Эффект Пилота

      Рассказ вышел… длинным. Меня как будто прорвало, и я принялся рассказывать все, вплоть до мельчайших подробностей. Каждый день, каждую минуту - я описывал и рассказывал все.       Я видел, как менялась в лице Шепард. Злость сменялась радостью, гнев – жалостью, а сочувствие – яростью.       Для меня время летело незаметно. Я был погружен в свои воспоминания прошедших пары месяцев.       Я рассказал, каково это было – идти в боевой двойке с инструктором, рвя в клочья пиратские истребители. Я рассказал, про страх смерти, который преследовал меня, когда я удирал от обломков взрывающегося фрегата. Каково это – понять, что от тебя зависят десять миллионов человек на поверхности аграрной планеты, поведал о своей безумной, самоубийственной идее, о ее исполнении. Безнадежный бой в одиночку против целой бригады казавшихся бесконечными врагов. О ранении, а затем о том, что Парнс умер…       Когда я закончил рассказывать, я как будто очнулся. Я ощутил десятки направленных на меня взглядов. Чего в них только не было – сочувствие, уважение, гордость, страх, злоба. Все смешалось в этом доме Облонских, породив непередаваемый обычными словами коктейль эмоций.       Посмотрев на свои руки, я обнаружил, что они сжаты в кулаки. С чего бы вдруг? Мои мысли были прерваны тихим голосом Кассандры:       - А говорят, мужчины не плачут…       Пару секунд у меня ушло на осознание всего сказанного, после чего я не веря приложил руку к щеке и почувствовал мокрую дорожку, оставленную слезой.       Почему? Что со мной творится? Я никогда так не реагировал, а сейчас вдруг?       Как же я опозорился-то…       Шепард встала со своего места и села рядом со мной, обняв меня. После чего, шепнула:       - Я тут подумала… ты прощен.       А на душе сразу стало как то тепло и хорошо… ***       В общем счете всю свою увольнительную я провел вместе с Кассандрой, как впрочем и следующую, и следующую, я вообще все свободное время проводил с ней. Ночевал я тоже у нее, и нет, ничего такого мы с ней не делали. Как-то, боялись мы преступить черту. Чувствовали, что еще рано для нас. Многие мои сослуживцы крутили пальцем у виска, когда я говорил что у нас с Шепард ничего не было. Крутили и завидовали моей удачливости (если это вообще можно назвать удачей, а не чем–то самим собой разумеющимся, как думали мы с Кассандрой).       Меж тем события в Галактике текли своим чередом. Батарианская Гегемония так и вела свою партизанскую войну, снабжая пиратов новейшим армейским вооружением и насылая их на наши колонии. На такую политику Альянс ответил наращиванием собственной военной мощи, путем создания сотен новых крейсеров и фрегатов. Были обновлены корабли всех флотов, от Первого до Пятого, также было начато строительство дредноутов для Шестого и Седьмого флотов.       Совет Цитадели вяло пытался остановить этот конфликт, но ничего путного у него из этого не выходило. Как ни пытались азарийские дипломаты договориться с батарианцами и людьми, ничего не выходило.       Мы буквально жили на оранжевом уровне тревоги, который понижали до зеленого лишь на короткие промежутки времени.       Поскольку наш Айзенкур числился приписанным к Андерсену и Пятому Флоту в целом, никаких боевых вылетов не было. Пятый флот стабильно держался на орбите Элизиума, так сказать во избежание.       Как раз таки в этот спокойный (для меня с Шепард) промежуток времени я получил первого унтера. Патент, конечно был полевым, но у Андерсена и его кодлы (а знакомых у капитана было.. много, и многие из них просиживали штаны в верхах) на это глядели сквозь пальцы.       Так что жизнь была хорошей, с поправкой на объективную реальность, но хорошей. У меня была любимая девушка (правда, в том, что я ее люблю, я признаться боялся), хорошая, высокооплачиваемая, любимая работа (Как оперативникам программы N, нам еще и приплачивали к стандартному окладу), жилье (квартира была Шепард, но мы-то знаем…). Казалось бы, ничего не предвещало беды…       Обычно с таких вот фраз начинаются самые кровавые заварухи, что могут произойти. Но на этот раз предзнаменований было вагон и маленькая тележка. Ну, начну с малого.       Где–то с полгода назад батарианцы внезапно прекратили все свои вылазки, направленные на устрашение колоний. В Скиллианском пределе было как-то непривычно, неприлично и подозрительно тихо.       Дураки, которым свойственно залезать на самые вертикали власти, немедленно затрубили о своей безоговорочной победе над «трусливым противником». Они назвали это «идеологической победой военной машины Альянса над разрозненными дезорганизованными группами противника». Ребята из Совета Цитадели радостно вторили им, называя это своей «Победой мирного слова над диктатурой оружия».       Первый флот, прошатавшись несколько месяцев по пустому космосу, свернул свои действия и отправился в глубь материнского пространства людей, поближе к Арктуру и Земле.       Таким образом, Пятый Флот оказался на острие возможной атаки со стороны батарианцев. Но несколько лет бездействия привели к некоторой расхлябанности в действиях флота, что чуть не стало роковой ошибкой для всех нас.       Последние несколько дней перед атакой меня не покидало ощущение надвигающейся бури. Шепард была со мной солидарна.       Как два параноика мы везде ходили в бронекостюмах с оружием наперевес, благо статус оперативников N7 позволял. Люди на нас удивленно оглядывались и смотрели как на безумцев (ну да, июль месяц, а мы в металлокерамике, толщиной сантиметров в пятнадцать). Лишь более опытные сослуживцы кивали головами и начинали протирать боевое оружие с утроенной силой.       Мы ждали бури… и она пришла.