Эльфенок

Лес накрыла ночная мгла, от чужих глаз спяртав и без того неприметную деревушку. Сменились эльфийские песнопения давно на соловьиную трель, прерываемую лишь редким стрекотом насекомых. Но из окна дальнего, полуразваленного дома все еще виднелся тусклый свет. Это четырнадцатилетняя Тирна Огг доделывала работу по дому, которой у нее всегда было вдоволь, уже мысленно желая поскорее лечь в кровать и отдохнуть. Она несказанно скучала по тем временам. когда ее отец был кузнецом. О, это были славные деньки. В доме царило веселье, изредка стучали молоточки о маленькую домашнюю наковальню, и Тирна получала колечко или маленькую сабельку, сработанную отцом из оставшегося после заказа железа. Теперь же Лиир Огг был сапожником. И как сапожник же пил… Тишину прорезал звук разбивающейся посуды и гневный крик. «Опять они за свое…» — вздохнула девушка. Тишина и спокойствие были редкими гостями в этом доме, а все оттого, что отец девушки стал злоупотреблять элем с тех самых пор, как его вышвырнули из кузницы… — Тир! — прогремел на весь дом грубый баритон. — Где тебя орки носят?! — Немедленно принеси отцу эль, паршивая девчонка! А вот и голос мамы… Что же, придется возвращаться в таверну, здесь Тир без эля в руках явно будут не рады. — Сейчас… — полусонным голосом ответила Тирна, которая едва стояла на ногах от усталости. Она приободряла себя перед дальней дорогой до таверны, что стояла на границе с землями орков. Девушка знала, что иначе не миновать очередных побоев. А орков, надо сказать, она боялась куда меньше родителей. — Тирна! — Услышав очередной оклик, Тир встрепенулась, достала из-под кровати старые, потертые ботинки, накинула на плечи длинный светло-голубой шарф и выпрыгнула в окно навстречу ночному миру…

***

— Я смотрю, во дворце совсем тухло, раз сама гордость короля, коротает время в третьесортной забегаловке, — приветливая улыбка заиграла на миловидном лице молодой официантки, одетой до неприличия в откровенное платье. По крайней мере, по эльфийским меркам. Посетитель, молча, размешивал ложкой суп. Он был белой вороной в этом пабе. Спокойный, с гордым, несколько мудрым взглядом, в идеально выглаженной свежей одежде, и не бравший в рот ни одной капли алкоголя за всю ночь. Речь его была чистой, а голос мелодичным: — И на море случаются штормы, но если буря становится постоянной, то оно постепенно разрушается, и спокойствие обращается в безумие, что вскоре заполняет собой все кругом, уничтожая в себе живое, и никто уже не вспомнить былого моря, все думают лишь как побороть безумие… Официантка непонимающе смотрела на этого весьма странного посетителя, как вдруг громко воскликнула: О, наш постоянный покупатель! В дверях показался бледный, исхудавший силуэт, замотанный в голубой шарф. Под гогот пьяных посетителей Сэм, а это была она, прошла к стойке. В нос ударил дурманящий аромат свежеиспеченных булочек, отчего девушка едва не лишилась чувств. — Вам как всегда? — Улыбнулась официантка. Эльфийка кивнула, дрожащими, покрытыми ссадинами, руками, высыпая на стол горсть монет. -Спасибо…- слабым голосом сказала Сэм, когда официантка протянула необходимый товар. — Подождите, — неожиданно окликнул ее «странный» посетитель. Девушка удивленно обернулась. — Я работаю подмастерьем в местной пекарне и у меня осталась неразданной целая корзина булочек. Если я принесу ее назад, мне здорово влетит от моего мастера. Я до позднего вечера пытался найти хоть кого-нибудь, кто еще ценит настоящий эльфийский хлеб, но, увы, местные жители позабыли тонкость вкуса. — Простите, но у меня нет денег. — Нет — нет, что вы. Если они вам понравятся, вы можете взять всю корзину даром. Мой мастер не велел мне брать денег. Прошу вас, — почти умоляюще обратился он к эльфийке, — иначе не явиться мне сегодня домой. — Да, конечно. Я возьму. — Поспешно сказала девушка. Ей стало жаль несчастного юношу, ведь она хорошо знала, что бывает за плохо сделанную работу, да к тому же запах из корзины шел по истине восхитительный. — О, вы спасли меня от гнева! Чем я могу вас отблагодарить? — Всегда рада помочь, — Тирна слабо улыбнулась, и направилась к выходу. Официантка простояла, разинув рот, всю сцену. — Подмастерье? Правда? — Усмехнулась она, придя в себя. — Вы видно меня не за того приняли. — Юноша оставил недоеденным суп, положил на прилавок солидную сумму и удалился. *** Ночь полностью вошла в свои права, бледный серп полумесяца скрылся за тучами, отчего деревню накрыла непроглядная тьма. Тир остановилась посреди дороги. Где-то здесь должна быть тропинка, но где…девушка прошла некоторое расстояние, и неожиданно услышала чей-то тихий плач…