Ненависть.
1 августа 2014 г. в 22:10
- Мотор!
Я выбегаю из бара, Бут выбегает следом за мной.
- Стой, стой-стой, слушай, подожди. Я должен признаться.
- Если ты хочешь признаться, что ты - прямой потомок Джона У. Бута, то я знаю.
- Постой, а ты откуда...
- По костям.
- Ты пока что помалкивай об этом, ладно?
Улыбаюсь.
- Ладно.
- Я хотел сказать, что я игроман, но... я над собой работаю.
- И зачем ты это говоришь?
- Знаешь, я думал, что у нас... что-то будет.
- И что же у нас... будет?
- Не знаю, но я хочу тебя поцеловать.
Поцелуй должен быть страстным. И я вкладываю в него всю свою страсть, испытываемую к Дэвиду. После долгого и потрясающего поцелуя, я выхожу под дождь (Как правильно подгадали погоду!) и бегу к такси. Машина останавливается у моих ног.
- Мы не проведем ночь в месте!
- Как это? Почему? - кричит Бут с порога бара.
- Текила.
- Эй, постой-постой!
Он срывается с места и бежит к такси - но поздно, в машину я уже села. Он стучит в окно, и я его открываю.
- Ты боишься, что утром я об этом пожалею?
- Этому не бывать, - смеюсь я.
Машина трогается с места. Я оборачиваюсь и смотрю в заднее стекло, наблюдая за растерянным Бутом. Завернув за угол, машина останавливается. Я выхожу из нее и бреду к съемочной группе. А в голове так и крутится: "Этому не бывать."
Меня предлагают подбросить до дома, и я соглашаюсь. Мне срочно надо поесть, желудок свернулся в комок и дает о себе знать неприличными звуками. Я сажусь на заднее сиденье небольшого трейлера и мысленно отключаюсь, пока не замечаю за окном столь знакомую Голден Стейт Фриуэй. Мы выехали на нее со стороны Санта Ана Фриуэй. Там есть пекарня с невероятно вкусными пончиками. Я облизываюсь при мысли о еде и старательно пытаюсь забыть, но вид этих пончиков не выходит у меня из головы. Как и их запах.
Джойд довозит меня до высотки. Я выхожу из машины и благодарю его, закидываю вещи в квартиру и снова оказываюсь на улице - эти пончики не дают мне покоя. Пешком дохожу до пересечения улиц Роза Парк Фриуэй, Голден Стейт Фриуэй и Санта Ана Фриуэй. Сворачиваю в сторону третьей и иду дальше, вспоминая, какие обычно тут жуткие пробки. Интересно - работает ли "Bu&Co" в одиннадцать часов ночи, но я, вроде, видела там табличку "Круглосуточно".
Над Лос-Анджелесом уже успела сгуститься ночь. Здесь всегда рано темнеет. Надеюсь, что не заблужусь - так как впотьмах дороги, здания, фонари и остальное сливаются в единое неразделимое целое. Наконец-то я набредаю на пекарню.
- Слава богу, открыто, - бросаю под нос.
Толкаю дверь, и та поддается.
- Эмили? Здравствуйте, поздно Вы что-то, - говорит Элла, работающая здесь полная девушка. Ее как всегда белоснежно-белый фартук сильно облегает живот.
- Привет, Элла, - я выдавливаю из себя усталую улыбку. - Очень хочу отведать ваших фирменных пончиков.
Я закидываю сумку на один из столиков и сажусь на стул.
- Конечно-конечно! - суетится она. - Какие Вам?
- Вишневый, мятный и шоколадный.
- Хорошо. С собой?
- Да.
Через две минуты Элла подходит ко мне и подает мне пакетик своей пухленькой ручкой. Я отдаю ей пятнадцать долларов и, попрощавшись, выхожу.
Звонит телефон. Я от неожиданности вздрагиваю и чуть не роняю пакет.
- Да?
- С тобой все в порядке? Почему ты не дома?
- Ты не должен звонить мне, - я уменьшаю громкость голоса.
- Я всегда звоню тебе, эй!
- Ты у себя дома, и звонишь мне, это ненормально.
- Я всегда звоню тебе, - повторяет Дэвид. - Подозрительным будет то, если я это делать перестану. - Я молчу. - Почему ты не дома?
- Вышла в магазин.
- Половина двенадцатого ночи, черт бы тебя побрал!
- Не ругайся.
