Пена

      Было холодно. Дождь лил уже десятый день подряд, не давая обычным прохожим ни минуты на отдых. Беспроглядной стеной он обрушивался с небывалых высот, низвергаясь на землю стремительным потоком. Все звери спрятались в душные подвалы этого мрачного города, не желая выбираться на улицы, охваченные суматохой даже в такую ужасную погоду.       Время мучительно медленно тянулось по этим заплесневевшим проспектам. Переулки будто бы сжимались, заставляя секунды с силой просачиваться через узкие кирпичные щели. Вся растительность смотрелась слишком потухшей, чтобы ею можно было любоваться. И даже напоминание о солнечных деньках не грело душу, а наоборот, еще больше угнетало.       Пока зазевавшиеся прохожие рассматривали свои новомодные гаджеты, проезжающая около тротуара машина облила их с ног до головы. В сторону дорогой иномарки полетела сотня не самых цензурных высказываний, впрочем, никак не задев ее владельца. Мужчина в дорогом костюме, откинувшись на спинку кожаных сидений, созерцал свою унылую столицу. Серые мостовые, серые дома, серые люди. Уже давно ничего не интересует его, и чтобы хоть как-то скрасить свое существование он и выбирается в это «общество». Аукционы проводят в конце каждого месяца. Хотя Шаин всегда считал это пародией на цирк уродцев. Кого только не продавали с молотка в тех замызганных стенах: карлики, великаны, нимфы, диковинные зверушки в алмазных ошейниках. Организаторы пытались преподнести все это, как добровольный обмен, в то время, как дальнейшая судьба всех этих существ была решена уже тогда, когда их поймали. Посмешище современного общества, те, над кем насмехается каждый, кто смог урвать хоть крохотный кусок «достойной жизни». Дорогие игрушки в руках зажравшейся верхушки.       Еще ни разу не уйдя из тех стен в благоприятном расположении духа, он упорно каждый месяц посещал это здание. Будто какая-то неведомая сила тянула его туда. Непередаваемое чувство, ощущение, что именно здесь случится что-то, что перевернет его обыденную жизнь с ног на голову, не давало ему покоя, и он, как завороженный, шел на поводу своих эмоций.       Сегодня выдался особо нервный день. Родители опять «неуловимо» намекали на бесполезные смотрины, где мужчине опять пришлось бы лицезреть расфуфыренных девок с пустой черепушкой. Его никогда не прельщало быть рядом с женщиной, которая в простом разговоре еле-еле может слепить вместе два слова. Это жалкое зрелище и то, что когда-нибудь это может случиться и с ним, напрочь отбило желание заводить с кем бы то ни было отношения.       Нервно теребя воротник идеально белоснежной рубашки, Шаин то и дело кидал взгляд на свои часы. Из-за этого разговора и вышла задержка - он опаздывал. Сердце отбивало непривычный ритм. Пунктуальный, богатый, идеальный, он не позволял себе такой роскоши, как ошибки. Ошибаются только дураки или глупцы, у него же попросту нет этого права. Оставалось всего двадцать минут до начала, а автомобиль только недавно выехал из отцовского поместья. Ленни и так изо всех сил выжимал газ, но чтобы доехать до места назначения вовремя, должно свершиться чудо, которое уберет с центрального шоссе все машины.       Проскакивая в последний момент под светофором, шофер завернул направо, резко выворачивая руль. Даже при такой гонке, Ленни удавалось вести машину так, что дискомфорт совершенно не ощущался. На следующем повороте уже был виден фасад из серого мрамора с колоннадой. Уже с улицы было заметно, что высокие окна завешаны плотными шторами. Впрочем, как всегда.       Бросив, шоферу слова о том, чтобы тот ждал его у входа, Шаин стремительно поднялся по ступеням и влетел в здание. Подойдя к зеркалу и оценив свой внешний вид как вполне достойный, мужчина проследовал в главный зал, где сейчас толпилась основная масса.       