Татьяна

      Шёл холодный осенний дождь. Огромные тучи свинцового цвета монотонно плыли над землёй по серо-голубому небу. Дул сильный ветер, своими резкими порывами раскачивающий кроны высоких деревьев с практически опавшими, поблёкшими листьями. Всё это я наблюдал из окна автомобиля, одновременно успевая следить и за дорогой, и за дворниками, раскачивающимися по стеклу и стирающими прозрачные капельки дождя.       Из-за очередного штормового предупреждения мне пришлось отпустить ребят с репетиции раньше, чем обычно, чему они, конечно же, были безмерно рады. Похоже, я слишком их загонял, в особенности срываясь на Зине, который никак не мог достать нужные ноты и сильно сипел. Вся причина была в том, что он вчера наелся мороженого вместе с остальными.       По радио играла медленная, красивая, но навязчивая мелодия, по окончанию которой вновь стали крутить новости сегодняшнего дня с погодными сводками. Раздражённо цокнув языком, я выключил радио. Всё это навевало сильную меланхолию, которая очень раздражала, опять же. Вообще я в последнее время стал чрезмерно раздражительным, на что Теру и Юки лишь хитро посмеивались и добавляли, что мне не хватает женского внимания. Они — как дети со своими глупыми шуточками...       Остановившись на светофоре, я достал пачку Lucia и закурил сигарету. Красный цвет на светофоре сменил жёлтый, а затем и зелёный. Я же, заметив это, нажал на педаль газа и на немалой скорости помчался по дороге, наполовину пустой. Я перестал разглядывать унылые пейзажи за окном и полностью отдался скорости. Не терпелось скорее попасть домой и расслабиться перед телевизором с кружкой горячего травяного чая с жасмином, который так любил покойный Кагеяма.       Порой я вспоминаю, как в обеденный перерыв он сидел за кружкой чая и, ослепительно улыбаясь, сжимал кружку двумя руками, время от времени ставя её на стол и записывая ноты для партии бас-гитары. Но сейчас очень больно это вспоминать. В сердце ощущается пустота, которая ноет, заглатывает меня без остатка. Как бы мне хотелось вернуть те времена, когда Юичи ещё был жив.       Я отвёл глаза от дороги и заметил неспешно идущую по тротуару девушку. Путь перед собой она опасливо простукивала тростью белого цвета, а это, насколько я помню, сигнал о том, что человек слепой. Девушка шла без зонта и заметно вымокла, хотя её это, судя по лицу, нисколько не волновало. Она неспеша продолжала свой путь, то и дело вздрагивая от шума проезжающих машин.       Внутри у меня всё сжалось. В такую погоду, одна, промокшая, да ещё и слепая... До безумия жалко. Сразу вспомнилось то, как когда-то в детстве я одно время искал брошенных котят и ухаживал за ними. Было тоже самое чувство, что и сейчас — жалость и желание помочь.       — Девушка, может, вас подвезти? — притормозил я у обочины.       — Нет, спасибо. — вздрогнула она и поправила выбившуюся из-под шапки мокрую рыжую прядь.       — Но почему? Вы промокли и можете простудиться. — заволновался я.       — Это мои проблемы. Я вас не знаю. — девушка ускорила шаг. Наверно, испугалась.       Пожав плечами и вздохнув, я затушил так и не докуренную сигарету и поехал дальше.       Невольно я подумал, что было бы неплохо встретиться с этой девушкой когда-нибудь. Я был крайне заинтересован.