- Сама часто пропускаешь подобные словечки.
- Я скоро буду дома, не о чем волноваться.
- Ладно, верю. Мы можем завтра...
- Нет. Мы ничего не можем, ни завтра, ни послезавтра.
- Уезжаешь?
- Не смешно. Пора это прекращать, - эти слова проводят по моей глотке острым лезвием.
- Прошу, Эмили, не надо...
- Прости, но я не могу так. Не могу играть роль любовницы, не хочу превращать тебя в изменщика.
- Эмили...
- Пока, Дэвид.
Я нажимаю на "отбой", не дав ему сказать больше ни слова.
Я ненавижу себя за это. Ненавижу за всю свою нерешительность, за всю свою глупость, за все. Ненавижу и Дэвида тоже. Я всех ненавижу, все ненавижу. Но лгать я себе не могу. Слова "Дэвид" и "ненавижу" не могут стоять в одном предложении, как бы я того не хотела.
С полным опустошением в душе и сердце я поднимаюсь на шестнадцатый этаж. Убедившись в том, что закрыла дверь, сбрасываю с себя одежду, мою руки и прохожу на кухню. Открыв пакет, я чувствую тот прекрасный запах пончиков, что вспоминала минут сорок назад. Набрасываюсь на них и съедаю, даже глазом не моргнув и не думая о фигуре. Умяв три самых вкусных в мире пончика я снова мою руки, умываюсь, надеваю пижаму и заваливаюсь на диван в гостиной. Я устала, но сна ни в одном глазу. Щелкаю кнопками сенсорного пульта один за другим каналы, с каждым разом все больше понимая, что интересного в столь поздний час ничего нет, кроме ужастиков и, для некоторых личностей - порнухи, с тоской выключаю телевизор.
- Интересно, а Зоуи спит? - вслух думаю я. - А, в принципе, какая к черту разница.
Встаю с дивана и иду за мобильным. Три пропущенных от Дэвида. И его тоже к черту.
- Мне нужно поговорить, - выпаливаю да, даже не поздоровавшись и не извинившись за столь поздний звонок.
- Дерзай, - отвечает сестра.
- Я влюбилась в Дэвида, - я говорю это настолько безэмоционально и отречено, как только могу. Но я-то знаю, что скрывать эмоции от моей сестры бесполезно.
- Для меня это не новость. Странно, что ты этого раньше не заметила.
- Смешно.
- Эмили, дорогая...
- Мы переспали.
Она выругивается.
- Что, прости?!
- Что мне делать?
- Стой, мне нужно это переварить. Как?
- Ты что, маленькая?
- Я имею в виду, почему? При каких обстоятельствах?
- Ты заходила в сеть последние двадцать четыре часа?
- Не-а.
- Зайди. Я подожду.
Около пяти минут я жду, пока включится ее нетбук, а затем жду, пока она наткнется на какую-нибудь из статей. Снова выругивается, да так громко и резко, что меня передергивает.
- Всегда ненавидела этих поддонков! Еще и до тебя добрались, мрази!
- Тише, Зоуи, пожалуйста.
- Ты не ответила на мой вопрос.
- А мне кажется, ответила. Так что мне делать?
- Отбить его у той блондинистой модели "Play-Boy" и жить припеваючи.
- Я серьезно.
- Я тоже. После того инцидента было что-то еще?
- Мы целовались.
- Много?
- Сильно. Я тогда сорвалась, набросилась на него. Он звонил примерно полчаса назад, я попыталась расставить все точки над "и" и дать ему понять, что все кончено, но...
- ... но ты сама не хочешь, чтобы это кончалось.
- Я люблю его.
От шока я закрываю рот свободной рукой и выпучиваю глаза.
- Это уже хуже, - отвечает не менее шокированная сестра. - Ты должна понять, чего сама хочешь, детка.
- Я хочу его. Но я не хочу разрушать чужую семью.
- Ты тысячу раз говорила мне, что он не любит эту грудастую...
- Не называй ее так.
- Свою жену, - поправляется Зоуи. - Если он любит тебя, а я уверенна, что это так, вы будете счастливы вместе. А Джейми, она поймет. Думаешь, живя вместе с ним десять лет она не замечала, что муж ее не любит?
- В чем-то ты права.
- Никто не может быть прав во всем. А теперь иди и поспи, измучила себя совсем, по голосу слышу.
- Спокойной ночи.
- И тебе, сладкая.