Сказанье о междумирных ошибках

— Пациентка Ирина Хортица пришла в себя в семь часов двадцать минут. Причина потери сознания не выяснена, но угрозы жизни нет, поэтому у неё сейчас друзья, — протараторила молодая медсестра, заглядывая в блокнот. — Очень хорошо. Иногда общение лечит лучше любых лекарств, — уже немолодой врач улыбнулся каким-то своим мыслям и отправился в травматологию — узнать, как дела у того парня с проволокой в щеке. *** Прошло уже довольно много времени с того момента, как в комнате стало на трёх человек больше. Несколько часов с того момента, когда ведьма проснулась и начала размышлять о прошедшем дне. Не желая смотреть на друзей, Ирка уставилась в окно. Голова всё так же гудела, выслушивать всякие обвинения не хотелось. Да, она рисковала, очень даже рисковала, но если судить объективно, то Храмоги просто бы спустилась в подземелья и всё, если бы не она и ведьмы. Надо будет поблагодарить Оксану Тарасовну и вручить робленным по милой безделушке вроде духов с приворотной водой… Тем временем тишина, не имея возможности тянуться ещё дольше, прервалась. — Спасибо. Хортица непонимающе развернулась, уставившись на Богдана. Левая нога его была загипсована до колена (на полу рядом валялась пара костылей), а всё тело, не прикрытое контрастно-чистой одеждой покрывали царапины, синяки и иногда даже бинты. В первую секунду могло бы показаться, что у здухача ещё и сотрясение мозга. — Спасибо? — Ирка, готовая к взбучке, решительно не понимала такого отступления от устоявшихся правил — она рискует жизнью в очередной авантюре, друзья её за это отчитывают. — Да, именно, — Танькино лицо не приобрело вид стократ жёванного песиглавцем, но синяки под глазами увеличились, а веки покраснели. Очевидно, в эту ночь она не спала ни часу. — Мы… мы были не правы, прости. Подруга явно мялась и что-то скрывала. Это начинало сильно настораживать, ведь обычно такое поведение предшествовало чему-то неприятному. Если с Хортицей начинают нянчиться и сюсюкаться, то дела плохи. Очень, судя по обширному опыту. — Что случилось? — слишком резко, но деваться некуда. — Тебе нельзя волноваться, успокойся, — Богдан предпринял попытку встать и подойти к ней, но, забыв о ноге, чуть не упал. Обычно веселое лицо пошло красными пятнами то ли смущения, то ли злости. — Знаешь, сейчас я волнуюсь гора-аздо сильнее! — Мы скажем, за этим и пришли, — затараторила Танька, оглядываясь на парней. Айт, за весь разговор не подавший ни единого признака жизни, внезапно сморщился и кивнул. Сам на себя не похожий, он будто оставил себя самого в тех катакомбах, а сюда пришла его бледная разбитая тень. Примерно так в своём закрытом ото всех (в том числе и себя) уголке сознания чувствовала себя сейчас сама Ирка. И чувствовалось, что дальше будет только хуже. — Только ты помни, знай, что ни на что повлиять не могла… — Оксану Тарасовну убили, — выпалил Богдан, сжимая кулаки, но потом, притормозив, начал выдавать рубленные, неживые слова. — Убила. Она. Так выглядит треснувший мир. Когда вроде бы и не замечаешь особо человека, даже недолюбливаешь, а потом бац! — и нет его. И, что самое поганое, без этого человека вдруг становится пусто — словно исчезло что-то важное, словно клок жизни выдрали. Друзья незаметно вышли, и Ирка была уверена, что осталась одна. От стены отделилась человеческая фигура, и на краешек кровати присел Айт. — Ир, я понимаю, что ты себя сейчас ужасно чувствуешь, но постарайся успокоиться. Ты должна быть сильной. — А что я, по-твоему, сейчас делаю? — огрызнулась девушка. — Я всю жизнь сильная! Айт, я много в жизни видела, но то, что происходит сейчас... это