенняя хандра, а потому зеленолесский владыка метался из одного прекрасного угла своего дворца в другой, не менее прекрасный. То ему хотелось перешить весь свой гардероб (портные падали без чувств, зная, сколько королевского тряпья вмещают в себя недра шкафа), то приготовить праздничный стол и устроить небывалое веселье (а вот эта идея пришлась по вкусу почти всем жителям дворца). Не изъявили особого желания лишь супруга короля Инэс – она еще помнила последствия предыдущего гуляния – и советник Галдор, он в тот день застрял в кладовой и вообще все пропустил. Но вскоре пыл Орофериона остыл, и про эти сумасбродные идеи король более не вспоминал. Хандра продолжалась. Трандуил пропадал в библиотеке, упиваясь детскими сказками, что читал когда-то совсем еще юному Леголасу перед сном; музицировал на веранде по ночам – вся живность пряталась, ища спасения от столь «прекрасной» музыки, а дворцовые жители метались в поисках сна. Но король Трандуил не обращал внимания на отсутствие достойных слушателей (он-то знал, что обладает потрясающем талантом музыканта) и продолжал играть на скрипке, свирели, музыкальном треугольнике и цветочных вазонах. Если ему не спится – так не спится же никому. А еще владыка писал стихи. - С тобою, милый Элронд, под луною Осушим кубки мы «на брудершафт»! Но я один, наедине с тоскою, Холодный, мрачный леса падишах… Трандуил закрыл глаза, прислушиваясь к своему сбивчивому дыханию, а после, скрестив руки на груди, вопросительно взглянул на советника: - Что скажешь? Как тебе? - Простите мне мою дерзость, - заерзал эльф, - есть некоторый нюанс, который никак не ложится на слух… - Говори уже! – И Трандуил любовно пробежал глазами по строчкам, старательно выведенным королевским почерком. - У поэмы сбивается ритм. И звучит она гротескно. Не пристало королю так яро выражать свои эмоции в одах, это в духе влюбленных юношей. А вы, мой король, простите, лорду Элронду будто бы, с позволения сказать, серенаду поете. Любовную… Ороферион вспыхнул: - А ну пошел вон отсюда! Тоже мне, советчик нашелся. Ты ведь ни орочьей унции в поэзии не понимаешь! Азог тебя задери с твоими советами! Советник, откланиваясь, поспешил оставить короля, впавшего в истерику, в одиночестве. Он задом пятился к выходу и уже почти нашарил дверную ручку, но тут же отскочил, как ошпаренный: - Королева Инэс, моя госпожа… - Эльф склонился в поклоне. - Доброе утро, Морохир, – сказала Инэс, улыбнувшись, а после, прижав ребро ладони к щеке, приглушенно спросила, - он что, опять читал тебе свои стихи? - Избранные, - уточнил эльф. - Ууу, дело совсем плохо… Ну ты иди, оставь нас одних. - Как пожелаете, моя госпожа. Морохир куропаткой протиснулся к выходу, а уже там, за дверью, облегченно вздохнул, вытирая рукавом одеяния вспотевший лоб. На сегодня его утренним мучениям подошел конец. - Я вижу, ты снова окунулся в творчество, - сказала Инэс, присаживаясь на королевский трон и расправляя подол платья. - Да, я как раз написал этой ночью новый сборник стихотворений о наших дворцовых слугах. Послушай! И, не дав жене вставить и слова, Трандуил, громко откашлявшись в сторону, звучно начал: - Твой голос льется в вышине, И в страхе все бегут кругом… Он сделал паузу и с любопытством посмотрел на супругу. - Это про наших менестрелей? – скептически подняв бровь, предположила Инэс. Трандуил утвердительно кивнул и закончил: - Не пой, красавица, при мне, А пой при ком-нибудь другом! В зале повисло гнетущее молчание. Король в ожидании похвалы снова уставился в ворох своих бумажек, а Инэс пыталась совладать с эмоциями и справиться с нервным тиком. Муж в любой момент мог уличить ее дергающийся глаз. К счастью, все это вскоре прошло, и девушка, кашлянув, произнесла: - Чудно. Трандуил, послушай меня, нам стоит кое-что обсудить, и это слишком важно, чтобы откладывать на потом. - Если ты о тех клавесинах, что я выписал из Итилиэна, то можешь даже не пытаться. Мое решение нельзя изменить, к тому же, я заплатил достаточно золота из казны, чтобы отсылать их теперь назад, - нашелся с ответом король, ковыряясь в многочисленных свитках, лежащих на столе. «О, небеса! – подумала девушка. – Он-таки заказал эти гробы с клавишами!» - Я как раз хотела поговорить об Итилиэне, мой дорогой. - А что с ним не так? Я, кажется, писал письмо Леголасу, где в подробностях описал свои пожелания насчет главного сада и палат врачевания. Думаю, мой сын достаточно взрослый, чтобы решить эти дела самостоятельно. - Разговор пойдет о тебе, Трандуил. В последнее время я и наши приближенные стали замечать в твоем поведении некоторые странности. Ты не спишь ночами, пропадаешь в библиотеке, возвращаешься под утро, в слезах и с книжкой под подолом платья, а потом эта музыка… Я, конечно, не против