Заклинание

Он так просто не отступит, Гермиона это чувствовала, ощущала всей кожей, покрывающейся мурашками от его взгляда. Всеми нервами, натянутыми до предела, дрожащими как струна. Всей женской сущностью, спавшей долго и крепко, но сейчас плавящейся, как шоколад, от одних мыслей о нем, о белоснежных прядях, широких плечах, узких запястьях и тонких нервных пальцах. Дурацкий спор, детский, ненужный. Драко дразнил ее, намеренно провоцировал, всматриваясь в лицо, жадно, внимательно. И она повелась, нырнула с головой в эту игру, в это странное ожидание, предвкушение, от которого дрожало все внутри. Она старалась разорвать это влечение, раз за разом превращая Малфоя в неподвижную статую. Гермиона старалась унизить, оскорбить, оттолкнуть, чтобы вырваться из этого плена мыслей, желаний, ощущений. Вот уже три дня она жила в страшном напряжении, просыпалась утром, вся разгоряченная снами-видениями, в которых мелькали глаза цвета ртути, жаркие поцелуи, оставляющие следы на коже, бархатный голос, шепчущий угрозы-обещания. Не выспавшаяся, вся в истоме, целый день она плавилась под наглым, горячим взглядом, дрожала от ожидания встречи, была начеку. Драко появлялся рядом только тогда, когда она была одна. Подкрадывался незаметно, неслышно, и, если бы не тугой комок внутри и короткие волоски у нее на шее, встававшие дыбом при его приближении, она легко могла его упустить. Что-то внутри реагировало на его присутствие, рассылая искры по всему телу, разливая медовую тяжесть внизу живота, сбивая дыхание. Гермиона посылала заклинание и с тайным удовольствием рассматривала обездвиженного Малфоя. Ярость, светившаяся в серых глазах, делавшая их стальными, была наградой за все школьные годы унижения. Сердце пропустило удар, во рту стало сухо, а в затылок впилась сотня ледяных иголок. Драко рядом! Гермиона тяжело вздохнула и приготовилась встретить удар заклинанием, она устала от этих игр, пришла пора сдаться. Тем более что смутное беспокойство возникло сегодня утром и не отпускало ее весь день. Не слишком ли все просто? Все-таки Драко мракоборец, а идиотов там быть не может. Возможно, он что-то задумал и поэтому так легко давал себя заколдовать. - Версениум! Теплая волна заклинания прошла сквозь тело, Гермиона отступила к стене и послушно замерла. Шаги были неслышными, кошачьими, сколько она ни вслушивалась, так и не смогла уловить момент появления Драко. Он просто возник рядом, очень близко, на расстоянии вытянутой руки. Терпкий запах лимона и мускуса окутал ее, покрыл мурашками оголенные плечи, спустился предвкушением по позвоночнику. Белые пряди свисали на лицо, тонкие губы были искривлены насмешкой, серые глаза светились торжеством и чем-то еще. Сердце стукнуло в груди, от звука бурлящей крови зашумело в висках. - Маленькая мышка попалась! Так неосторожно, Грейнджер; нужно быть внимательнее, мало ли кто может наблюдать за тобой, - мягкий голос сочился злорадством и возбуждением. Желание разливалось в воздухе, густое, горячее, оседало на них искрами, обжигало кожу, рвало дыхание. Драко сделал шаг, еще ближе, между ними осталось всего несколько сантиметров, и Гермиона вжалась в стену сильней, колени дрожали так сильно, что если бы не каменная опора, она бы просто стекла на пол. - Ты думаешь, что сумела одолеть меня, но это не так! Я позволял тебе, на самом деле я мог отразить твой удар в любой момент. Но было так забавно смотреть, как ты наполняешься самодовольством, перестаешь быть осторожной, - он был так близко, мысли путались, внутри все дрожало. Но сил бежать не было, да и желания тоже. Гермиона смотрела в аристократичное лицо Драко, видела его напряжение, чувствовала возбуждение. Серые глаза потемнели, стали цвета неба в грозу. - Хорошие девочки не должны ходить одни так поздно. Кто знает, что подстерегает их в темноте, - Драко провел подушечками пальцев по щеке, почувствовал бархатистость кожи, очертил скулы и прикоснулся к венке, что выплясывала бешеный канкан на шее. Он провел кончиками