слишком. Оксана Тарасовна... — она осеклась и прошептала на пределе слышимости: — Я же ее ненавидела. — Понимаю, — дракон вздохнул. Они еще немного помолчали, а потом Айт, встряхнувшись, заговорил: — Храмоги была сильно ранена, её и тех, кто остался от ее войска, ну, тех заложных, отбросило обратно в Ирий. Она не остановится, она снова начнет собирать армию, и никто не знает, кто может перейти на ее сторону. Сама понимаешь. — А мне ещё надо понять, почему мне удалось выжить, — пробормотала Ирка, тряхнув волосами. — А потом начинать полугодичную проверку всей нечисти и брать отпуск на человеческой работе. Она не сразу поняла, почему Айт как-то странно на неё смотрит, словно тот, кто знает заранее, что получит отказ, но раз за разом стоит на своём. — Ты только не рискуй. Пожалуйста, — тихо прошипел дракон, стараясь казаться сердитым. А почему бы и не послушать его? Хотя бы один раз. Не так уж и много нужно — беречь свою шкуру. *** Танька не звонила слишком давно, и глупое «абонент временно недоступен» раздражало не хуже ставших малыми джинс. После всей этой заварушки с катакомбами Танька и Богдан решили развеяться и отдохнуть где-то на Кипре, пока нет надобности постоянно быть наготове. Оба вылетели в шесть утра, но вот уже пять часов от них не было ни слуху, ни духу. Наверное, рейс задержали. Телефон полетел на кучу одежды, возвышающуюся на кровати. Куча зашевелилась и кот, отряхнувшись, выбрался из-под рваных джинс с черными заклепками. — Что мусоришь, мря? — Ничего не налезает, все мало, — пробурчала Ирка, натягивая очередную футболку и старые Танькины джинсы "времен толстой задницы", как втихаря смеялся Богдан. — Вот! Видишь, майка как топик, топик как купальник! Хорошо хоть джинсы налезли... — Я просто спросил, мря, — немного испуганно мяукнул кот. — Пойди, мря, купи новые вещи. — И с кем? Одна не хочу — Айт мозг сварит своим бубнежем или дома запрёт, а остальные заняты. Куча вещей переместилась в шкаф, и ведьма вышла на кухню. Из больницы ее выписали в то же утро, а дома — из-за опрометчивого обещания Айту не рисковать понапрасну и тонны страшилок от врачих — всего пару дней, но выть хотелось уже через несколько часов вынужденного безделья. Сердце ныло в предвкушении полного хаоса, а глаза сами рисовали картины веселящихся чертей и ополоумевших от радости навок. Брррр! Лучше не думать об этом, а завтра просто сходить к богатырям и провести профилактическую беседу. Надёжнее будет. С такими отнюдь не радостными мыслями Ирка пришла к заключению, что всё-таки можно уже уйти в отпуск, но стоило ей только подсесть к ноутбуку, как из коридора раздались очень знакомые голоса. Через несколько секунд стало понятно, что обладатели их стоят возле лифта и не подозревают, что услышать их вполне себе реально. Для оборотня, разумеется. — … Но я даже ещё не ведьма! Я не могу колдовать, — звонкий девичий голос прошёл через чуткие уши, оставляя после себя образ робкой рыжеволосой ведьмочки. —А колдовать и не надо. Нужно просто держать её подальше от всяких приключений, — Айт в своём репертуаре. — Ну… Я постараюсь! — воодушевлённость так и переполняла воздух вокруг. — Только аккуратнее — два дня дома — и она готова убивать… Ирка ухмыльнулась и отошла подальше от двери — всё что надо было, она услышала. Итак, к ней хотят приставить няньку. С одной стороны, хотелось придушить проклятого дракона с его опекой, а с другой… Когда ещё представится возможность погулять и сходить за покупками не в режимах «порвались джинсы — одеть нечего», «срочно-срочно-срочно!!!» или «Танька вытащила», а как нормальный человек? Да и Катерине нужно развеяться — ещё шесть