прекрасных мотивов в нашем дворце, но не цветочные же горшки, позволь! - К чему эти бессмысленные речи, Инэс? – Трандуил отвлекся от своего занятия и строго посмотрел в глаза супруги. – Если ты пришла сюда только для того, чтобы капать мне на голову, то потрудись закрыть дверь с обратной стороны. - С твоего позволения, я написала обо всем Леголасу. Он лучше знает тебя и твои предпочтения. К тому же, его ответ мы получили весьма скоро. Принц приглашает тебя в Итилиэн, развеяться и немного сменить привычную обстановку. К тому же, в новом месте ты всегда можешь найти вдохновение. Ах, эта мудрая полуэльфийская женщина знает слабые точки короля Зеленолесья. Трандуил, поразмыслив часок-другой, понял, что в своем королевстве его уже не вдохновляют привычная тишина и зеленые кроны деревьев, а потому велел слугам немедленно собирать экипаж. Личный конь короля был подготовлен в считанные часы, а также свита, которой дали особое задание – следить за каждым истерическим выпадом Орофериона и, по возможности, пресечь все возможные раздражители. А ими могло стать все что угодно. Инэс опасалась, что ее супруг может выставить себя в дурном свете, загоревшись идеей написать очередной стих про красоту беличьих родов или, еще хуже того, запечатлеть сие на картине. Но и скучать Трандуил тоже не должен был, а потому заботливые слуги запаковали в личную поклажу короля несколько бумажных свитков, ограниченное количество чернил и всего одну книгу, повествующую о ранних событиях второй эпохи Арды. Короля провожали все подданные, как горох высыпавшиеся из дворца. Кое-кто махал платочком вслед, другие пустили горькую слезу, и только Инэс, сложив на груди руки, улыбалась отъезду супруга – теперь-то она спокойно сможет выкинуть из дворца все музыкальные инструменты и мольберты. По разработанному Инэс, Леголасом и Галдором плану, король Зеленолесья Трандуил Ороферион должен был вернуться спустя несколько месяцев в добром расположении духа и полнейшим отсутствием тяги к прекрасному, а именно – искусству. Правда, план сработал не совсем так, как предполагалось. Во-первых, ни о каком спокойствии, которое так жаждали увидеть советники и слуги на лице своего короля, речи быть не могло. Трандуил прибыл в свой дворец возбужденным и полным идей по осуществлению своих гигантских (по масштабу) планов. Во-вторых, он приехал не один. Нет-нет, дело вовсе не в свите, хотя она прибыла почему-то в неполном составе. Разношерстная компания, которая переступила порог дворца, сразу же не понравилась его обитателям. Гномы. Ороферион привез с собой целую армию гномов-каменщиков! А еще за ними следом прибыли груженые обозы с темным гранитным куском. А в-третьих, пещерный дворец наполнился еще бОльшим шумом, чем было до отъезда владыки. Собственно, причина всего этого была одна – Трандуил решил соорудить себе памятник. Побывав в прекрасно отстроенном Итилиэне, а заодно послушав рассказы Гимли о дивных статуях в гномьем царстве Эреборе, отстроенном теперь великими гномьими мастерами, король понял, что в интерьере его замка не хватает показателей величия короля. - Даже на могиле глупого Кили стоит огромный памятник! – восторгался он, с аппетитом вкушая ароматную лепешку. – А у меня нет ни одной статуи, воспевающей мой авторитет и заслуги перед государством! - Прости, Трандуил, но статуя на могиле гнома Кили это надгробный камень! Ты ведь живой! – попыталась развеять суждения супруга Инэс. - И о нем помнят, слагают песни и легенды. Поэтому мне просто необходимо соорудить подобный памятник себе, потомкам в назидание! - Моя госпожа, это бесполезно, - прошептал советник Галдор, чувствуя, что грандиозной стройки им не миновать. А гномы, тем временем, делали свое дело. Огромная каменная глыба постепенно приобретала форму и очертания владыки Зеленолесья. Надо сказать, мастера выполняли свою работу от души, потому что четырехметровая статуя короля, будучи не до конца отточенной кирками и прочими инструментами, уже внушала благоговение. Проходя как-то раз мимо статуи, над которой корпели каменщики и скульпторы, виночерпий Гелион заметил: - Вот посмотришь на него, взгляд, будто насквозь пронизывает, так и говорит тебе всем своим видом: «Дурак ты, эльф, сущий дурак!» Тем временем Трандуил расцветал с каждым днем. Он по нескольку раз приходил лицезреть гранитную статую и не мог подобрать подходящих слов. Одно знал точно – величественен владыка Зеленолесья, и статуя, рукотворный памятник, говорит об этом своим видом. По поводу открытия памятника Ороферион решил закатить настоящий праздник. Он разослал приглашения в окрестные земли, приглашая всех желающих присутствовать в этот памятный день на «дне величества Трандуила» - так он сам решил назвать этот день и внести его