Жизнь - странная штука.

Темнота, спасительная темнота. Какой же она хороший друг в трудных ситуациях. Вот тебе плохо, тебе одиноко, тебе трудно, найди темноту и сразу станет легче. Сразу станет комфортней и спокойней. А еще лучше, когда темноту сопровождает полная потеря сознания. Сразу исчезает боль, грусть, все чувства на свете, и становится очень хорошо. Правда у слово "хорошо" есть много смыслов... Для каждого становиться по-своему хорошо. Но главное, что это "хорошо" становится. Окно больничной палаты было открыто. Свежий теплый воздух наполнял палату, а солнечный свет так и наровился проникнуть во все уголки небольшого помещения. Палаты больницы острова Гавайи были небольшие по размеру, но очень вместительные и светлые. В основном это были одноместные палаты с просторной кроватью, двумя тумбочками с ночником на каждой из них, маленьким пуфиком и пушистыми ворсистым ковриком темного цвета. Таких палат было в этой больнице штук пятьдесят, и в одной из них лежала хрупкая девушка с темными волосами. На этой просторной кровати она занимала очень мало места, кожа у нее высохла и побледнела, волосы были похожи на солому, а руки все в системах. Вокруг нее стоял аппарат, который показывал ее тихое и слабое сердцебиение, а так же капельницы, очень много. Рядом на пуфике сидел мужчина. Он сидел здесь очень долго, целых пять дней. Он не выходил отсюда, а питался лишь тем, что приносила ему дочь. Глаза потускнели, губы пересохли, а под голубыми глазами были огромные мешки. Вот уже целых пять дней он сидел тут и ждал. Ждал того, когда проснется Елена. Девушка выглядела ужасно, но он выглядел еще хуже. Этот аппарат, который показывал сердцебиение девушки противно пищал, но для него этот писк был надеждой на то, что его любимая жива. - Деймон? - в палату вошел мужчина лет пятидесяти. - С кем говорю? - Деймон посмотрел на мужчину, и он показался ему знакомым, но он не мог вспомнить где его видел. - Я Пол Рид. Муж покойной матери Елены, ее отчим, - мужчина прошел в палату, а Деймон встал. Они обменялись рукопожатиями. - Что говорят врачи? - Рид сел на место Дея и посмотрел на Гиллис. - Сердце... Это было неожиданно для всех, особенно для меня, т.к, я не знал о ее больном сердце. С Нью-Йорка должна сегодня прилететь Мередит. Это ее лечащий врач..., - ему не удалось закончить. - Меня не волнует кто прилетит. Мне нужно знать, что с моей дочкой?! - Пол перешел на крик. Было видно, что ему очень страшно. - Мистер Рид, спокойней. Местные врачи сказали, что это небольшая сердечная недостаточность, они сказали это у нее уже долго наблюдается. По их словам нет опасений, она сто процентов выживет, но я жду Мередит, - Деймон как никто другой понимал Пола, но лишние волнения ни к чему сейчас. - Она давно в отключке? - Пятые сутки. - Боже, лапушка, сколько можно дрыхнуть? - тут же его голос повеселел. - Мистер Рид, она вас не слышит, - Деймон попытался быть вежливым. - Она слышит, - ухмылка на его лице, - Моя лапушка все слышит. Меня она слышит всегда. - Мистер Рид, а кто вам позвонил? - Деймон присел рядом. Ему было необходимо чье-то общество, т.к, он уже начинал сходить с ума. - Мне позвонил Элайджа. Мы с ним очень хорошо общаемся, поэтому он посчитал нужным оповестить меня. Он сказал, что с Еленой тут только ты, а он не может прилететь. Ты ведь чужой человек, поэтому ему неудобно перед тобой. А где Дани? - эти слова ужасно больно резали душу Сальваторе. Это ЧУЖОЙ звучало так холодно. Деймону хотелось кричать о том, что Даниэлла - его дочь, а Елена - его любимая женщина. Хотелось кричать об этом во все горло, хотелось, чтобы все знали об этом. Внешне спокойный, но замученный человек, внутри сейчас протестовал и неистово злился. - Пол, все-таки мы с Еленой провели много времени вместе, как ни как неделю с небольшим, но все же. Мы не чужие люди друг другу. Поэтому повода для волнения не было, - Сальваторе говорил медленно, уверенно. В ответ он получил смешок. А потом повисло молчание, которое, казалось невозможно было нарушить. Десять минут, пятнадцать, двадцать. Тишина. Ну, почти тишина. В комнате ежесекундно раздавался писк аппарата. Ровный, тихий, слабый писк. Деймон не отводил взгляда от своей девочки, а Рид смотрел то на Дея, то на Елену. Тот взгляд, с которыми Деймон смотрел на Гиллис, те вздрагивания Сальваторе, когда она дергалась. Он любил ее всем своим существом. Всем сердцем. Всей душой. - Деймон Сальваторе? - мужчина кажется начал все понимать. - Да, - сухо бросил брюнет. Его не интересовало зачем это нужно Риду. - Вот черт! Так значит ты тот самый негодяй? - а вот сейчас ему стало интересно. - Что? Вы в порядке? - Деймон смутно понимал, что происходит. - Ты бросил мою девочку. Из-за тебя она сломала всю свою жизнь. Ты хоть понимаешь, как мне сейчас хочется врезать тебе? Деймон выдохнул. Хм, значит она доверяет отчиму. Сейчас на хотелось разборок, а как их избежать он не знал. Но, видимо сам Господь сейчас был на его стороне. А