Грани безумия

Antimatter - Angelic

Вечер. Прохладно. Ветер жестоко треплет опустевшие улицы, сметая пыль с грязных тротуаров. Я брожу по городу уже давно. И за все время не встретил ни одного человека. Они все прячутся. И наблюдают за мной издали. Что же я буду делать? Не совершу ли какую-нибудь глупость? Совершу. Именно так, господа. Будьте уверенны. Совершу, чтобы вы все знали – я не такой, как вы. Во мне еще осталось что-то. Оно гремит, постукивает и подергивается в груди в такт моим шагам, словно фальшивый аккомпанемент. Оно еще есть у меня, оно еще не ушло… А куда делось ваше? *** Все началось три недели назад. В результате диверсии из Научно-исследовательского института микробиологии был похищен, а затем распылен в атмосферу генномодифицированный вирус лихорадки Эбола. Погода была ветреной, за считанные дни споры смертельной болезни заразили воздух практически на всех континентах. В конце недели пошел дождь. Когда официальные сообщения появились в прессе – было поздно. Мы все были инфицированы. Вот так просто, тихо, без особого сопротивления, человечество было обречено на смерть. Я проводил бесценное время, беседуя с главами других государств, с министром обороны, с министром здравоохранения, с лучшими учеными, каких только смогли разыскать – так или иначе, каждый высказывал лишь одну точку зрения. Железобетонную и непоколебимую. Сводящуюся к тому, что мы все умрем. На тот момент я еще не мог с этим смириться. Как так? Разве нет противоядия, сыворотки, антидота? Но даже простой вирус Эбола редко поддавался лечению, что уж говорить о его модифицированном варианте. Его могли скрестить с другим вирусом, сделать более выносливым. Но тогда нужно найти людей, устроивших диверсию, у них-то наверняка есть антидот. Выяснилось, что террористическая группировка, организовавшая операцию по заражению, просто самоликвидировалась. На месте ее штаб-квартиры нашли только пепелище. Ниточки, связывающие нас с будущим, с самой реальностью, были оборваны. В начале второй недели начались первые смерти. Я видел этих несчастных. Я выезжал на места их обнаружения, желая лично осмотреть трупы. Для чего? Чтобы понять, что ждет мою семью и меня самого в ближайшие дни. Улицы постепенно пустели. Город вымирал. Тела не успевали предавать земле. Их вывозили за пределы населенных зон и сваливали в огромных котлованах, вырытых совсем недавно для постройки нового жилого комплекса. А буквально через два дня перестали делать и это – трупы оставались там, где их настигла смерть. Разлагаясь, воняя, наводя трепет и ужас на тех, кто еще влачил свое жалкое существование. На исходе второй недели у меня на руках умерла Моника. Моя жена, мать моего ребенка. Я никогда не забуду этого. Ее белое, как мел, лицо, залитое кровью. Стеклянные глаза и губы, все еще силящиеся что-то сказать мне. Я сидел на полу и грел в ладонях ее холодную руку, когда в комнату вошла наша дочь. Сара, шестнадцатилетнее дитя, не успевшее еще толком пожить. Она все знала. Я ничего не скрывал от семьи. Тогда она попросила убить ее. Чтобы не мучатся. Не ждать смерти. Как многие. Как мама. Я сначала не понял ее. А когда понял, попросил ее прекратить. Наговорил ей кучу глупостей про то, что нас обязательно спасут. Про то, что сейчас в секретных лабораториях лучшие умы страны работают над созданием антидота. Я кричал на нее, я угрожал, я молил. Она плакала навзрыд от моих слов, а я продолжал нести этот упаднический бред. В ту же ночь ей резко стало плохо. А утром ее не стало. Казалось, для меня наступил камерный Ад на Земле. Но тогда, именно тогда, ко мне и пришла моя идея. Идея тотальной эвтаназии. К чему мучения и страдания? Они не вернут дорогих нам людей, и не исцелят нас от смертельной болезни. Мои люди, мой народ, моя страна - они не заслужили этого. Наше государство было мало, но зато имело запасы ядерного оружия. На черный день. Кто бы мог подумать, что он настанет так скоро? Причем, для всего человечества. План был прост – одновременно взорвать все боеголовки. Я собрал экстренное совещание. Как бы глупо это не звучало… Самое удивительное, что они пришли. Те, кто остался в живых и был в состоянии самостоятельно передвигаться. Те, с кем я совсем недавно тихо и мирно руководил нашей маленькой страной. Им я высказал свой план. Не нуждаясь в одобрении, но считая нужным поставить в известность. И только тогда понял, что они сошли с ума. Тридцать один человек из тридцати трех присутствующих подняли меня на смех, заклеймили убийцей. Кто-то даже предложил объявить мне импичмент, а кто-то завел разговор про мифическую вакцину. ВСЕ ОНИ, все, до последнего, не желали расставаться со своими жалкими душонками. Они готовы были терпеть боль, страдания, наблюдать за смертью своих близких, но только не умирать. Это был эгоизм в чистом виде. *** К исходу третьей недели я наблюдал падение Мира в безумие. Люди, потерявшие рассудок от страха, гнева и бессилия грабили, мародерствовали, даже убивали. Зачем??? Чтобы завтра не проснуться? Тогда я и принял решение. Единолично и единогласно. Не подлежащее рассмотрению и обсуждению. Один ключ от установки был у меня. Второй хранился у министра обороны. Я знал, где он живет. И знал код от сейфа. Сопротивления я не встретил – тот единственный человек, поддержавший меня на последнем совещании, был пять дней как мертв. *** Сегодня свершится мой план. План всеобщего освобождения. Я знаю, что так будет лучше. Я верю в это. Я еще какое-то время брожу по городу, заглядываю в пустые, разбитые окна знакомых мне зданий, будто в последний раз выискивая надежду. Но ее нет. И я сажусь в автомобиль, сжимая в кулаке заветные ключи. Дороги разбиты, многие улицы огорожены баррикадами, выезд из города в трех местах перекрыт. Несколько раз прямо мне под колеса выбрасываются толпы людей, требующих отдать им машину. Я отделываюсь разбитым лобовым стеклом и еду дальше. Путь занимает около пяти часов езды. Как много раз про себя я вспоминаю предусмотрительность своего водителя, всегда оставлявшего в гараже полную канистру бензина на экстренный случай. К утру я прибываю на объект. Охраны, конечно же, не обнаруживается, да я и не сильно этому удивляюсь. Я беспрепятственно вхожу внутрь и поднимаюсь на самое высокое сооружение – башню, в которой располагается центр управления. Современная панель с множеством кнопок и сверкающих маячков тускло поблескивает под слоем пыли. Я прохожусь по ней ладонью, оставляя длинный узкий след на клавишах наведения. Через пуленепробиваемое стекло, из которого было сработанно огромное панорамное окно, я смотрю на высохшую долину, простирающуюся на многие километры в любом из направлений. Где-то на западе в небо уходит тоненькая струйка черного жирного дыма. Вздохнув, я без колебаний вставляю с максимальной синхронностью оба ключа и поворачиваю их. Где-то внизу тяжело грохочут шлюзы. Странно, что все выходит так просто. Неужели уничтожить мир так просто? За спиной раздается тихий скрежет, но я не придаю ему значения, уже направляя руку к красной кнопке с надписью «Пуск». Щелчок. В голове вспыхивает фантастический огненный цветок, застилая алыми лепестками реальность. Пальцы, почти нажавшие кнопку, соскальзывают мимо нее. Цветок горит и переливается. Я успеваю подумать о том, как ничтожна человеческая душа, не желающая смириться.