Это лишь цветочки...

Парень изо всех сил затыкал себе рот и нос, сдерживая рвущиеся из коварного нутра хрюканья и визги, в которые превратился самый обыкновенный смех. Апогеем этого стала поза «зажатая меж ног черепушка с нелепым хвостиком, наводящая на мысли о попытке собственного орального удовлетворения». Конечно, мнение о нем случайно забредших сюда людей было куда менее важно, чем то, что в соседних павильонах могут услышать дикий ржач и вопли «Я обожаю этого чувака!» и посчитать его психом. Наверно, закачивать на электронную книгу этот любительский рассказ, которым он себя в последнее время развлекал в уютной обстановке собственной комнатушки, в которой свободного пространства — два квадратных метра; была не самой удачной идеей. Но когда рабочий день 11-ть гребаных часов, как еще прикажете развлекаться? Прибраться на рабочем месте: протереть пыль, ровно расставить по витринам коробочки-бутылочки-пакетики? Да ну... все равно начальники найдут, к чему прицепиться. И все равно участь стоять, делать умное лицо и повторять циклично на их умные наставления: «Да-да, конечно, обязательно, всенепременно», — останется неизменной. Звонок телефона заставляет подскочить и, сорвавшись со скрипящего, старого, но такого уютно-мягенького крутящегося стула, снять трубку, тараторя: — Ветеринарная аптека «Тузик и Мурзик» на Иванайской, здравствуйте! И какой бес попутал в свое время гордо вздернуть нос и заявить: «Я сам найду себе работу по специальности!»? Ага, так она его и нашла, обливаясь счастливыми слезами. Пять лет, муторные ГОСы, диплом, его защита — и все ради того, чтобы тухнуть продавцом-консультантом. Впрочем, почему сразу тухнуть... — Леонид? — резковатый женский голос вызвал выброс дозы адреналина в кровь. — Вы сейчас свободны, кто-то есть? — Нет, сейчас никого, — ответил обречено парень. — Здравствуйте, Софья Алексеевна. Всякий раз при звуках ее голоса в трубке возникало желание начать восхождение к потолку по стенам в стиле Человека-паука, а при прямом визите этой особы — натянуть рубаху с нашивкой «Purina» на голову и притвориться деревом. Замдиректора удостаивает своим словом и явлением — шутка ли! — Мы едем к вам с проверочной комиссией, — эти слова бьют молотом по самообладанию, на висках и лбу выступает нервный пот, — ждите минут через пятнадцать. И короткие гудки. Кошмарное видение, преследовавшее во сне всю последнюю неделю, стало реальностью — на долю его, беззащитного Леонида Андреева, 23-х лет от роду, Скорпиона по знаку Зодиака и тому еще неудачнику по жизни, выпала участь сия — быть придворным шутом при начальстве и комиссии, которая решит — продлевать ли лицензию аптеке али нет. «Зря я забросил свою могилу на заднем дворе», — полыхнула мысль, а потом — пустота. Даже воспоминания о том, как на прошлой неделе вылизывал эту аптеку и собирал весовые корма с истекшим сроком годности в кучу, чтобы директор забрал их для хранения в недоступном месте, не пожелали всплывать. К слову, этот чертов директор к вечеру тогда и не приехал, хотя и обещался, этим заставив нервничать оба выходных дня. Эх, рухнула наивная надежда на то, что на заклании быть его напарнице-пампушке. Церемония подъема отряда захвата, состоящего из председателя комиссии — сухого мужчины в летах, педантично выглядящего его помощника и четы из замдиректора и самого директора, по эскалатору выглядела помпезно, не хватало лишь фанфар. Лёня, сглотнув и побледнев, нервно протер свои очки краем униформы — и впал в ужас от мысли, что так и не постирал ее с прошлой смены, и вокруг шеи, по низу и вообще по краю она выглядит не очень презентабельно. — Здравствуйте, — пискнул парень, выходя к ним из-за прилавка — и приказывая мысленно коленям не сметь подгибаться. Председатель комиссии с налипшей на лицо миной недовольства представился Северцевым Анатолием, а пришедшего с ним парня — ровесника Леонида, как Миронова Тимофея. И как только обыкновенно-карие глаза Лёни встретились с этими болотного цвета омутами взора, а голову посетила шальная и закономерная ассоциация с внешностью: «Рыжик-бесстыжик», — изнутри прямо-таки