Я плюю на твое мнение

POV Полина С тройным усердием я пыталась изобразить красками на листе холста пролетающую мимо чайку, которая парила над небольшим озером, которое днем становилось изумрудного цвета из-за зеленых водорослей, растущих на дне. И когда появлялось из-за облаков солнышко, то вода светилась тысячами ярких огоньков, и создавалось ощущение, что на воде сидят маленькие светлячки, создающие такое великолепие. Несколько возвышающихся мощных деревьев, покачиваются от легкого ветерка, который заставляет трепетать каждую веточку и каждый листик. Зеленая трава, местами выгоревшая от яркого солнца, завершала прекрасный пейзаж. И вот все это великолепие я пыталась изобразить на своем холсте. И было все равно, что я испачкана красками, потому что любила это занятие - рисование. Рисование не давало мне забыть, что хоть для чего-то я живу на этом свете. Мне нравилось передавать всю гамму цветов, а с ним и чувств на какой-то несчастный лист бумаги. Мне так же нравилось фотографировать, но для фото требовалось только подобрать нужный момент и все.... А когда рисуешь, то в твоем воображении запоминается каждая мелочь, каждая незначительная деталька, придающая завершенность для рисунка. Птичка давно уже улетела, но я, изучив ее досконально, сейчас по памяти пыталась произвести на холсте, что даже не заметила, как высунула немного язык, прикусив его осторожно зубами - это означало для меня полное сосредоточие на своем занятии. - Детка, ты опять страдаешь своей фигней, - от неожиданности моя рука дрогнула, но благо мазка не получилось на картине, в противном случае она была бы испорчена. Я сморщила носик и посмотрела на возбудителя спокойствия. - Что ты в этом находишь интересного? Самая настоящая размазня и бессмысленный перевод денег. Я закатила глаза, ну как человеку объяснить свои чувства во время рисования, если для него все слова - просто пустой звук? - Марк, - вздохнула я с горечью на душе, - какой смысл тебе все это объяснять, когда главная твоя задача в трате денег - это покупка спиртного и наркоты? - Детка, - осторожно он обнял меня одной рукой за плечи, чтобы не испачкаться в краске, - спиртное хоть приносит удовольствие! - А мне нравится рисовать, - возразила я, с обидой смотря в его зеленые глаза, - можно сказать, что я так... самовыражаюсь. Марк неестественно засмеялся, его всегда смешили слова, которые я произносила, доказывая, что не весь мир крутится вокруг него, что у меня тоже могут быть чувства и потребности. Я более внимательно посмотрела на него. Ну конечно же! Зрачки расширены! - Мааарк, - протянула его имя, - ты принял наркоту? Ведь сейчас только утро! Ну зачем ты это сделал? - Не тебе меня учить, - он начинал злиться. Он постоянно злился, когда я говорила ему что-то о принятых наркотиках. "Господи! Что я делаю рядом с ним?" - этот вопрос навсегда останется в подвешенном состоянии, потому что ответа на него не существует. Я сама не понимала, что меня влечет к Марку, но просто уйти от него не могла, хотя мои возможности были безграничны. Любовь зла... великие слова! - Не мне тебя учить, - нахмурила я брови, - я могу еще смириться с тем, что ты пьешь, но другое.... - Тшшшш, - он приложил палец к моим губам, чтобы прекратить поток льющихся из меня слов. Он вновь заглянул в мои глаза, пытаясь что-то отыскать в моем ответном взгляде, и стал осторожно поднимать другую руку, которой прикоснулся до моего лба. Я почувствовала холод, и у меня было ощущение, что до меня дотронулся мертвец. От такого жуткого осознания я закричала.... - АААААААА, - кричала я от испуга, но меня кто-то сильной рукой держал за грудную клетку в горизонтальном положении, не давая встать. Странно, ведь я только недавно сидела. Открыв с осторожностью глаза, я не увидела той зелени с расширенными зрачками, а смотрела в приятную черноту с небольшими прожилками коричневого. - Тшшшш, - прошептал обладатель столь красивых глаз. Я почувствовала на лбу что-то холодное, попыталась поднять руку для проверки