Усевшись в первых рядах, благо, размещение посетителей зависело от их достатка, Шаин глянул на плотную красную ткань, скрывающую сцену до начала аукциона. Справа проход, слева «счастливая» семейная пара. Старик под семьдесят с трясущимися руками и лысиной на голове и восемнадцатилетняя девочка, напоминающая перегоревшую лампочку. Пальцы без намека на какие-то мышцы, без зазрения совести водили по ее бедру, то и дело проскальзывая под тонкую ткань длинного платья. Теперь, кажется, понятно, зачем на таких вещах делают такие длиннющие разрезы по бокам. Малышка при каждом таком движении еле заметно дергалась, закрывая глаза. В это же время муж разговаривал с соседом с первых рядов, рассуждая об открытии нового филиала, в то время как взгляд его собеседника блуждал по открытым участкам тела девочки.       От этого зрелища кровь закипела в жилах, и Шаин из всех сил сдерживался, чтобы не ударить эту мерзкую парочку и увести малышку подальше от этого кошмара. Но единственная мысль сдерживала его от этого поступка: как он будет выглядеть в глазах окружающих? Он знал, что в его работе главное – это лицо. Лицо, которое он обязан сохранить независимо от обстоятельств. Он не мог потерять все то, что было заработано столькими годами непосильного труда, из-за какой-то глупой случайности. Крепко сжимая кулаки, он сидел с невозмутимым лицом, отвечая на вопросы соседей сзади, в то время как в душе у него разразилось цунами. Но, как всегда, выплеснуть накопившиеся эмоции было некуда, да и время не позволяло. Впрочем, времени для самого себя он находил очень редко, а, точнее, специально заваливал себя работой, чтобы не оставаться наедине с собственными мыслями. Бояться самого себя. Как глупо, но подумать даже об этом он никогда не успевал или не хотел успевать.       Свет в большом зале наконец начал медленно тухнуть, а из колонок полилась приятная мелодия, заглушаемая перешептыванием и хихиканьем людей вокруг. Через пару минут занавес поднялся, привлекая взоры зрителей и покупателей к аукционисту.       Мужчина был не молод и уже давно утерял свой прежний лоск, но, видимо, желание, выглядеть лучше своего возраста усугубляло положение. Выделяющийся парик, немного сползший с положенного места, изумрудного цвета костюм в паре с начищенными до блеска бардовыми туфлями, грим, который уже в некоторых местах начинал подтекать, пенсне и прочие дорогие безделушки делали из аукциониста посмешище. Но каждый «уважающий» себя в этом зале человек знал, что если хоть раз заикнется о его внешнем виде, будет, как минимум, выглядеть глупо, ведь остальные никогда его не поддержат, хоть сами думают точно так же. В худшем же случае неудавшегося шутника не примут ни на один прием, от него откажутся, боясь гнева влиятельного аукциониста. Поэтому, сделав умные лица и убрав следы улыбок, зал тихо аплодировал руководителю.       Довольный такой реакцией, аукционист визгливым голоском пропел в микрофон слова приветствия. — Добрый вечер, друзья мои! Я рад снова лицезреть гостей в моей скромной обители. Сегодня у нас есть для вас великолепное подношение, сделанное самим Нептуном! Бог всех морей отдал нам в дар дите свое, рожденное из соленой воды и пены, выросшее в глубинах и не видевшее солнечного света. Существо, что не продержится на суше более часа. Никогда ранее вы не могли видеть столь чудной красоты, затмевающей собой самых лучших дам на этом свете. Нежная кожа, мягкие волосы, чудесный нрав. Она будет служить вам, если вы того захотите, или просто плавать в аквариуме. И так вот она, неземная красавица! Можете рассматривать ее с любых ракурсов, подходить, а вот прикоснуться к этому чуду можно будет лишь счастливому покупателю. Выкатывайте!       На сцене появился большой аквариум шарообразной формы, заполненный до краев кристально чистой соленой водой. Казалось, весь зал устремился к новой зверушке. Люди напирали на впереди стоящих, давя своими огромными тушами и не давая выбраться на волю из этой смертельной клетки. — Друзья, друзья, спокойней. Она никуда от вас не убежит. Отойдите немного и дайте полюбоваться другим зрителям.       