Сказанье о междумирных ошибках

Сноски к первой части: * Марцела, меня зовут Ирина Хортица. Я ведьма-хозяйка этих земель. (польск.) ** Вы очень известны, о вас не слышал только глухой (польск.) ________________________ На первом этаже старой прогнившей хрущёвки, где отчётливо чувствовался запах дохлой кошки и сырости, было весьма и весьма неуютно. От обшарпанных ступенек, казалось, кто-то пооткусывал громадные куски, а перила были настолько грязными, что даже отнюдь не брезгливой Ирке не хотелось даже смотреть на них. — Ты? — глаза старой ведьмы расширились до опасных пределов. — Разговор есть, — бросила гостья и, не дожидаясь приглашения, вошла. В этой, с позволения сказать, «квартире» было ещё грязнее, да к тому же прямо посреди прихожей валялась куча рваных тряпок, как и всё здесь источавших ужасный смрад. Ирка только молча порадовалась, что токсикоз миновал. — Це надо? — неприветливо спросила Стелла, при этом стараясь сохранять остатки гордости. — Я видмовилася, решения не зминю. — Ты мне не нужна. Таких союзников только врагам и желать, — пренебрежение так и сочилось в усталом голосе. — Где робленные? — Твоё яке дило? Ти — не твоя бабка-хозяйка, так що забирайся! — Стелла, — на кончиках пальцев хрупкой девушки выщелкнулись острые собачьи когти, а от голоса дохнуло надломленным холодом. — Я спала шесть часов, и это суммарно за те три дня, что я ищу тебя и твоих старых кошелок, но, поверь, сил на разрывание горла одной тупой ведьмы много не надо. — Ти не посмеешь! — вскричала ведьма, но за бравадой скрывался настоящий страх — Хортица-то никогда вменяемостью особой не отличалась, а тут она ещё и на нервах. — Проверим? — Ладно. Марцела! Из-за двери соседней комнаты выглянула оборванная робленная с пучком немытых волос на голове. Из одежды на ней был только рваный замызганный халат, продавленные тапки, да кашлатые колготки неопределённого цвета, а осунувшееся лицо свидетельствовало о крайне нелёгкой жизни. — Марцела? — Полячка, по-русски нема, — буркнула Стелла и показательно удалилась на кухню, дескать, совсем не интересно ей, о чём будут говорить робленная и хозяйка Наднепрянщины. — Marcela, mam na imię Irina Chortycia. Mi wiedźmą-kochanką tych ziem*, — легко проговорила Ирка — в последнее время приходилось очень часто практиковаться как полиглоту, и переход с одного языка на другой не составлял никого труда. — Się Jesteś bardzo znany, nie słyszałeś o tylko głuchy**, — робленная шмыгнула носом и несмело улыбнулась. — А как насчёт Храмоги? — неожиданно спросила Хортица, понимая, что старушка не соврёт. — Чудовище! — Солидарна. В дверном проёме показалась часть необъемного живота . — Хорошо, — так же на польском сказала Ирка. — Поговорим в другом месте. Живот показался полностью, но хозяйка его не успела ступить в прихожую. — Стой — не шевелись, ногой-рукой не ворохнись, ни гласа тебе, ни воздыхания, ни ресниц колыхания, есть вход — нет выхода ни конному — ни пешему… Стелла выскочила навстречу Ирке, но тут же замерла, застыла в зловонном воздухе. Робленная отшатнулась к стене. — Ни человеку — ни лешему, ни ведьме — ни оборотню, ани зверю волохатому — ани птицу крылатому, ни живому, ни мёртвому! После этих слов повисла тишина, нарушаемая лишь шумом с улицы. — Не могу не спросить — как ты относишься к деятельности конкретно своей хозяйки? Робленная яростно затрясла головой. — Как мы и думали, — ногти с облезшим лаком начали постукивать по более-менее чистому участку стены, на который их обладательница опёрлась. — Я не настолько уставшая и недальновидная, чтобы лезть в твоё логово неподготовленной, — девушка покачала головой. — Ромб заклинательный на твоём потолке появился не далее, чем сегодня ночью, уж парни постарались. Хортица сочла за благо не припоминать, что старания Айта заключались лишь во фразе «только не лезь без прикрытия, прошу, хоть раз подумай головой» непосредственно перед отбытием в Ирий, а ромб начертил Богдан, такой же уставший и не выспавшийся, как и она. Танька вообще в этом не участвовала — её роль была на этот раз