You're suffocating me

Nomy - you and me Нежные губы касаются шеи, заставляя кожу покрываться мурашками. Я окончательно просыпаюсь, но не открываю глаза. Чувствую, что Шеннон улыбается, и его поцелуи становятся настойчивее. Довольно мурлычу, как кошка и сдаюсь. Со страстью впиваюсь в губы мужчины, прижимаясь к нему всем телом. — Не хочу тебя отпускать, — шепчу ему на ухо, поддавшись внезапному порыву нежности. — Придётся, — хрипло отвечает Шеннон. — Знаю, — вздыхаю и кладу голову ему на грудь. Лето поглаживает мою спину и меня посещает мысль, что я счастлива. Так хочется представить, будто Шеннон действительно мой. Хочу создать кратковременную иллюзию счастья и не думать о том, что завтра он уедет, а я останусь одна. — Ева, ответь мне на один вопрос, — меня сразу пугает тон Шеннона. — На какой? — напрягаюсь. — Ты когда-нибудь задумываешься о семье? — Я думала о ней в юности, но не сейчас. — Почему? — он удивлён. — Я понимаю, что этого никогда не будет, — отвечаю без всяких эмоций. Эта тема давно мне безразлична. — Когда я была подростком, мечтала о свадьбе, белом платье, любимом мужчине и маленьком сыне. — Почему именно мальчик? — Не знаю, даже не задумывалась об этом. Сейчас это уже неважно. У меня никогда не будет мужа, а тем более детей. — Вот это меня и беспокоит, — Шеннон тяжело вздыхает и поднимается с постели. Молча наблюдаю за тем, как он одевается, не решаясь начинать бессмысленный спор. Знаю, что Лето винит себя, только не понимаю в чём. Он постоянно ищет проблему в себе, считает, что виноват во всех моих бедах. Но я давно сделала собственный выбор и смирилась с тем, что ничего не могу изменить. — Давай не будем начинать этот разговор, пожалуйста, — прошу. — Просто я беспокоюсь о тебе, — его тон смягчается. — Напрасно. Шеннон, я не выхожу замуж, потому что мне это не нужно. Я не могу представить себя в роли жены и матери, — пытаюсь говорить убедительно, и у меня почти получается. Отчасти я говорю правду. Мне не нужны дети от другого мужчины, а вот ради Шеннона я готова отказаться от всего, уже отказалась. — Понимаю, что в твоём возрасте рано заводить семью, я бы даже сказал, что ребёнок испоганит все твои планы. Только подумай о будущем. Пусть не сейчас, но лет через пять тебе надоест такая жизнь. Не прячь глаза, я знаю, что так и будет. Тебе захочется тихого семейного уюта, любящего мужа, детей… — Тебе ведь не надоело, — фыркаю. — Это не одно и то же. Я мужчина и у меня совершенно другие приоритеты, — он отводит взгляд. Странно. Шеннон кажется мне каким-то отстранённым. Будто он хочет сказать что-то важное, но не может подобрать слов. Я невольно напрягаюсь и чувствую, как учащается сердцебиение. Неужели он что-то скрывает? — Что происходит? — обречённо произношу. Мне так страшно услышать ответ, будто от него зависит вся моя жизнь и даже больше. Лето медленно приближается и осторожно обхватывает моё лицо руками. — Пообещай мне кое-что, — шепчет он. — Ты меня пугаешь… — Прошу, не перебивай. Ты ведь знаешь, что у меня тур, — я качаю головой. — Так будет постоянно, и я не хочу губить тебя. Пообещай, что за эти два месяца ты найдёшь себе кого-то. Найдёшь и полюбишь. Я хочу, чтобы рядом с тобой находился любящий мужчина, который сделает тебя счастливой, — Шеннон говорит тихо, не разрывая со мной зрительного контакта. В его глазах столько боли и отчаяния, что сердце непроизвольно сжимается. — Но я не хочу… — Ева, не уничтожай себя. Сделай так, как я прошу. Так будет лучше. Лучше для всех, — после минутной паузы добавляет Шеннон. Я чувствую его внутренние страдания, будто он ощущает вину