накатило это сильное, не знающее преград и сроков чувство, от которого вспотели ладони и спина, а также отнялся язык и сердце заплясало бешеную румбу. О да, паника, только тут тебя, родная, не хватало! Внезапное прикосновение к локтю — и парень, отшатнувшись и едва не сбив собой витрину, схватился за грудь, выдыхая: — Софья... Алексеевна... напугали. Та, посмотрев на него, как на полоумного, спросила: — Вы готовы к проверке? «А к ней надо было готовиться? А я дурака валял», — съехидничал продавец мысленно, но на деле кивнул: — Да. — Тогда мы начнем, — произнес председатель, но замдиректора его резко оборвала: — Нет, подождите, — и, уведя бедного, напуганного до усрачки парня из павильона, тихо ему заявила: — Так, запомните: Васильев Игнат Бедросович, закончил ветеринарный техникум, недавно прошел курсы повышения квалификации. С языка едва не сорвались пара матерных. Он вообще официально батрачит в этой аптеке, если ему таки придется изображать из себя левого человека, работавшего здесь прежде?! И чем их зоотехник не устраивает?! Зоотехник — звучит гордо! Леонид не слишком задумывался, с чего вдруг оба из комиссии такие хмурые. Но уже через две минуты все стало ясно, как бородавка на носу. — Гигрометр должен находиться в затемнении. — Почему? Где об этом сказано? — возмутилась замдиректора, у которой нет никаких сомнений о неоспоримости собственной правоты. — Об этом в любой инструкции сказано. — Леонид, где от него инструкция?! — взгляд в его сторону был убийственен. Тот, нервно хихикнув и прочистив горло, напомнил: — Я Игнат, Софья Алексеевна... и Вы ее забирали в офис вместе с коробкой, когда его здесь повесили, если я правильно помню. И тогда свое слово вставил директор, Родников Егор Ильич, попытавшись что-то пригладить на собственной лысине: — Перевесим... А парень, стоя в сторонке и стараясь не отсвечивать и вовсе не дышать, вздрогнул от разряда электротока в воздухе, чувствуя, что за этим всем что-то кроется. Так и есть! За время в дороге эти начальники, Церберы проклятущие, успели с комиссией посраться! — Показания, записанные в журнал, не сходятся с теми, что показывает прибор, — взор рыжего Тимофея пристрелил на месте продавца. Оба Родниковых при этой фразе возжаждали его крови, судя по взглядам и гримасам... мало того, что Церберы, так еще и вампиры. А что, им идет такое амплуа. Если бы еще солнечного света и серебра боялись... Но никто не подозревал, что это — еще только цветочки... милые белые подснежнички... — Что это?! — сдержанный председатель комиссии оценил габариты снежной шапки в морозильнике, в которой нашли свою роковую участь два хладоэлемента и один пакет со льдом, вмерзнув намертво. — Леонид, Вы что, не знали, в каком состоянии холодильник? Почему молчали?! Тот беспомощно посмотрел на ойкнувшую женщину, думая о том, что они с директором, суки, об этом тоже прекрасно знали — и уже год: — Во-первых, я Игнат. Во-вторых... так получилось. И опять крайним оказываться ему... Но и это было еще не самым страшным! — Какой срок годности здесь? — Северцев нахмурился, разглядывая бутыль с шампунем для собак «Белый жемчуг». — Дайте-ка, — решил Леонид спасать ситуацию, хотя руки и тряслись. — Ну так... первые две цифры — год производства, следующие две — неделя, а срок годности — три года, вот же написано. — А что значит буква «В», и с чего год — только две цифры? Будто бы сто лет назад производились шампуни для собак, ага, чтобы сегодня их сбывать с давно истекшим — аж 97 лет, как! — сроком годности... Продавец сглотнул, не зная, что на это ответить, и Софья Алексеевна предложила гениальную идею: — В сертификате соответствия должно быть написано! Ле... Игнат, покажите, пожалуйста. Парень, не слишком-то надеясь на то, что это поможет, достал увесистую папку с полки и, полистав, вздрогнул от дыхания, обдавшего его шею с двух сторон, читая: — Объем... партия... «Срок годности указан на упаковке». Председателю все равно это все жутко не нравилось, и он настаивал на том, чтобы ему более доходчиво объяснили, как расшифровать запись о сроке годности на этом — и еще на десятке