может она все слышала... Писк аппарата усилился, стал громче. Рука Гиллис, которая до сих пор мирно покоилась на койке, сейчас начала подрагивать, тонкие пальцы начали шевелиться. Сначала это все было не заметно, но как только из ее уст слабо и хрипло вылетело ДЕЙМОН, Рид и Сальваторе вскочили с мест. Пол побежал за врачом, а Деймон сел ближе к Елене и взял ее руку. - Я здесь. Солнце мое, Елена, Леночка. Лисенок мой. Ты очнулась, - он наклонился к ее руке и начал обцеловывать каждый маленький пальчик. - Деймон, - теперь она открыла глаза, и на ее лице появилась слабая улыбка. - Я так боялся за тебя, - он крепко сжимал ее ладонь. - Где я? Где Дани? - она начала быстро моргать, а потом попыталась встать, но Деймон мгновенно ее остановил. - Елена, ты в больнице. Мы все еще на Гавайях. Дани в соседней палате вместе с Кэролайн. С ней все хорошо, просто испуг сильный, - ему не хотелось стразу ее нагружать, но врать ей больше на хотелось. - Я хочу домой, я хочу домой. Деймон, отвези меня домой. Я не могу здесь быть, мне нельзя! - Елена начинала паниковать. Странно, может глупо, но брюнетка до ужаса боялась больниц. - Тшшш, милая моя, любимая, - Сальваторе придерживал девушку, чтобы она не встала, - Врача! Врача! Врача! Через минуту в палату ворвался мужчина в белом халате, а за ним Пол. - Миссис Гиллис, я доктор Зальцман, - его голос раздражал Елену, может это от испуга, может от писка аппарата, хотя внешности он был привлекательной. Молодой мужчина, светлые волосы, темные глаза, высокий рост. - Елена, как вы себя чувствуете? - он светил каким-то фонариком ей в глаза, мерил пульс. - Доктор, со мной все хорошо. Я просто хочу домой. Через неделю Рождество, мне еще столько нужно сделать, - она пыталась улыбнуться, но это вышло слишком натянуто. - Милая, Рождество через два дня. И тут нужно было видеть лицо Гиллис. Глаза огромные, перепуганные. Эмоции сложно распознать. Видимо ей понадобилось много времени, чтобы понять то, что ей сейчас сказали. - Доктор, мне срочно нужно домой, - голос уверенный, решительный. Спорить с брюнеткой никто не стал. Зальцман вздохнул, помотал головой и уже собрался что-то возразить, как в палату ворвалась женщина. - Доктор Фелл, - коротко бросила она и подошла к койке. - Мередит, я так рада тебя видеть. Скажи им, что со мной все хорошо. Мне нужно домой, Мер, - Гиллис начала кидаться на женщину со своими расспросами. - Замолчи. Я с тобой поговорю в Нью-Йорке! Доктор Зальцман, каков диагноз? - она так грозно и серьезно разговаривала с Еленой, что никто не осмеливался сказать этой шатенке что-то наперекор. - Сердечная недостаточность, - Я знаю это. Что с ней было? Приступ или..., - ей не дали договорить. - Приступ. Ничего серьезного. Нужен отдых и положительные эмоции. А сейчас прошу меня извинить, но у меня еще полно пациентов, которым действительно нужна моя помощь, - доктор был каким-то грубым. Тем временем Деймон и Пол вышли вместе с Зальцманом, а в палате остались лишь Елена и Мередит. Никто из них не начинал разговор. Они обе знали, что им нечего друг другу сказать. Понятно было все и без слов. Одним взглядом Мередит дала понять Елене, что очень недовольна ей, ведь женщина знала причину приступа. Сама Гиллис тоже прекрасно знала эту причину, но делала вид, что ничего не понимает. Косые взгляды, нудный писк дурацкой машины. Это нагнетало обстановку, но женщины молчали. - Мер, не злись на меня, - Елена не смогла долго просидеть в молчании. Ога очень любила эту женщину, впрочем, как Фелл. Они были как сестры. - С чего бы мне злиться? Елена, ты всего навсего чуть не умерла, понимаешь? Это ерунда! - саркастично подметила Фелл. - Но ведь доктор сказал пустяк, - Гиллис была в замешательстве. - По моей просьбе он так сказал. Боже, Елена, если бы на час позже тебя привезли, ты бы умерла! И с каких это пор ты не принимаешь таблетки? Голос шатенки сходил на крик, а брюнетка только опустила голову. Ей было стыдно за то, что она пренебрегла своим здоровьем. Она боялась. Ей по-настоящему было страшно. Ведь сейчас она поняла, что могла умереть и оставить своих любимых совершенно одних. Елена погрузилась в мысли, а Фелл и не думала ее отвлекать. Гиллис определенно нужно было подумать. Подумать над всем. - Я договорилась. Сегодня через два часа ты вылетаешь в Нью-Йорк. Рождество ты отпразднуешь дома, но потом обязательно ляжешь в больницу, - только это бросила шатенка, перед тем, как уйти. Но то, с каким холодом она это сказала... Елене и правда стало страшно. Липкий, противный страх разошелся по всему телу, а сердце словно замерло. Боже, опять трудно дышать. Елена мгновенно надела кислородную маску. Спустя минут она востановила дыхание, а сердцебиение пришло в более менее норму. Сейчас ей придется трудно. Ей нужно будет не показать эту слабость никому из близких, хотя на самом деле это почти непостижимая задача. Нужно рассказать все Эллу, а еще нужно уладить дела на фирме. Как много нужно, как много...