исключительно «мозгом» операции. — И зачем было забираться в такую дыру? Что, Храмоги совсем своих шпионов не жалует? Робленная взвизгнула, а в глазах Стеллы блеснул судорожный огонёк. — Фи, нашли секрет! Айт уже который месяц твердил, что какая-то крыса, близкая к нам, продалась во имя спасения своей задницы, — Ирка пренебрежительно поморщилась и зачем-то глянула в грязное окно. — Ты периодически таскалась к Оксане Тарасовне, выспрашивала, чем мы занимаемся, а она и рассказывала, ведь ты впервые за столько лет предложила ей мир. Нехорошо так с родной племянницей, а? — П-племянницей? — Да, Марцела, кто бы мог подумать. Лет тридцать назад отличное трио было — Елизавета Хортица и сёстры Яковленко — Стелла с Вандой. Только вот Елизавета Григорьевна пропала, Ванда погибла в ставке Храмоги, а Стелла — несчастная всеущемляемая младшая Ярытница — наконец-то обрела свободу. При этом осиротевшая дочка Ванды канула в лету, и через семь лет объявилась вновь, с робленными и злостью на тётку, забросившую её в интернат на долгую пятилетку, окончившуюся с её официальным совершеннолетием. — В общем, драма полная, — Хортица передёрнула плечами, будто бы брезгливо отряхиваясь от липкой, противной грязи. — Как же меня занесло на разговоры о ваших скелетах в шкафах. А вот с улицы уже несёт чем-то похожим на здешний аромат. Палитесь по полной, это я вам как оборотень говорю. Стелла молчала, что было вполне ожидаемо. Марцела тихо икала в сторонке. — Оксана Яковленко умерла, как герой, — бросила Ирка и направилась к двери в соседнюю комнату, жестом подзывая робленную к себе. — А ещё — базы заложных очень легко обнаружить. Прощай. Не оглядываясь, ведьма подошла к окну, растворила его. На улице стояла жуткая вонь, а в подъезд заходили официального вида женщины и мужчины. Они не смотрели наверх, не видели её, но шли с определённой целью, по определённой наводке «Свеженькие», — и внутри шевельнулось что-то неприятное. Стелла несомненно успела дать команду, пока стояла там, на кухне, надо было только подождать, пока отряд для захвата и устранения прибудет в самый вонючий дом района, в прибавку к тем, что итак уже долгое время находились здесь. Штурмовать квартиру не пойдут, а полезут только на звуки бойни — всё-таки трупы, мозг отсох. — Ч-что м-мы делаем? — на польском спросила Марцела, дрожа всем телом. — Расправляемся с предателями. — Я не против жизни, н-но Стелла же моя хозяйка, так откуда?.. — Откуда я знала, что ты открыто не поддерживаешь Храмоги? Твоя коллега, или как там её, Ульяна, называла тебя «глупой наивной молокосокой» на допросе, и я решила проверить. За последним покутником захлопнулась дверь, ведущая в подъезд. — Отвод глаз и вниз, — скомандовала Ирка, выпуская крылья. Она видела робленную, тогда как та, будучи слабее, явно чувствовала себя некомфортно, зависши в трёх метрах над землёй не держась абсолютно не за что! Менее чем через минуту они приземлились на балкончик другой хрущёвки, не в пример чище. Богдан, стоявший тут же, ничуть не удивился и только спросил: — Порядок? — Да. Всё точно сработает? — Лучшая Ирийская взрывчатка, с негасимым огнём, но бесшумная, — заявил Айт, стоявший чуть в стороне. — Сработает. — Таймер? — Ровно сорок минут. По моим расчётам, — Богдан взглянул на часы, — сработает через четыре минуты, двадцать две секунды — вы едва уложились. И что там так долго делать надо было? — Ну, надо же было попрощаться. — С протухшей колбасой тоже прощаешься? — съехидничал Богдан. — Девушки! — Между прочим мы сейчас взрываем дом, набитый народом, а ты ржёшь, как школьник над пошлым боянчиком. Парни! — Минута, люди, — хмыкнул Айт, особо выделяя последнее слово. Ирка только-только начала что-то втолковывать обоим, когда раздался… Даже слова подходящего для этого взрыва подобрать было нельзя. Да и было ли это взрывом в привычном виде? Просто в один момент ведьма почувствовала резкий порыв ветра, а потом — как летит к твёрдой шершавой стене. Во рту резко обозначился привкус крови, в глазах мгновенно потемнело. Та же участь постигла парней и