Уродливые крылья

Конечно, он любил её. Птицы мудры и потому не умеют лгать сами себе. Он мучился, сознавая, что не с ним теперь проводит часы принцесса, не его озаряет своей солнечной улыбкой, не ему говорит «мой красавец»… «Мой красавец»… Вот что он слышал от неё прежде, если долго засиживался напротив, изучающе вглядываясь глазами-бусинками в каждую чёрточку её лица. Она так часто говорила это ворону, но никогда — человеку. Это тяжёлое, неуклюжее, бескрылое тело было ненавистно ему поначалу, а теперь он жалел, что не родился людским мальчишкой, сыном какого-нибудь короля, купца, да хоть уличного шарманщика… Лишь бы она видела в нём родную душу, а не диковинное детище чар Малефисенты. Конечно, и она любила его, по-своему. Как проводника, открывшего ей чудесный мир волшебных болот. Она улыбалась при виде него, порой обнимала от переизбытка чувств, всегда была добра и вежлива, да вот только он не этого хотел. Обнять самому, так, как никто ещё не обнимал её, спрятать от чужих алчных глаз, сделать своей навеки… Он порой сам боялся своих желаний. — Диаваль! — перезвон её радостного голоса заставил ворона вздрогнуть и отогнать от себя мрачные мысли. — Диаваль, ты не видел Филиппа? Он скривился. Юного принца мужчине хотелось видеть меньше всего. — Прости, принцесса. Не довелось сегодня, — ответил он, заставив уголки губ хоть немного приподняться. — Прекрати меня величать «принцессой», Диаваль! — она нахмурила тёмные брови, так бросавшиеся в глаза на фоне золотых волос. — Ты знаешь меня почти с рождения, разве нет? Как меня зовут? — Аврора, — шепнул он, чувствуя, как внутри закипает злость, не то на неё — за эту добродушную слепую пытку, не то на себя — за слабость. — Аврора! Девочка расплылась в счастливой улыбке, той, от которой у него дух захватывало. — Ты же всегда впереди на шаг, всегда знаешь, где опасность… — Она порывисто обняла его, прижимаясь к груди лучшего друга. — Защищаешь меня… Он сидел ни живой, ни мёртвый. Одна половина мечтала схватить её и расцеловать всю: белые руки, тёплые губы, благоухающие волосы… Другая половина хотела оттолкнуть со всей силы причину своих мучений. Вместо всего этого он застыл, словно изваяние. — Диаваль, милый мой, я тебя так люблю, — пролепетала Аврора, едва ли не засыпая у него на груди. Терпение и выдержка, все, сколько осталось, кончились разом. Вцепившись в плечи принцессы, мужчина рывком отстранил её и жадно впился в её губы. Напуганная и растерянная, Аврора не отвечала, но и вырваться не решалась, только делая поцелуй дольше. Наконец, опомнившись, Диаваль оторвался. — Аврора… Девочка зажала рот руками и, бешено замотав головой, вскочила на ноги. — Аврора, прости меня… — он молчал долго-долго, в очередной раз пытаясь запомнить её лицо до мелочей. — Прости, ты предназначена Филиппу, не мне. Не сказав ни слова, принцесса бросилась прочь, на ходу утирая слёзы. — Твои крылья вернулись, — мрачно намекнул Диаваль хозяйке, пребывавшей в прекрасном настроении. — Отпусти мои, больше они тебе без нужды. Малефисента усмехнулась и перевела на него взгляд. — Неужто я была такой несносной госпожой? А? — ответ её явно не волновал, но упустить шанс поиздеваться над помощником она не могла. Он покачал головой. — Прошу Вас, просто отдайте мне мои крылья. Навсегда. Над болотами взмыл ворон: чёрное, как уголь, перо с отблесками, хриплый голос и умные, внимательные глаза. У него снова были крылья. И как же уродливо они смотрелись.