пальцев по голым плечам, оставляя на коже горячий след и полосу мурашек. Заметил, как дрожит Гермиона, и улыбнулся, словно довольный кот. - Дрожишь? Боишься? И правильно делаешь, это будет компенсацией за мое поражение. А за унижение требуется нечто большее, - Драко осторожно приподнял подбородок Гермионы пальцами и склонился к ее губам. Бесконечно медленно, давая ей время на понимание, не закрывая глаза, он впитывал бурю эмоций, захлестнувших волшебницу и пробегающую сполохами по красивому лицу. Паника, ярость, смущение, гнев, но все перекрывало возбуждение. Сильное, оно плескалось в темных зрачках, густое, покрывало кожу легкой испариной, томное, не отпускало, накатывало волной, стучало в виски и затылок, наливало тяжестью веки, стекало к груди. Насмешка, шутка, игра вдруг превратились в такое сильное влечение, что сил бороться не осталось. Оно оплело тонкими, но прочными нитями, связало крепко дрожью в пальцах, сбитым дыханием, карамельной негой. Губы неожиданно мягкие, зовущие, покорные. От первого осторожного прикосновения Драко повело, он забыл обо всем, ласкал этот чувственный рот, сначала очень нежно, осторожно. Провел по губам влажным языком, поцеловал уголок губ, слегка прикусил нижнюю. И его смело накатившими ощущениям, затопило с головой. Никогда еще простой поцелуй не был таким поглощающим, таким обжигающим. Он чувствовал, как дрожала Гермиона, как трепетали ее ресницы, отбрасывающие тени на бледные щеки, видел, как покраснели губы от его поцелуя, слышал глухой стон и остановиться уже не мог. Он целовал ее снова и снова, обхватив одной рукой тонкую талию, вжимая послушное тело в себя, другой держал Гермиону за шею, пропустив каштановые пряди на затылке сквозь пальцы. Одурманенный ее запахом ночных фиалок и пряной ванили, раззадоренный покорностью, он с наслаждением и нарастающим возбуждением покрывал поцелуями, жадными, горячими, щеки, шею, втягивал мочку ушка, прикусывал тонкую кожу зубами и зализывал влажным языком. Наваждение, возбуждение, желание мощное, сильное, первобытное. Оно шумело в крови, жгло кожу изнутри, скручивало мышцы тугими узлами, стучало в затылок, наполняло легкие запахами, мешало дышать. Мысли разметало, осталась только жажда обладания. Тяжесть в паху стала почти невыносимой, ему нужно было войти в нее, в тот же момент, немедленно. Ощутить ее мягкость и жар изнутри, заклеймить, сделать своей. Стон-вдох, глухой, тягучий, полный приглашения и разрешения. Он прошелся ледяным дождем по его оголенным нервам. Гермиона. Неподвижная, покорная. Он оторвал себя от нее, вырвал из прикосновений и манящей кожи, с болью, со стоном. Так рвут пополам единое целое. Отошел к стене и, уперев руки в холодный мрамор, склонил голову. Глубоко и медленно вздохнул, пытаясь прийти в себя, прояснить разум, разогнать пелену наваждения. Через несколько бесконечных минут контроль над телом и мыслями был установлен, но, обернувшись к Гермионе, Драко вновь почувствовал нахлынувшее возбуждение. - Компенсация за мой провал меня устраивает. Почти, - он взял девушку за руку и прижался губами к тонкому запястью. Запах ее тела впился горячими иголками в виски, сладкая дрожь пробежала по позвоночнику. Он влажно лизнул тонкую кожу и с наслаждением почувствовал ее трепет. – Но будь осторожна, Гермиона, кто знает, что будет ждать тебя в следующий раз в темном коридоре. Драко ушел, она опять не услышала звук его шагов. Он просто исчез, растворился в темноте как тень. Гермиона глубоко вдохнула, легкая усмешка пробежала по припухшим от поцелуев губам. Она вот уже пять лет работала в Институте Магии, придумывала и опробовала новые эликсиры, заклинания, противоядия. И заклятие временной неподвижности на нее почти не действует, слегка замедляет движения только и всего. Но Драко она об этом не скажет. Жаркая волна наслаждения пробежала по телу, наливая соски и низ живота медовой тяжестью. Гермиона облизнула пересохшие губы. Да, Драко. Кто знает, что может произойти в темном коридоре в следующий раз.