в список праздников, отмечаемых в эльфийском государстве. Так, в заботах и хлопотах, король и сам не заметил, как статуя была закончена, и наступил долгожданный день. Перерезав красную ленточку, Трандуил долго смотрел на гигантскую статую, установленную в самом высоком зале его дворца. Все гости, прибывшие в этот день в гости к владыке, перешептывались и стояли кучками – никто и подумать не мог, что Ороферион решится на такой важный шаг. - Поздравляю, отец, и вас, госпожа! – Леголас улыбался, держа в руках кубок с вином, и косо поглядывал вверх, туда, где находились глаза Трандуила-статуи. – Похожи так, что отличить трудно. - Работа гномов, принц Леголас, - ответила Инэс, но говорила она сдержанно, чувствовалась печаль в голосе, ведь с этой статуей ее супруг совсем потерял покой. - Напоминает мне одну картину в Итилиэне, - продолжал принц, - но я, пожалуй, промолчу. - Раз начал, заканчивай! Это приказ! – Трандуил лопался от гордости, и не мог представить, что его статуя, этот великий памятник, может что-то напоминать, тем более, какую-то там картину. Он единственный и неповторимый в своем роде! - В одном из залов резиденции есть весьма необычная картина. Изображает она осла. - Да как ты можешь, Леголас, сравнивать мой памятник с ослом? – медленно закипал король. - Дослушай, отец. Так вот, взгляд этого осла пронизывающий, ясный. И есть поверье, что смотрит он с картины лишь на ослов. Много зевак решилось проверить – ослы они или нет – а потому вставали в разных местах зала и смотрели на осла. - И что же? – удивилась Инэс. – На всех них осел смотрел? - Увы, - пожал плечами эльф, - на всех смотрел, из любой точки комнаты! - Да где ты видел зевак не ослов? – поинтересовался Трандуил. – На то они и рождаются, чтобы на них вот такие вот ослы с картин смотрели. Только я не пойму, причем здесь моя статуя? - При том, отец, что взгляд у памятника королю Трандуилу очень сходен со взглядом того осла. Так и говорит: «А ведь ты осел, приятель!» Орофериона сразил смех, но слова сына были лестны. Он еще раз возвел взгляд на свою статую и убедился в твердости взгляда каменного Трандуила и решил для себя, что воздвиг он гранитного провидца, с легкостью уличающего ослов и глупцов. Теперь он готов был треснуть от переполняющей его гордости – ведь ни одна статуя в Эреборе или в садах лорда Элронда не могла определить ум смотрящего на нее. Праздник вскоре подошел к концу, гости разъезжались, некоторые восторгались смекалкой короля и его величием, другие же молча, скупясь на комплименты, откланивались. «Завидуют…» - думал Трандуил. «Осел самовлюбленный!» - думали чужеземцы. Теперь же владыка проводил все свое свободное время возле статуи, он часами любовался ей, порой поглаживал каменные полы одеяния или протирал королевские гранитные сапоги тряпочкой – пыль и в Зеленолесье есть. Но со временем стало Трандуилу казаться, что памятник и на него косо смотрит. И так он подходил, и эдак, а казалось ему, что статуя эта с него глаз не сводит. - Глупости! Выдумки! – отмахивался от непрошенных мыслей Ороферион, со злостью задвигая ночную вазу под кровать. Но даже во сне перед глазами его стоял громадный каменный Трандуил. Бывало, эльф просыпался в холодном поту, чудилось ему, что памятник на него смотрит своим испытующим взглядом, а потом створки губ распахиваются, и статуя говорит металлическим голосом: - Осел ты, Трандуил! Сущий осел! – И хохочет. А Трандуил во сне кажется себе маленьким, беззащитным, как песчинка в море. В панике владыка подскочил в постели, снова увидев кошмар последних ночей, сердце колотилось, как у зайца. - Все, пора покончить с этим! – решился он и, путаясь в ночной сорочке с рюшами и скидывая колпак с кисточкой, выскочил из спальни. У Инэс затекла шея, потому что подушка упала. Поправив одеяло, королева решила устроиться поближе к мужу, но не обнаружила его в постели. Решив, что он опять любуется своей ненаглядной статуей, девушка, накинув шаль, вышла в коридор. Она застала Трандуила, стоящего перед памятником со свечкой в руке. - Опять не спишь, - произнесла она. - Я его создал, я его и снесу, - четко проговорил король. Инэс подошла ближе и встала рядом с мужем: - О чем ты, дорогой? - Подержи свечу. И Трандуил, отдав подсвечник супруге, легко накинул на талию статуе грубую веревку, завязался узел. - Подожди, не руби с плеча, - попыталась остановить его Инэс, но Трандуил с силой дернул канат. На грохот от разбившейся не мелкие куски статуи сбежались стражи и слуги. От былого величия не осталась и следа. Каменная корона прикатилась к босым ногам владыки. Ороферион пренебрежительно пнул кусок камня и зычно крикнул, оглашая весь дворец: - Я – не осел! Этой ночью в замке никто не спал. Слышались звуки барабана.