шампуней той же серии. Ну что можно поделать с тем, что они немецкие — а в Германии какие-то свои стандарты написания подобного?! В итоге сошлись на том, чтобы разобраться с этим позже. А шнырявший по полкам тихонько и незаметно Тимофей не дал погаснуть пламени напряженности, вертя в руке коробочку с собачьим ошейником от блох и клещей: — Что-то я тут срока годности не могу найти. И его там действительно не оказалось. На остальных пропечатан, на этом — нет. И хорошо, что в этот раз начальники не стали катить бочку на Леонида, выказывая свои возмущения по поводу того, что к ним цепляются из-за косяка поставщика... более — производителя! Продавец же взирал на не ведущего бровью рыжего, испытывая смесь из обиды и желания самому вывести его из себя, пошатнуть его самообладание. Но тут вдруг в аптеку зашли — никто же не собирался ее закрывать на время проверки и упускать деньги. Девушка, кинув любопытный взгляд на продолжавших спорить начальников и председателя, обратилась к Лёне: — «Котэрвин» есть у вас? — Да, есть, — с готовностью и даже энтузиазмом отозвался тот. — Два будет? — Конечно, пожалуйста. А еще через минуту явился второй покупатель, но на этот раз радость от его появления угасла очень и очень скоро. — Молодой человек, у моего кота какие-то комки в шерсти, — стал нервным тоном описывать он, — плотные такие, не распутать. Я слышал, бывают такие клещи — значит, у него они? Продавец, чуть нахмурившись, спросил: — А кот у вас какой? Какой породы? — Да обычной, помесь с персидской. — Шерсть у него длинная и мягкая? — Да. — Вы его расчесываете? — начал догадываться. — Э... — моргнул покупатель удивленно, — нет. А нужно? Парень, вздохнув: «Как всегда», — пояснил: — Это колтуны. Шерсть спуталась. Обычными ножницами выстригите их и расчесывайте его раз в один-два дня гребнем — и их не будет. — А, ну хорошо, — покивав, мужчина не остановился на этом. — А еще песик мой, знаете, я его выпустил погулять на улицу, а он вернулся весь какой-то гнутый, и у него понос с кровью, лежит и не встает. У вас есть что-нибудь, чтобы его полечить? Лёня помотал головой: — Вам бы его к ветеринару, мало ли, что у него случилось. Может, пнули, может, крысиного яда наелся — всякое бывает. — Бывает. Но сегодня я его не могу отвести, только завтра. Тогда дайте что-нибудь, чтобы его продержать до завтра, чтоб не помер. — Таких средств у нас нет, — вздохнул сокрушенно продавец: «Таких универсальных средств в природе не существует, черт подери». Вот как объяснить человеку, что тут только экстренная помощь поможет? Так что этот индивид ушел ни с чем. А помощник председателя комиссии с подозрительным прищуром поинтересовался: — Вы проводите консультации? — Нет, так приходят, бывает, — «Хоть вешай табличку „Консультации по вопросам: тариф — 1000 рублей/час“», — подумал непроизвольно Леонид, уже чувствуя себя куда спокойней и собранней прежнего. А уж когда от одного его образа за прилавком пара наркоманов круто повернули, едва перешагнув порог аптеки, его вообще начало распирать от ощущения себя Супермэном! Но очередной допрос с пристрастием вновь вернул с небес на землю. — Где вы переодеваетесь? — задал вопрос Северцев, с тыла от начальников его прикрывал молчаливый, но опасный Тимофей. — Э... здесь, в подсобке, — ответил, не понимая, с чего такое интересует комиссию, продавец. — Как вы переодеваетесь? Сердце совершило пару лишних ударов. Это что еще за нехорошие такие интересы? Может, ему тут описать, в каких позах переодеваются продавцы — и он в частности, — чтобы потешить его извращенские наклонности?! Интересно, что же он со своим помощником творит, если даже полностью незнакомого человека о таком спрашивает?! — Сначала обувь, потом верх. — Хорошо, — отметив что-то у себя, мужчина кивнул на ведро с дезраствором. — Что у вас хранится здесь? — Дезинфицирующий раствор, «Диабак». 