Ты нёс в народ смятенье и правду, и вера твоя уже теплилась в нас. Ты шёл, как стоял, сквозь высокие травы, и ты не донёс, ты всю правду растряс. Заметь, вреда, заметь, вреда, заметь, вреда ты не принёс. Ведь всё, что нёс, ты не донёс. Значит ты ничего не принёс. Nautilus Pompilius — «Все, кто нёс».
Холодное московское солнце освещало гостиничный номер. На столике разместился скромный завтрак. Эдмунд что-то царапал в записной книжке, периодически прерываясь на омлет с зелёным горошком и стакан с яблочным соком. На странице вырисовывалось странное существо, держащее в руках маску. «Или нет...» — Шклярский заштриховал часть наброска. — «Пусть оно держит лицо в руках». Эдмунд долго думал, перебирал в голове идеи о том, как убрать то напряжение, которое постоянно всплывало на поверхность в самые ненужные моменты. В голове звучал голос Акулины: «Непонимание делает из друзей врагов». Шклярский поймал себя на том, что уже пять минут пытается поймать вилкой последнюю горошину на тарелке. Он встал из-за стола и подошёл к окну. Он долго смотрел вдаль, машинально отстукивая новую, ещё не вышедшую в свет мелодию на холодном стекле. В комнате было душно. Эдмунд впустил в номер уставший от пыли московский ветер. Как резко столичный воздух отличался от того, свежего и слегка пряного, что Шклярский вдыхал каждую ночь. Плотный строй серых облаков окутал город, словно ватное одеяло, которым невидимый исполин накрыл землю. Только вот от этого одеяла теплей не становилось. Из открытого окна соседнего номера, что располагался выше, доносилась знакомая песня. Эдмунд попытался вслушаться в неразборчивый текст. Шум города сильно мешал.Электричество, газ, телефон, водопровод Коммунальный рай без хлопот и забот Город-сказка, город-мечта Попадая в его сети, пропадаешь навсегда Глотая воздух, простуды сквозняков С запахом бензина и дорогих духов. Танцы минус — «Город-сказка».
«Не каждый умеет жить в крупных городах. Они отнимают у тебя всю силу, всю твою жизненную энергию. Вот и ходишь потом пустой, и мир всегда серый, как стены домов. Многие научились прятать себя настоящего под разными масками, закрывать свои сердца. Да, им никто не навредил, но теперь город стал одиноким. Я уже давно не видел ни в Москве, ни в Петербурге по-настоящему счастливых лиц,» — устало вздохнул Эдмунд. — «К сожалению, я тоже научился жить в городе. Жить под натиском всеобщего внимания». Взглянув на часы, он пошёл собирать всех на репетицию.