передо мной. Мне хочется сбежать, закрыть лицо руками, только бы не слышать этих ужасных слов. Шеннон словно издевается надо мной, снова и снова возвращаясь к ненавистной теме. — Я постараюсь, — не знаю, зачем обманываю, это выходит на автомате. Наверное, просто хочу быстрее закончить мучительный разговор. Мне даже кажется, что в первое мгновение Шеннон не верит мне, но спустя минуту он издаёт вздох облегчения. Именно облегчения. Вижу, что мои слова успокаивают его. Неужели ему так хочется избавиться от меня? — Вот и хорошо, — на его губах появляется улыбка. — Так будет правильно. «Правильно», — мысленно фыркаю. Для кого? Почему он всё решает за двоих? Ведь я тоже человек, у меня есть чувства, мысли, сердце, в конце концов. Шеннон не имеет права распоряжаться моей жизнью, потому что я не безвольная игрушка. Я не требую от него слишком много, если быть откровенной — я не требую от него ничего. Мне достаточно редких встреч и я не имею права претендовать на большее. Только Шеннон упорно пытается лишить меня и этого. — Мне пора, — хриплый голос выводит из раздумий. — Да, конечно. Пока, — спокойно отвечаю. В моём голосе нет никаких эмоций, одна пустота. Пустота от безразличия Шеннона. Наше прощание выходит, мягко говоря, скомканным: Лето дарит мне короткий поцелуй и уходит, оставив одну в огромной квартире.

***

С момента отъезда Шеннона прошла целая неделя. Я постоянно думаю о нём, вижу во снах и мысленно прокручиваю его последние слова. Моё измученное сознание отказывается верить в то, что я просто ему надоела. Сердце отчаянно кричит, что причина в другом. Он любит меня… Да, любит и не хочет ломать мою жизнь. Поэтому в его глазах столько боли и сожаления. Шеннон обвиняет себя в том, что я не общаюсь с родителями, рассталась с женихом. Этот список можно продолжать долго. Глупый не понимает, что он наполняет моё существование смыслом. Без него я не продержусь и дня, потому что Шеннон — мой воздух. А сейчас он собирается пожертвовать нашей любовью во имя моего призрачного счастья. Как он не понимает, что мне не нужен другой мужчина? Я вижу рядом с собой только моего брутального барабанщика, и даже не помышляю о другом. Как только он приедет, я обязана с ним поговорить и расставить все точки над «і». Мне нужно сказать о своей любви. Уверена, наши чувства взаимны. Тянусь к ноутбуку и вбиваю в поисковике имя Шеннона. За эту неделю я так истосковалась по нему, что мне жизненно необходимо увидеть хотя бы отрывок вчерашнего концерта. Только новости радуют меня вовсе не видео или фотографиями. Вернее, фото есть, но совсем не те, которые я ожидала. Вижу Шеннона рядом с какой-то девушкой. Блондинка среднего роста, с хорошей фигурой, только лицо не кажется мне слишком привлекательным. Хотя, возможно, во мне говорит ревность, и я отрицаю очевидное. Похоже, они просто разговаривают и никаких дурных мыслей эти фотографии у меня не вызывают. Рядом с Лето круглосуточно крутится огромное количество людей, поэтому глупо подозревать его в чём-то. Только вот журналисты придерживаются другого мнения, об этом красноречиво говорит название статьи: «Новая девушка Шеннона Лето». Исходя из статьи, парочка была замечена вместе после вчерашнего концерта, а фотографу даже удалось разглядеть на пальце девушки кольцо. Соединив все факты, папарацци сделали вывод, что Шеннон сделал девице предложение. Как по мне, то их теория абсурдна и ничего кроме смеха не вызывает. Только вот шестое чувство подло нашёптывает, что я должна быть рядом. Не знаю, как это назвать, но мне хочется в эту же секунду сорваться с места и лететь в Париж, где