2,5%-ый. — Вы его тут готовите? И как готовите? Как часто? Леонид мысленно посмеялся, дергая уголком рта: «Хотите честно? Нам его приволокли два дня назад специально для проверки — и типа мы им моем пол, стены и... о, благословенные тефтельки, даже потолок раз в неделю. Вон, у нас и журнальчик есть, смотрели только что. Только я его тоже впервые в жизни увидел те же два дня назад»: — Раз в две недели. Двадцать пять миллилитров «Диабака» на девятьсот семьдесят пять миллилитров воды. Готовим в туалете... — отчитался и похвалил свое образование: «Хорошо, что хоть свою лекцию про дезсредства почитал!». Была найдена еще пара каких-то недочетов, но это оказались такие мелочи, что парень про них в мандражке даже забыл через пятнадцать минут. Начальники лютовали и глазами пытались вскрыть ему артерии на шее, чтобы брызгала кровь вокруг — и искупляла его продавцовскую грешность, что посмел опозорить священное знамя «Тузика и Мурзика». Но до физического применения сил, слава Богу — или, может, Домовому? — не дошло. И, как только четыре фигуры мучителей спустились по эскалатору и затерялись в потоке выходивших из супермаркета на первом этаже людей, Леонид почувствовал себя настолько слабым и опустошенным, что едва не сломал крутящийся стул, рухнув на него всем своим весом: — Мне страшно, что же будет с точкой на Геральдической... — «Там же... тараканы». А через две недели, когда улеглась «буря в стакане» с этими проверками, и бедовую лицензию таки продлили, Леонид получил свой долгожданный отпуск — а не увольнение, как боялся поначалу. Довольно теплым, но не слишком солнечным — что обычно для местной погоды, — воскресеньем он сидел под навесом в какой-то кафешке, убивая свой желудок картошкой фри и молочным коктейлем со вкусом киви, и читал на электронной книге Сергея Снегова, как на стул напротив кто-то уселся. — Привет, — обронил тот лукаво, кладя кожаный портфель себе на колени. — Меню забрали, что ли? Парень был ошарашен настолько, что не только не ответил, а даже проигнорировал факт того, что пара прядей собственных темно-русых волос прилипла к языку от порыва ветра. А кто бы тут рта не разинул? Да еще и когда созерцаешь перед собой Тимофея, которого не ожидал увидеть. — При...вет, — таки выдавил Лёня, — гуляешь? — Можно и так сказать, — пожал тот плечами и, позвав официанта, взял у него меню. — А ты, что же, скучаешь? — Можно и так сказать, — ответил ему тем же и нахмурился. — Тебе еще хватает наглости так себя вести? Почему ты мне не сказал, что будешь в составе комиссии по проверке лицензии? — А откуда ж я знал, что ты именно в том магазине работаешь? — Ладно, это ничего... — вздохнул он и, отпив коктейля столько, что зубы свело, проворчал: — но, Тима, зачем было меня так подставлять с ошейником?! — А я тут причем? — искренне удивился тот, фыркнув. — У вас этот ошейник был, не из своего же кармана я его достал. И скажи спасибо, что я тебя не выдал вообще... Игнат Бедросович. Обиженно ссутулившись и не собираясь больше разговаривать с этим подлецом, с которым они были однокурсниками в течение пяти лет и поддерживали некоторый контакт после выпуска, он отвернулся — но у рыжего были планы продолжать разговор: — Типичный ты Есенин, Лёнька. Поэтому-то до сих пор и девственник. — Ага, сам-то галимый Гамлет, пытающийся доказать, что он Максим. И вообще, отстань уже со своей соционикой, тошно от одного твоего присутствия стало! — огрызнулся, поправив очки. — Ох-хо-хо... — посмеялся Тимофей и, перегнувшись через стол, на ухо спросил: — Помнишь того широкоплечего бармена, который на выпуске тебя со стойки снимал? Пунцовым румянцем к лицу прилили стыд. Конечно, как тут забудешь, когда напился до такой степени, что забыл о собственной социофобии и лез к нему обниматься. Рыжий, хмыкнув, достал из кармашка портфеля сложенную в несколько раз бумажку и впихнул в руку Леониду: — Он тоже тебя не забыл. И, если ты ему не позвонишь сам, я скажу, где ты работаешь. Парень, вздрогнув, отпрянул: — Ты... ты... не думай даже! И вообще, у меня отпуск сейчас! — Но он ведь не навсегда, верно? — широко улыбнулся Тимофей и, отложив от себя меню, поднялся из-за стола. — Что-то не прельщает меня эта забегаловка. Свяжемся потом? — Ага, — отозвался он на автомате, сам не зная, почему не выбрасывая листок с номером телефона, а засовывая в задний карман джинсов...