Волна утихомирилась, и пленникам стихии наконец удалось вырваться из ее плена, жадно глотая воздух. Словно рыбы, выброшенные на мель, они открывали рты в поисках спасительного вдоха. Так комично и одновременно жалко было смотреть на эти мешки, в которых успевали умещаться как деньги, так и гниль. Шаин с пренебрежением оглядывал толпу, что сейчас медленно убывала на свои места. Он прикрыл глаза, заставляя свой разум снова стать холодным и непроницаемым. Заставлял себя снова быть той молчаливой и бесстрастной скалой, на которую привыкли натыкаться окружающие его люди. Заметив, что волнение прекратилось, он поднял веки, устремив свой взор на предмет сегодняшних препираний.       Вот уже полчаса, как он едет в собственной машине и все чаще подгоняет своего шофера прибавить газу. Сердце барахтается где-то в районе глотки, а в голове мечутся сотни мыслей, сосредоточенные на поступке, что он совершил.       Полчаса назад он не просто потерял дар речи, он потерял себя. Мышца, что отвечает за перекачку крови, на мгновение замерла, что бы в следующую секунду начать отбивать чечетку на немыслимой скорости. Больше не существовало мнений, взглядов, людей вокруг, были только он и она. Прекрасна в своей уникальности, неподражаемая в своей тонкости и своем изяществе и до предела напуганная. Она металась по кругу, пытаясь уйти от навязчивых и похотливых взглядов, не веря в то, что все это происходит именно с ней. Шаин не мог наглядеться на прекрасное создание, что заставило забыть его о всех насущных проблемах. В голове билась лишь одна мысль «Наконец-то я нашел, что искал… Наконец-то…» Ее кожа как будто светилась изнутри! Похожая на первый снег, который уже давно не радовал жителей этого города, она казалась до невозможности тонкой и нежной. Будто бы даже мимолетное касание могло повредить ее. Хрупкие руки и шейка манили к себе, но осознание того, что к ней можно прикоснуться, вводило в ужас. Ее нельзя касаться! Только издали любоваться волшебной одурманивающей изящностью и воздушностью. Ее движения не были лишены грации и легкости даже сейчас, когда она всем своим существом молила Богов спрятать ее в самую темную пещеру от посторонних глаз. Светлые волосы делали ее еще более утонченной и мягкой, а голубые глаза в тот момент, когда она с ужасом взирал на полный зал, были подобны безоблачному небу в погожие деньки, которые так редко удавалось застать. Тонкие губки и маленький носик. Шаин думал, что видел ангела, который сошел к нему с небес. Крохотная фигурка с аккуратной грудью и еле заметной талией оставляла после себя неизгладимые впечатления. Отливающие холодным, стальным блеском чешуйки на ее хвосте вторили ей же самой, завершая образ милого создания. Эта маленькая русалочка как будто сошла со страниц книг. Тех самых сказок, которые ему когда-то с сестрой читала любимая прабабушка. Она говорила, что они — дети морей и океанов, водные создания, привыкшие к тихому течению и соленой воде. Прекрасные и обворожительные, они дурманили рыболовов и моряков, утаскивая с собой в холодные глубины. Но если сердце русалки потревожит какой-то человек, то она будет верна ему вплоть до своей смерти. Прабабушка рассказывала, что эти морские создания могут прожить тысячи столетий, храня в душе память о волшебных днях, проведенных с любимым. А если дорогой ей человек отвергнет русалочку или полюбит другую, то с первым же восходом солнца она вновь станет частью всемирного потока.       Шаин всегда верил прабабушке, и потому, когда ее слова пронеслись сквозь паутину воспоминаний в настоящее время, он был готов отдать всего себя этой прекрасной морской нимфе. Первый раз он понял, что ни одна катастрофа в мире не сможет его удержать. Это сладостное притяжение дурманило, подбрасывало на небывалые высоты, кружа, пьяня, обволакивая и даря несравнимое ни с чем ощущение счастья. Он наконец встретил ту, которую ждал столько лет. Как бы это не звучало, но вот она — его судьба.       