намечены ближайшие концерты. Наверное, умники правы, когда говорят, что ночь — это время глупых идей. Ведь иначе мою «гениальную» мысль не назовёшь. Быстро закрываю чёртову статью и начинаю лихорадочно стучать по клавиатуре. Вскоре бронирую авиабилет, поражаясь собственному идиотизму. Мне придётся отдать половину своих сбережений, чтобы оплатить этот вояж, но оно того стоит. Внутренний голос кричит, что я должна быть там. С трудом доживаю до утра, уснуть мне так и не удаётся, а в голову лезут мысли одна глупее другой. Только во мне зреет уверенность, что та девушка — просто знакомая. Может, я схожу с ума, но ещё никогда и ни в чём не была так уверена, как в том, что Шеннон меня любит. Наспех собираю вещи и отправляюсь в аэропорт, прихватив с собой первую попавшуюся книгу, чтобы хоть как-то скоротать минимум двенадцать часов, которые предстоит провести в воздухе. Уже в самолёте достаю книгу из рюкзака и досадливо морщусь. Альбер Камю «Чума». Не могла я посмотреть на обложку перед тем, как схватить книгу? Отправляясь в столицу любви, логичнее было взять с собой романтическую книгу, но это же я. Придётся читать то, что есть. Погружаясь в атмосферу романа, невольно начинаю рассуждать о бренности всего на свете и копаться в своих чувствах. В моём сердце прочно поселяется странное ощущение. Даже не знаю, как это объяснить, но на помощь приходит роман. Одна из строк, будто врезается в моё сознание, и я мысленно повторяю её снова и снова, уже предчувствуя беду. «Тревога — это лёгкое отвращение перед будущим», — вот оно. Именно чувство тревоги разрывает меня изнутри. Тревога и страх того, что ждёт меня. Будто где-то глубоко в душе кто-то кричит и пытается предостеречь. Если бы в тот момент я знала, какую мерзость готовит мне судьба, то никогда бы не полетела в Париж. В город, который я начну ненавидеть, к мужчине, который погубит меня… Достигаю пункта назначения ранним утром и понимаю, что сейчас соваться к Шеннону бессмысленно. Всё равно сейчас они готовятся к выступлению, и мой визит его, мягко говоря, не обрадует. Поэтому решаю заявиться к нему после концерта. Я давно мечтала побывать в Париже — и вот я здесь. До вечера у меня уйма времени, поэтому можно спокойно полюбоваться достопримечательностями чудного города. То ли на меня действует прочитанный роман, то ли внутреннее предчувствие, но в мою голову приходит совершенно безумная мысль. Вместо того чтобы увидеть собственными глазами символ Парижа — Эйфелеву башню, на ум приходит другое место. Вспоминаю легендарные парижские катакомбы, скрытые от любопытных глаз туристов под землёй. Ни секунды не раздумывая, отправляюсь туда. Вскоре оказываюсь возле станции метро Данфер-Рошро. Где-то здесь должен находиться вход в подземелье. Вижу рядом небольшую компанию туристов и решаю к ним присоединиться. Минут через пятнадцать собирается группа, и мы отправляемся на экскурсию. Честно говоря, оказавшись в подземелье, сразу хочется сбежать подальше. Чувствуешь себя героем фильма ужасов и кажется, что за спиной находится убийца. К счастью, замешательство и страх отступают минут через пять, а на смену им приходит восхищение. Раньше мне не доводилось бывать в подобных местах, овеянных тайнами и легендами. Ознакомившись с исторической композицией, мы медленно движемся к Оссуарию — месту, где покоятся останки около шести миллионов человек. Нас встречает довольно пугающая надпись: «Остановись! Здесь царство смерти». Очень впечатляюще, но я не чувствую страха. Меня захватывает именно то, что принято называть тревогой. Даже посещает мысль, что здесь мне и место. Всё-таки