неопределенного ледяного объекта, но вновь была остановлена. - Не трогай. Лежи спокойно, - заговорил со мной этот человек, его голос показался мне знакомым, но и в то же самое время я понимала, что не могла слышать этого тихого и приятного тембра. Мой взгляд потихонечку стал фокусироваться на этом самом человеке, для большего эффекта я немного прищурилась. Минута, другая, и я увидела его... моего соседа. Паника постепенно начала возвращаться ко мне, я понимала, что настает момент истины - соседушка меня обезвредил и сейчас просто-напросто убьет. Что ж, пожила недолго на этом свете и хватит. Но это буду не я, если сдамся без боя, поэтому начала дергаться всем телом. - Успокойся, - сказал соседушка, меня удивило, что он сказал это слово опять спокойным голосом, - я положил тебе на лоб лед, чтобы шишка не стала больше. Скажу одно, ты хорошо врезалась в дверь! С недоверием на лице я смотрела на него. Он так шутит? Но я и вправду чувствую на лбу что-то холодное. А соседушка продолжил: - Зачем ты меня хотела пришить к дивану, - ну вот, прям с корабля на бал, уж лучше бы он помолчал. Но если он не собирается молчать, то это сделаю я, поэтому моего ответа не последовало, хотя хотелось спросить, почему я не смогла убежать в своих сланцах. Так же мне было непонятно, где я лежу, на своей кровати или прям на пороге. Немного поерзав на месте, поняла, что нахожусь на чем-то мягком, поэтому стала осматривать "местность", опачки, значит, я лежу в своей кровати. Соседушка заметил моё небольшое копошение на месте. - Я хотел извиниться за произошедшее с тобой, - сказал он искренним голосом, что мои глаза округлились от шока, - от вчерашнего выпитого пива у меня голову снесло напрочь, и как-то вспомнилось молоко, которое ты мне испортила, поэтому решил тебе отомстить... и прибил гвоздями к полу твои сланцы. - Гонишь, - это слово слетело с моих губ совершенно случайно, ведь хотела же хранить молчание. Но не суждено мне стать монашкой, которая хранит обет молчания. Сосед нахмурил брови. - Напротив. Но я по правде не думал, что тебе взбредет в голову пришить меня к дивану, а потом сломя голову дать дёру, что аж пятки сверкали. Правда недолго. Но все же! Как бы дико это не звучало, но ты меня испугала, когда вырубилась после удара об дверь. Казалось бы, что такого он сказал?! Просто признался в своем коварстве, но я же еще хуже пакости делала и не имела желания ему признаваться в этом, а тут такое откровенное признание... и я почувствовала, что еще чуть-чуть и расплачусь. Но при соседушке этого делать точно не хочется! - Уйди, - прошептала я. - Что, - соседушка склонился надо мной, смотря своими глазами на меня так, будто ожидая прощения. Одна его рука так и нависала надо мной, держа лед, а вторая рука покоилась на моем животе. - Уйди, - громче сказала я, - оставь меня в покое! На лице соседушки промелькнуло удивление, а следом за ним обида, потом, и, кажется, я этого не должна была видеть - разочарование. Он быстро подскочил, как ужаленный и, не посмотрев больше в мою сторону, вышел, громко хлопнув дверью, отчего я зажмурилась. Рукой я нащупала компресс в виде полотенца, в которое был вложен лед, и со всей злостью кинула его в дверь, отчего кубики льда выскочили из материи и рассыпались по всей комнате. А я свернулась в позе эмбриона и дала волю слезам. Мне было обидно, и я злилась на саму себя. Соседушка так легко смог признать свою ошибку, совершив геройство, когда поднял меня с пола, хотя мог и оставить валяться на полу. Наверное, будь он в отключке, я бы так и сделала. Да и Марк бы поступил также, просто-напросто бросил бы на произвол судьбы. А человек, которого я называю всеми сладкими названиями доказал, что он не такой, как я, а намного благородней и сердечней. Повезет же той девушке, которая будет с ним. И на долю секунды я представила себя рядом с ним, но быстро прогнала прочь эту мысль, такому не бывать, я его не достойна! Сильно зажмурившись от переизбытка чувств и головной боли, я уснула.