дней осталось, пока дар не приживётся. Всё, решено! Доброта активирована. *** — А каково это — быть рожденной? Всё-таки Айтова идея была достаточно неплоха. Катерина, хоть и была раньше робленной, обладала хорошим чувством юмора и неуёмным любопытством. Она была счастлива стать ведьмой, но в ней не чувствовалось ни капельки злорадства, и Ирка вот уже в который раз ловила себя на мысли, что Оксана Тарасовна не ошиблась в своём выборе. — Свободно, — немного погодя добавила ведьма. — Ты никому ничего не должна, но вместе с тем и ответственность огромная. Мне до сих пор сложно себя иногда контролировать — порчу там наслать, сглаз можно просто пожелав этого. Хотя Танька отлично держит себя в руках. Чуть не врезавшись в прохожего, Катерина внезапно хихикнула: — Так это правда, про богатырей и их общую проблему пару месяцев назад? Оксана Тарасовна расска… И осеклась, вжав голову в плечи, но потом, будто на что-то решившись, заговорила необычайно хриплым голосом: — Она нам всем не только хозяйкой была. И меня, и Лику, и Вику, и Маринку она буквально спасла. Маринку — от прозябания в провинциальной дыре в роли доярки, Лику с Викой вытащила из приюта, а меня… — не договорив, Катерина шмыгнула носом. — Конечно, свои цели были, но всё же. Ирка молчала. Она понимала, что лучше дать человеку выговориться, ведь держать всё в себе бывает крайне опасно. К девятнадцати годам мало кто не понимает этого. — Но я уверена в одном — раз она передала свой дар именно мне, значит, я чего-нибудь да стою. Я буду бороться до конца. Оставшийся путь до торгового центра они прошли молча, и только когда эскалатор поднялся на третий этаж, Катерина тихо, будто о чём-то до ужаса неприличном, спросила: —Так это правда? Ты действительно… — Беременна? А, да, — спокойно бросила Ирка и, найдя наконец нужную вывеску, поспешила в магазин одежды. Бывшая робленная было открыла рот, но её опередила быстрая и заученная до автоматизма фраза: — Да, я знаю, что мне не светит ничего хорошего. Нет, мы не будем обморочно жениться. Да, у меня есть ещё куча поводов для волнения кроме этого. Да, я знаю, что мне вредно волноваться. — Исчерпывающе. В магазине из подходящих размеров были только самые-самые большие майки с уродливыми котятами, и продавец посоветовала попытать счастья этажом ниже. Настроение портилось в геометрической прогрессии. Сжав зубы, Хортица отправилась туда и следующий час с тихой руганью пыталась найти нормальные вещи в отделе для беременных. К сожалению, из рисунков на одежде были только те же уродливые котята и цветочки с сердечками, так что, накупив полосатых футболок и водолазок (такие вещицы в чёрно-белую полоску грустно прозябали в дальнем углу, и брать их никто не хотел), Ирка покинула царство умиления. — Хорошая вещь — доставка — не нужно таскать пакеты, — попыталась приободрить её Катерина, когда они обе сидели в кафе. — Ненавижу магазины. — Давно? — С сегодняшнего дня. Телефон бздынькнул, возвестив о приходе Танькиной СМС-ки. «Мы долетели, всё в порядке. Не забудь о том, что через три дня новый год! Передавай всем привет!» А, да, точно, новый год скоро. Но в этот раз не будет ни вечеринок под крышей старого Иркиного дома (бабка толерантно уходила праздновать к соседке), ни Танькиных негритянских блинов, ни Богдана, танцующего стриптиз (не надо было ему в прошлом году столько пить). Теперь все они взрослые, серьёзные, родителями стать готовятся. А Ирка-то что? Ирка лет с тринадцати взрослая, только ей это не мешало быть веселой. В таких мрачных пучинах и зародился порыв пойти на заставу. Всяко лучше, чем разводить сопли-слёзы и становиться мизантропом.