Но русалочка не могла заметить его глаз, пылающих надеждой. Она не знала, куда себя деть от всех этих взглядов, рук, голосов. Ее вытащили из родного дома, заставили силой молчать, тихо содрогаясь под взглядами охранников. Она знала: больше никогда ей не увидеть свою мать, братьев, сестер, подруг, не играть в прятки средь кораллов, не собирать водоросли для лекарств и продажи в лавке, не убегать от ворчливого осьминога. Больше не будет тех безмятежных дней. Это конец. — Надеюсь, вы хорошо рассмотрели наш сегодняшний лот! И вот, пожалуй, начнем же торги!       Со всех сторон неслись возгласы, хрипы, визг, что неимоверно раздражало Шаина. Он ненароком вновь взглянул на молоденькую жену и заметил в ее глазах то, что не промелькнула ни у одного из окружавших его. Жалость, тревога, восхищение и сомнения. Старик нервно выкрикивал новые суммы, повышая цену, а милая девушка лишь горько вздыхала. Видимо она знала, что уготовано бедной русалочке.       Шаин не смог стерпеть. Все его самообладание полетело к чертям. Чемодан, что он всегда носил с собой, скрывающий деньги, немыслимые ни одному из здесь присутствующих, оказался на сцене, раскрытый перед аукционистом. Сказать, что тот был шокирован — ничего не сказать. Его глаза полезли на лоб, как только он посмотрел на сумму. — Я забираю ее.       Тишина. В зале была гробовая тишина, которая через пару секунд превратилась в нечто невообразимое. Самые солидные люди сейчас орали благим матом, и им вторили писклявые голоски их наштукатуренных пассий.       Аукционист поднял руку, и весь зал напряженно затих. — Вы уверенны, что готовы отдать всю эту сумму?!       Но отвечать на вопрос уже было некому. Из зала исчезли трое, оставив сметенную толпу в растерянности, позже переросшей в злобу. — Зачем вы меня тоже забрали с собой? — восемнадцатилетняя девушка, которая молча сидела всю дорогу, вдруг решила завести разговор. — Ты разве не рада, что я увез тебя оттуда? — Рада, но почему? — Сейчас есть дела поважнее, чем выяснение отношений. Я потом тебе все объясню. У нас осталось меньше получаса, а ее ноги уже стали похожи на наши, чешуя полностью исчезла, а дыхание рваное. Ты же и сама видишь! Только бы успеть… Ленни, быстрее! — Да, сер. — Не волнуйтесь. Я чувствую, все будет хорошо. И тем более, мы уже на берегу.       Шаин выскочил из автомобиля, скидывая на сиденье пиджак и удавку, поднял на руки русалочку и понес к спасительной влаге. Малышка, что до этого сидела в машине, выбежала следом, на бегу скидывая неудобную обувь. Он уже стоял по пояс в воде, аккуратно отпуская в море тело, чья душа уже начала его покидать. Шаин никогда не был верующим, но сейчас он молился, чтобы это создание выжило не смотря ни на что. Если бы потребовалось, он без раздумий отдал бы свою жизнь, чтобы спасти ту, что смогла разбить скалу внутри него вдребезги.       Девушка незаметно подошла сбоку и начала помогать Шаину, воплотить план в жизнь. Около минуты они держали безвольное тело в морской прохладе, надеясь на чудо, что придет к ним свыше. Закрыв глаза, они молились и проклинали все, что могло забрать жизнь этого невинного создания.       И вот, легкие касания смогли вывести их из транса. Две пары глаз устремили свой взор в море, пытаясь найти там свою надежду на счастье. Из глубин на них взирало самое прекрасное существо, которое только могло быть создано. Страх в ее глазах сменился пониманием, а после стал до безумия счастливым и благодарным. Она легко выплыла, являя спасителям свой лик. Мягкие черты лица завораживали Шаина, но прикоснуться к ней он не смел. — Что же ты не дотронешься до меня, если так жаждешь этого? — ее голос был подобен журчанию лесного ручья, что так подходило маленькой русалочке. — Не могу я тебя тронуть, ведь в сердце моем ты зажгла то, чего раньше там никогда не было. — Ты боишься меня? — Я боюсь себя.       