Но мы лежим на склоне холма И мне кажется, что это всё ерунда. Люди на холме кричат и сходят с ума, Разбиваются, падая с вершины холма. Наутилус Помпилиус — «Люди на холме»
Вот и ещё один концерт подошёл к концу. Ненасытная толпа всё ещё кричала, звала их вновь выйти на сцену, не обращая внимания на то, что они уже отыграли дополнительные песни. Группа отдыхала. И только Эдмунд сидел в стороне за столом и подписывал гору вещей, что принёс охранник. Нет, его это почти не утомляло. За многие годы популярности Шклярский привык ставить свою роспись на вещах. Но с каждым годом рука всё сильнее уставала. И к этому он тоже привык. Иногда при виде стопки дисков Шклярского пробирало легкое отвращение и рука уже заранее начинала ныть. Но это того стоило. Эдмунд видел счастливые лица людей, что получают свой заветный диск. Он любил дарить счастье людям, и делал это несмотря ни на что, даже на смертельную усталость. Пока рука Шклярского машинально выводила иероглифы на бесконечном количестве книг, дисков и плакатов, мысли его витали где-то далеко. Он думал о своём сне. «Почему мир вокруг изменился? Акулина повзрослела лет на пять. Может, вся эта долина — лишь отражение её внутреннего мира? То, как она его видит и чувствует? А может, это я изменился? За один год? Странно».* * *
— Вы всё-таки вернулись, добрый молодец, — Акулина улыбалась ему сквозь непрошеные слёзы. Теперь Эдмунд разглядел её внимательнее. Русая коса до пояса почти расплелась, ветер разметал в разные стороны слегка завивающиеся локоны. Простой, но красивый сарафан был вручную расшит красной нитью. Нежный цветочный узор очень подчёркивал её хрупкую фигуру. Босые ступни бесстрашно ступали по жёсткой траве. Лицо её было очень милым: курносый нос, лёгкие веснушки и большие глаза, что, казалось, могли вместить в себя весь звёздный небосклон. Она была проста, чиста и открыта всему миру. Шклярский невольно залюбовался столь дивным образом, что так сильно напомнил ему Алёнушку из старых сказок, что он читал в детстве. — Здравствуй, Акулина, — Эдмунд тепло улыбнулся. — Почему так долго не захаживали в гости? — девочка склонила голову набок. — Я не мог найти верную дорогу. — Не знала, что так красиво поёте, вы музыкант? — Да. — Я люблю музыку. Но все разговоры потом. Уже поздно. Идёмте в дом, я вас чем-нибудь угощу. Акулина взяла музыканта за руку и, улыбнувшись, потянула в сторону своей избушки. Наверное, только дом девушки почти не изменился, просто стал немного чище и уютнее. Тепло от большой печи мгновенно согревало и расслабляло. В воздухе витал какой-то приятный терпкий и в тоже время сладкий аромат съестного. Хозяйка усадила гостя на табурет, а сама начала накрывать на стол. Пока Акулина была занята приготовлениями к позднему ужину, её рыжая кошка прыгнула Эдмунду на колени и, удобно улёгшись, задремала. Девочка поставила на пол маленькую плошку с кашей. Маруся повела своим пушистым ухом, открыла один глаз. Почуяв запах еды, кошка, вильнув хвостом, спрыгнула на пол и принялась за угощение. Та же самая каша с репой. Конечно, выбор был невелик, но после сытного ужина Акулина достала варенье и хлеб, налила в кружки парного молока. Эдмунд вспомнил вкус молока, что принесла однажды домой мама. И вот Акулина уже убирала со стола, не обращая никакого внимания на предложения Шклярского помочь. После завершения всех дел девочка взяла своё шитьё и продолжила работу. — Скажи, как ты одна управляешься с такой огромной работой по хозяйству? — Ой, я уже давно привыкла, — она закусила губу, — а вы, мой милый гость, не тяжело ли постоянно странствовать по свету? — Я уже давно привык, — ответил Эдмунд, улыбнувшись. Шклярский ещё с самого начала заметил, что под её улыбкой скрывается глубокая печаль. — Что тревожит тебя? Почему ты так печалишься? Может, я могу помочь? — Ой, а как тут поможешь, — Акулина тяжело вздохнула и отложила шитьё, — Того, кто ушёл, уже не вернуть. Был у меня жених — хороший, добрый. Но призвали его на битву славную во чистом поле, да так он и не вернулся. И сообщили мне его друзья-товарищи, что он пал в бою, как герой. Плакала я горючими слезами три дня и три ночи, но вскоре привыкла. Теперь живу тут с Марусей да вспоминаю моего храброго воина. Молчание повисло в воздухе. Эдмунд не знал, что сказать. — Знаете, вы можете мне помочь, — Акулина внимательно посмотрела на музыканта. — Чем? Я сделаю всё, что в моих силах. — Однажды на праздник подарил он мне гребень. Очень красивый гребень. Жених сам вырезал его из прочной берёзы, украсил цветочным узором и имя моё написал. Но вот после гибели моего любимого я не смогла найти этот чудесный подарок. Если вы найдёте его, я буду очень рада. Эдмунд слушал девушку. «Интересно, где же мне искать этот гребень?» — подумал он. Шклярский погладил рыжую кошку, что давно уже задремала. — Хорошо, я найду. Обязательно найду.