Марцелу, завизжавшую на польском и замолчавшую только через пару секунд. Со стороны здухача раздавалась лишь брань (Таньки на него нет!), дракон стойко держал свой двухмирный словарный запас при себе. — Айт! — совладав с языком, заорал Богдан. — Какого Моргота такая отдача?! Разлепив глаза, Ирка дёрнула уголком губ — бледный и ничего не понимающий Айт, приоткрыв рот, уставился на весело полыхающий дом. Про Моргота ему ещё предстояло узнать, но, судя по реакции, имя тёмного властелина было принято за изысканное Явьское ругательство. — Шешу его знает! Это всё ваш климат, зуб Табити даю… — Нашёл что винить, умник, — убийственно проговорила Ирка и предприняла героическую попытку встать с пола. — Ну чистый колобок, — не смог не подколоть подругу Богдан, на пару с Айтом помогая ей встать. — Кажется, я понимаю, почему Танька тебя так упорно называла идиотом все эти годы. — А кто такой колобок? М-да, с такими культурными познаниями царевичу до Властелина Колец ещё далеко… *** Районная больница торжественно молчала. Не было ни возни больных, ни смеха медсестёр в сестринской, ни топота многочисленных ног в коридоре, вообще ничего. Если бы сюда заглянул хоть кто-то, то сильно удивился бы - государственное учреждение опустело, будто вымерло. Однако никто при всём желании не мог попасть на территорию больницы неприглашённым. Не в этот вечер. В палате номер три отделения травматология горел свет и периодически раздавались голоса. — Что с врачами? — явно нервничая, произнесла Танька, широкими шагами меря комнату. — Все спят в сестринской, — спокойно отозвалась Елизавета Григорьевна, заглядывая в детскую коляску, из которой доносилось сонное гуканье. Высокий, но чуть ниже Айта, заметно похудевший от возврата к тревожной жизни Ле Ксе не отрывал взгляд от окна, за которым медленно садилось солнце. Дракон не отходил оттуда ни на минуту, хотя ведьмы уверили его, что этим вечером в больницу не пройдёт ни один посторонний, а уж тем более заложный. Лариса, кусая губы, подобно Таньке металась по комнате, и её глаза в полутёмной комнате отливали тёмным. — Зачем я вам здесь? Я — человек, я ничего не умею — в бесчисленный раз чуть ли не панически простонала она. — Второе не вытекает из первого, как и первое не вытекает из второго, — мудро изрекла Хортица и со странным оттенком печали взглянула на дочь. — Ира и остальные уже должны были прийти. — Зря, зря мы её отпустили! — воскликнула Танька, прикрывая глаза и безумно тряся головой. — А кто сможет удержать ведьму-хозяйку? Катерина ободряюще улыбнулась ей, дескать, всё будет в порядке, а даже если и нет, то ты в этом не виновата. От этой девушки ещё в робленстве веяло теплом и светом, словно Сила не могла очернить её душу, да что там, даже чуть затемнить! Была ли это воля хозяйки или невиданная доселе аномалия?.. — Толкиенутый! — Ведьма! — Гад! — Ведьма! Все присутствующие облегчённо перевели дух, а Танька хихикнула: — Наша компания! Вскоре дверь распахнулась, и в палату ввалилась весьма интересная компания — высокий парень с царственным выражением лица, ещё один — в заляпанной чёрной краской куртке и бандане с эмблемой фехтовального клуба, девушка с объёмным животом и скалящейся собачьей головой, а замыкала процессию оборванного вида старушка, вздрагивающая при каждом шорохе. — Получилось? Моментально приняв серьёзный вид, Айт коротко кивнул. Ирка перестала лаять и, мрачно опустив глаза, тяжело плюхнулась на кровать рядом с Катериной, Богдан присел к Таньке. — Начинаем? — неуверенно спросила она. — Сначала — объяснения, — коротко отозвалась на польском Хортица-старшая, вставая в полный рост и подходя к Марцеле. — Меня зовут Елизавета Григорьевна, это Татьяна, Катерина, Лариса, Ле Ксе, Айтварас, Богдан и, как ты уже наверняка знаешь, Ира. Тебе известно, чем мы занимаемся, Марцела? — Да, — сухо ответила та. — Я тоже хотела бы присоединиться, но… — Но твой дар погиб вместе со Стеллой, — закончила Ирка. — Вторая робленная, попав к нам, рассказала, что тебя несколько месяцев держат взаперти за попытки помешать действиям Храмоги. Что