***

      Весь следующий день опять шёл дождь, но только более слабый, чем вчера. Изредка выглядывая в окна репетиционной, я заметил, что листва на деревьях совсем облетела, а трава окончательно пожухла. Облака, к верху бледно-розовые, а к низу тёмно-серые, быстро плыли по небу. Отвлёкшись на рассматривание пейзажа за окном, я сбился с гитарной партии, а вслед за мной остановились и ребята.       — Хизаки-сан, ты чего? — поинтересовался Теру, поставив гитару к стене и усевшись прямо на пол.       — Отвлёкся. — нервно бросил я.       — Как-то это всё подозрительно. Ты ведь не в первый раз так за сегодня «отвлекаешься». — подключился к разговору Масаши.       — Ну и что! Это не значит, что репетиция окончена. — прикрикнул я. — Приготовьтесь исполнить «Last Moment» eщё раз.       Теру переглянулся с Масаши, и оба удивлённо пожали плечами, но взяли свои инструменты. Мы вновь приступили к игре. На этот раз я не отвлекался, и песня была исполнена более-менее сносно.       — На сегодня, думаю, хватит. Я устал.       Упаковав гитару в чехол, я попрощался с согруппниками и быстрым шагом покинул репетиционную, по пути чуть не задев пару девушек из стаффа.       — Хизаки-сан, подожди! — раздался позади всё ещё хрипящий голос Зина.       — Чего тебе? — недовольно поинтересовался я, оборачиваясь назад.       — Ты в последнее время будто сам не свой. Что-то случилось? — беспокоился вокалист, нервно перетаптываясь с одной ноги на другую.       — У меня всё замечательно. Ты только для этого меня остановил?       — Ну... да... — Зин замялся и потупил взгляд.       — Тогда до завтра! — я развернулся и быстро вышел на улицу, глубоко вдыхая влажный воздух и подставляя лицо капелькам дождя.       Как ни странно, в такую погоду мне не хотелось домой. Напротив, я испытывал жгучее желание прогуляться по улицам Токио или по парку.       Припарковавшись у подъезда, я вышел из машины и закрыл её, направляясь в противоположную от дома сторону, к парку. Уже где-то на середине пути я промок насквозь, но разворачиваться назад и идти домой совсем не хотелось. Я был доволен тем, что сейчас не сидел в четырёх стенах, вновь и вновь заучивая гитарные партии, а находился на свежем воздухе, пусть и под дождём.       Засмотревшись на недавно открывшееся кафе, я не заметил, как сбил кого-то с ног.       «Надо бы потом как-нибудь забежать в это кафе…» — пронеслось у меня в голове.       — Простите пожалуйста, я не заметил… — бросился извиняться я, помогая встать девушке с асфальта.       — Это вы меня простите. От меня одни проблемы... — прошептала она, повернувшись ко мне лицом. Я замер. Это была та самая девушка, которую я встретил вчера по дороге домой. И опять насквозь промокшая и без зонта.       Следует отметить, что она, несмотря на свою слепоту и излишне скромную одежду, была довольно симпатична.       Рыжие волосы длиной чуть ниже плеч, заплетены в косу. Кожа в меру бледна, и это усиливалось веснушками, красующимися на прямом носике и впалых щеках. Губы тонкие, бледно-розовые, а веки, обрамлённые рыжеватыми ресницами, подрагивают.       Девушка была европейкой, это заметно сразу по её красоте, непривычной для востока, экзотической красоте.       — Как вас зовут? — неожиданно для самого себя поинтересовался я.       — Татьяна. А вам зачем?       Ответить мне было нечего, а потому я чувствовал себя очень неловко. Я даже не подозревал, что завязать знакомство с заинтересовавшей меня девушкой может оказаться так сложно.       — А из какой вы страны? По вам видно, что вы не японка. — поинтересовался я, пытаясь разрушить неловкую обстановку, повисшую над нами.       — Я из России. Переехала недавно сюда с родителями. У них тут бизнес.       — Из России? Интересная страна, и люди там интересные. Я был там несколько раз.       — Понятно. — она замолчала. И опять эта неловкость...       Я принялся снова рассматривать девушку, но наблюдать за ней было неинтересно и совсем скучно из-за того, что Татьяна всё время "смотрела" в одну точку, а выражение её лица было совершенно равнодушным.       — Мне надо идти. До свидания. — произнесла она, пытаясь обойти меня.       — До свидания...       Я посмотрел вслед удаляющемуся силуэту девушки и, погуляв по парку ещё где-то минут пятнадцать, пошёл домой. Дождь закончился, и из-за высоких зданий небоскрёбов даже была видна радуга. Плохое настроение и раздражённость куда-то испарились. В голове возник образ Татьяны, и я улыбнулся своим мыслям. Было бы неплохо встретиться с ней ещё.