не стоило читать Камю. Вся атмосфера подземного некрополя навевает ужас. Отшлифованные столбы, служащие опорой для свода, редкие гробницы, скульптуры, украшающие захоронения, надписи на плитах и каменные колодцы. Но окончательно меня добивает «мозаика» из костей и черепов. Нужно быть сумасшедшим, чтобы такое сделать. По коже бежит мороз и создаётся впечатление, будто пустые глазницы пронзают мёртвым взглядом, влекут за собой. Только спустя несколько месяцев я пойму, что это был знак. Интуиция, силы свыше, внутренний голос — неважно, как это назвать, но меня предупреждали. Стоило лишь прислушаться — и тогда не было бы загубленной жизни. Я вздыхаю с облегчением, когда экскурсия подходит к концу, и на призрачных крыльях любви лечу к Шеннону. Я знаю в каком отеле они остановились, ведь накануне разговаривала с Ше. Направляюсь в гостиницу и снимаю номер, хотя это вряд ли понадобится. Решаю дождаться ребят в холле, и вскоре они появляются. Рядом с Шенноном нет никакой девушки, что убивает во мне последнюю тень сомнения. Мужчины скрываются в лифте, но Эмма остаётся в холле и говорит по телефону. Осторожно приближаюсь к Ладбрук, молясь всем богам, чтобы она меня узнала. Несколько месяцев назад она видела нас с Шенноном, и он представил меня как свою подругу. Наконец, девушка заканчивает разговор и резко оборачивается. Эмма сразу же замечает меня и на её лице появляется удивление. — Привет, — говорю, нацепив улыбку. — Ева? Что ты здесь делаешь? — У меня отпуск и я решила смотаться в Париж, а тут такой сюрприз. Лето тоже здесь? — пытаюсь говорить убедительно. — Да. — Давно не видела Шеннона, — задумчиво произношу. — Ты не подскажешь в каком он номере? — Вообще-то, — Эмма замолкает. Вижу, что она сомневается, но после минутной паузы Ладбрук сообщает мне заветную цифру. Я благодарю и скрываюсь в лифте. Замираю перед дверью, не решаясь постучать. Сердце бешено колотится, предчувствуя что-то плохое. Наконец собираюсь с силами и стучу. Шеннон открывает не сразу, но когда вижу его, все слова вылетают из головы. На его лице мгновенно сменяются десятки эмоций, и я уже чувствую, что он не рад меня видеть. — Привет, — тихо произношу. Вместо ответа Шеннон хватает меня за руку и затаскивает в номер. — Ева, что ты здесь делаешь? — он взволнован. — Прости, что заявилась без предупреждения… — Чёрт, — Лето тяжело вздыхает. — Я должен был давно тебе сказать. — О чём ты? — Ева, сядь, — мы садимся на кровать, и Шеннон берёт меня за руку. Вижу в его глазах боль и сожаление. Он не решается говорить. Несколько минут мы молча смотрим друг на друга. Уже в этот момент я знаю, что он мне скажет, но отказываюсь в это верить. Когда тишина становится почти физически невыносимой, Лето начинает свою речь: — Прости, что не сказал тебе раньше, но… Я женюсь, — его слова повисают в воздухе. Я замираю, и, кажется, в комнате больше нет кислорода или это просто я уже не дышу. Ничего не чувствую: ни боли, ни отчаяния, ничего. Возможно, сейчас я плачу, не ощущая этого. — Правда? — слышу собственный голос, будто сквозь толщу воды, но мне хватает сил сказать это. Я сильная, должна выдержать. — Прости, — его чёртовы извинения звучат, как насмешка. Хотя вижу, что ему искренне жаль. — За что ты извиняешься? Шеннон, ты ничего мне не должен. Я рада за тебя, — наверное, я схожу с ума, потому что выдавливаю из себя улыбку. Мне действительно смешно. Веселье на грани сумасшествия. Я медленно поднимаюсь и выхожу из номера. Шеннон что-то говорит мне, но я не слышу его слов. Всё кончено. Это конец. Тогда я не подозревала, что всё только начинается.