же ты сделала? — Пыталась связаться с вами, — вздохнула Марцела. — А ещё — посыпала могилы осиновыми щепками. — Щепками? — переспросила Лариса, и ведьмы поражённо обернулись к ней, недоумевая, каким образом она включилась в разговор. — Осина — вернейшее средство против нечисти — ведьм, например, и против божеств работает, — на русском разъяснила Ирка, и уже по-польски добавила: — Но как ты узнала об истинной природе Храмоги? А хотя… Нетрудно догадаться. Некоторое время все молчали, только Танька в пол голоса пересказывала Богдану, Айту и Ле Ксе, не знающим польского, суть разговора. Наконец Елизавета Григорьевна, вздохнув, объявила: — Что ж, прошло время вопросов и настало время бесед. — Что это с ней? — тихо спросила Ирка у матери. — Властелина Колец посмотрела, и с тех пор я суржика ни разу не слышала, — сдерживая смех, прошептала Лариса, но под суровым взглядом новоявленного мудреца тут же умолкла. — У нас катастрофически мало ресурсов и сил, — начал Айт, спокойным, будто ничего не происходит, взглядом обводя собравшихся. — А ещё меньше тех, кому пока можно доверять и кто сможет принять на себя руководство, если с кем-то из нас что-то случится. Инициативу подхватила Танька, создавалось впечатление, что всё было отрепетировано и обговорено: — После сражения у того кладбища проблема стала острее, и мы стали искать пути выхода из положения. Один из них лежал на поверхности, но чтобы осознать это, нам потребовалось пропустить через себя нападение на Катерину робленной Ульяны. — Отношения робленные — хозяйка сложные до жути, — вздохнула Ирка. — Я никогда не брала робленных и не думаю, что когда-нибудь смогу, но, углубившись в тему, мы пришли к выводу, что существует способ… иной способ подчинения робленных Силе. — И как это относится к нашей проблеме? — спросил Богдан, которого в план посвятить не успели. — Напрямую, — снова включилась в разговор Танька. — Сама суть этой магии толкает робленных ко злу, а ещё прибавить неписаное рабство — получится тотальная жесть. Вот они и идут к Храмоги вместе с Хозяйками, на которых тоже оказывает влияние тёмная сущность. Хортица закатила глаза, хлопнула ладонями по коленкам: — Короче, надо или запрещать, или переделывать. Второе может получиться. — Это невозможно, — мелко дрожа, покачала головой Марцела. — Древние магические законы не позволят… — Плевать я на них хотела, — фраза и впрямь получилась откровенно выплюнутой. — Ты ещё не знаешь нашего главного козыря, — усмехнулась Елизавета Григорьевна. — Расскажи ей, Катерина. Новоявленная ведьма неуверенно повела плечами, болезненно поморщилась — даже такие движения пока давались тяжело — и задумчиво начала: — Ровно две недели назад я пользовалась силой хозяйки. Ты знаешь, и я знаю, Марцела, что слышит каждая робленная в своей голове, — последняя фраза была произнесена на польском и как обычно переведена для остальных Танькой. Марцелу же передернуло, в тусклых серых глазах показался даже не страх — ужас и отвращение. Внезапно в Иркину голову пришла мысль, что не такая уж та старая, какой кажется или хочет казаться — сильные эмоции порой открывают истинное лицо человека, каким бы оно ни было в реальности. — Так вот, никто не пробует это игнорировать, а стоит. Все боятся, а, по сути, на пустом месте. — Наверное, вы правы, но второй раз в робленные не берут... — Никто не проверял, — почти одновременно выдали все ведьмы, находящиеся в комнате. — Не могли бы вы объяснить ваши колдовские заморочки? — не раздражённо — больше устало проговорила Лариса. — Будет время. Но сейчас, пока мы все здесь, нужно кое-что прояснить... — Не нужно! — почти панически прошипела Ирка. — У нас гость. Как по команде присутствующие обернулись на дверь, и только когда до доброй половины дошло, что в коридоре никого нет, от окна раздался сдержанный лающий смех. Ле Ксе отпрыгнул в сторону, Марцела с Катериной метнулись к стене, Ирка встала в полный рост, а Лариса в оцепенении уставилась на пришельца. Одна только Елизавета Григорьевна хитро усмехнулась: — Ты как всегда