Он опустил голову, чтобы не видеть презрения или отвращения в любимых на веки глазах. Но вместо громких слов или плеска воды, он почувствовал лишь то, как капли стекают по его горячей щеке. Ее холодные пальцы гладили его, а светлая улыбка говорила намного больше слов. Это не было надеждой, обещанием или еще чем-то подобным. Это была клятва в вечной верности ему одному. Навсегда.       Через пару минут русалочка убрала свою руку от лица дорогого ей человека. Она понимала, что не может остаться здесь. Ей нужно идти. Но сердце всегда будет помнить эту горькую сладость. Развернувшись, она уже собиралась нырнуть в манящую бездну, как тихие звуки природы были прерваны точно таким же тихим шепотом. — Я обязательно еще не раз увижу тебя, — голос тверд, а он уверен в сказанных словах. — Я верю тебе. — Скажи же мне перед нашей новой встречей свое имя… — Меня зовут…       Последнее слово утонуло в соленых брызгах, но на его лице играла улыбка, такая же, как и в детстве. Он все слышал. — Мари, хочешь чаю? — Но мы ведь только недавно его пили, мистер Шаин. — Мари, мы знакомы уже пять лет, а ты все так же зовешь меня. — Простите, но звать вас по-другому я не могу. Вы тот, кто спасли меня от нежелательного брака. Я благодарна вам, и поэтому не могу вас называть столь вальяжно. — Мари, а ты не забыла… — Нет, я все помню. Знаете, я верю в то, что когда-нибудь она придет в ваш дом на своих ногах и останется здесь навсегда. Может быть, я глупа, но моя вера от этого не померкнет. — Ты не глупа, Мари. Ведь себя я не считаю глупым человеком.       На балконе, что выходил с одной стороны в сад, а с другой к безлюдном пляжу, можно было каждый вечер видеть прекрасную картину заката. Шаин знал, что больше никогда не сможет вернуться в душную столицу, а оставлять Мари одну он не собирался. Отстроив этот дом в кротчайшие сроки, он переехал сюда вместе со своей небольшой семьей и родными помощниками. Родственники не знали местонахождения этого поместья, да и никто не смог бы этого узнать. Шаин стал лучше выглядеть за эти годы и все так же продолжал работать в своей компании, зарабатывая немыслимые деньги, но когда он был один, в глазах можно было углядеть легкую грусть и неподдельный страх. «Вдруг не получится? Вдруг она никогда не придет? Вдруг…» Этих «вдруг» было слишком много, чтобы с ними можно было как-то справиться в одиночку, но даже Мари и Ленни он не мог раскрыть эту часть себя.       Вновь оставшись наедине с собой, Шаин пытался отогнать от себя печальные мысли, наслаждаясь окружающим его пейзажем. Солнце уже заходило за горизонт, отбрасывая в морские глубины яркие и сочные краски. Волны мягко накатывали на песчаный берег, оставляя после себя легкую соленую пенку. Шелест листьев из сада убаюкивал лучше любой колыбельной. Очертания всех предметов постепенно сглаживались, как будто умелый художник проводил своей кистью по каждому из них. Сонный взгляд упал на силуэт, стоящий неподалеку на вершине лестницы, что спускалась вниз. Тонкая ткань платья не могла скрыть утонченность и хрупкость этого тела, а длинные волосы казались самыми настоящими шелковыми нитями.       Его глаза медленно закрывались, нагоняя приятную дрему. Теплая темнота забирала его в царство снов, а легкое прикосновение холодной кожи к разгоряченной почему-то не вызывало каких-то резких изменений, а лишь еще больше позволяло телу расслабиться. Он почувствовал на своих губах легкий соленой привкус, и в следующее мгновение через затягивающую пелену до него донесся приятный голос, что был так похож на лесной ручей. — Милый, я вернулась. — Я верил, моя дорогая… — он одними лишь губами беззвучно произнес эту фразу и только в своих мыслях проговорил волшебное имя, что вызвало легкую улыбку у девушки, которая так нежно сжимала его руку.       Это не конец. Для них это только начало.