эффектен, Симуран. — Бываю, что уж, — Хорт спрыгнул на пол, убирая крылья. — Но, признаться, надеялся быть незаметным. — Я бы тебя и раньше учуяла, будь я во втором облике, — чуть расслабившись, бросила Ирка, но далее в её голосе послышалась усталая прохлада. — Зачем пришёл? В чуть раскосых глазах Симаргла почувствовалась печаль, он будто увидел себя лишним, ненужным здесь. Почти все, за исключением тех, кто уже был знаком с ним, глядели на него настороженно, Лариса и вовсе, скрестив руки на груди, отошла к стене, и лишь только Хортица-старшая взялась ответить на вопрос внучки: — То, что мы собираемся сделать — есть сложнейшая магия, и ни я, ни ты, ни Таня никогда к ней не прибегали, а теорией многого не добьёшься. Некоторое время в комнате было тихо, а потом Ирка, тряхнув головой, проговорила: — Ну, тогда больше никому здесь делать нечего. Удачи. С этими словами она вышла в коридор, а чуть погодя следом потянулись остальные. В комнате, за плотно прикрытой дверью, остались только старшая ведьма, Катерина, Марцела и Симаргл. — Может, теперь уже можно хоть что-то мне объяснить? — во второй раз повторила Лариса, как только они пришли в больничный холл. — И правда, Ирка, — Танька тронула подругу за плечо. — Почему ты так не хочешь говорить об этом? — Потому что мне не нравится эта затея, потому что я час назад фактически убила вторую свою знакомую ведьму, потому что мне осточертело вообще всё, — загибая пальцы, вспылила ведьма. — Продолжать? — Не стоит, — примирительно проговорил Богдан. — Давай ты просто объяснишь всё и уйдёшь домой? Дальше мы справимся сами. С тихим звоном табличка "к окну не прислоняться" упала на пол, а ведьма-хозяйка уселась на подоконник, болтая ногами в тяжелых ботинках: — Ну о'кей. Мы собираем армию и вербуем сторонников. Танька высказала гипотезу о том, что не все робленные обязаны быть сволочами, и мы решили эти проверить. Если получится, — говорящая ненадолго замолчала, — то мы сможем вербовать и учить робленных, не обязанных тырить помаду из супермаркетов и перекашивающихся в сторону зла. Вот и всё. — Нет. Мы договаривались, — жёстко припечатала Танька. — Ладно. Есть ещё кое-что, — нехотя выдавила Ирка. — Во-первых, у нас появился способ защиты от Храмоги. Рефлекторно Ле Ксе поймал брошенный ему свёрток. Внутри оказались три платка из грубой ткани размером чуть больше чем ладонь. — Внутри кожа змея Фемиды. Защищает от магии Храмоги, которую она черпает от Нави. — Но... А... Это действует? — пробормотала Лариса, подозрительно глядя на платки. — Мне спасло жизнь на том кладбище. Мы долго пытались понять, почему я не последовала за Оксаной Тарасовной. — Тогда я не имею права принять это, — решительно проговорил Ле Ксе, протягивая свой платок назад. — Вам нужнее. — Мне нравятся честные люди, но не стоит, — кривовато улыбнулась Ирка. — Я ухожу от боевых действий, и как минимум на три-четыре месяца, как и Танька, так что нам без надобности. Этот платок в кармане должен неплохо так защищать, и у многих они уже есть. — Спасибо, — прошептала Лариса и склонилась над коляской. — И это не всё, — продолжила ведьма ещё более неохотно и тяжело. Женщина недоумённо повернулась к ней. — Ты, мам, возможно меня осудишь, но пора бы тебе узнать о своём прошлом. И никто не успел толком среагировать, как Ирка, вскочив на ноги, молниеносно выхватила из кармана маленький флакончик и выплеснула его содержимое в лицо Ларисы. Женщина пошатнулась, вскрикнула и, согнувшись пополам, сморщились. С замиранием сердца все ждали развязки и объяснения происходящего. — Прости, — с сожалением прошептала ведьма. — Ничего. Кто-то должен был это сделать, — Лариса покачала головой и, прищурившись, отвернулась к сыну. — Вам нужно время, я провожу вас домой, — Танька сочувственно взяла женщину под руку и повела к выходу. — Что за?.. — Богдан в непонимании уставился на подругу. — В этом флаконе была эссенция, от паров которой разрушается эффект зелий забвений. Мама вспомнила, кем была раньше, - на пределе слышимости выдохнула Ирка и, отвернувшись к окну, обхватила себя руками.