personal taste

Огромное помещение клуба с шарами под потолком и дымом создает иллюзию правильности и необходимости именно в этот момент. Ненапряжная, неприставучая музыка из широченных динамиков расслабляет и помогает отодвинуть все назойливые мысли на второй план, по крайней мере, дает возможность забыться хоть на какое-то время. Сучжон двигается плавно, полная импровизация на танцполе привлекает к ней повышенное количество внимания. Ей очень нравятся взгляды парней, которые жадно пробегаются глазами по её телу, хищно улыбаясь. (Да скажите, пожалуйста, какой девушке это не понравится?) На наружных часах уже десять, значит, её смена началась. Сучжон пробирается сквозь живую волну тел к барной стойке, провожая взглядом тех двоих, которые хотели к ней подкатить. - Красавица, ты сегодня просто шикарно двигалась! – восхищенно шепчет Сэхун, её напарник, и шлепает девушку по заднице. – Может, повторим вместе? – в его темных, терпко-карих глазах смешинка. - Конечно, - в тон ему отшучивается Сучжон и надевает темный фартук. Сэхун вовсе не по части девочек, но местные завсегдатаи - женщины от тридцати – в нем души не чают. Они его обожают настолько, что возле бара трудно протолкнуться кому-то ещё, если работает Сэхун. - Я не забуду, что ты мне пообещала, красавица, - он целует её в щеку на прощание и уходит из-за барной стойки. Сучжон ему совсем чуточку завидует – сейчас он пойдет отрываться вместе с друзьями, а она останется здесь и будет работать в поте лица до закрытия. Как раз в её смену самый большой наплыв посетителей, веселье только начинается, и без неё. - Красавица, что за кислое лицо?! – по ту сторону бара кричит Сэхун. – Улыбайся! - Вали уже отсюда! – его выходка веселит девушку, и она искренне улыбается и приступает за работу. Она собирает волосы в высокий хвост и показывает о’кей пальцами Чжинри, девушке за вторым баром. У них каждый раз негласное соревнование – кто обслужит за ночь большее количество посетителей – последние два раза выиграла Сучжон. Чжинри кивает и готовит шейкер. В воздухе витает какое-то совсем недетское настроение, и дать ему объяснение девушка не пытается. Час работы приносит ей небольшой отрыв – на два человека больше, чем у Чжинри. Сучжон поддразнивает её и задорно смеется, делая уже по второму кругу «маргариту». Парни предпочитают двойное виски со льдом, а вот девушки – что-то позаковыристей, да покислотней цветом. После каждого вырвиглазного коктейля у Сучжон уже рябит в глазах. Чжинри первой замечает босса, который спускается по ступенькам к ним в бар; она кричит ему приветствие и продолжает работу. А Сучжон даже глаз поднять не может. Ей бы тоже хотелось вот так, без всяких стеснений, приветствовать или просто говорить с боссом, как и подруга, но вместо этого она тихнет и не решается поднять глаза на самого красивого парня, который вот уже второй год приходит в её сны; и иногда с не совсем приличным содержанием. Вот и сейчас Сучжон краснеет, когда вспоминает их. Только на босса распространяется тихое молчание и кивание головой на просьбы. Чонин видимо и сам замечает, что с девочкой что-то не то, поэтому и не подходит часто, передавая все просьбы через кого-то, но только не лично. Она сама себя ругает за такую реакцию на босса, но все внутренние монологи заканчиваются полным провалом, стоит только Чонину оказаться в радиусе пары метров. Он останавливается возле её бара всего на несколько секунд, которые девушке кажутся вечностью, потому что тянутся так же, окидывает её пристальным взглядом и уходит. А Сучжон отказывается что либо понимать, потому что она совсем запуталась; в голове проносятся мысли о том, что это только что было, почему он на неё смотрел. Она трясет головой, пытаясь отогнать навязчивые и такие очевидные девчачьи мысли о парне. О Ким Чонине ходит много слухов и сплетен; они окутывают его таинственный образ с головы до ног. У него не было трудного детства и родителей, которые его избивали, он не покрыт с головы до ног татуировками (хотя, они у него и есть: на левом боку, замысловатые узоры тянутся вдоль стройного тела, скрываясь за поясом джинс; и на правой лопатке), и он не сидел за хранение наркотиков. Ему двадцать пять, у него нормальная семья, и у них всегда были деньги, чтобы жить и ни в чем себе не отказывать. И, может, совсем немного, он избалованный богатенький мальчик, но Сучжон хочет верить, что это не так. Он успешен в бизнесе, и у него нет отбоя от женщин, они сами вешаются на него, как завороженные, стоит ему только поманить. Не понаслышке Сучжон знает, что девушек у него было действительно много: от тех, кто не прочь попить соки и помотать нервы, вплоть до невинных дурех (ну очень похожих на неё саму). На все вопросы Сучжон о боссе Чжинри качала головой и с неохотой в голосе отвечала, что кого он только не трахал в этом городе; половина девушек побывала в его постели. Чжинри была похожа на старшую сестру, которой у Сучжон никогда не было, когда пыталась уберечь её от такого типа парней, как Чонин. - Даже не смотри в его сторону, Су. И не думай о нём, - поучала она. Легко сказать, думала девушка, но на деле намного сложнее, когда перед глазами постоянно маячит этот нереально сексуальный и чертовски привлекательный босс, от которого голова начинает кружиться, как на американских горках. - Даже и не думай связываться с ним, - продолжала Чжинри, протирая столы перед открытием. У них уже было традицией говорить о боссе, пока того не было видно нигде поблизости. – Он опасен, особенно для таких, как ты. - А что я? – бурчала в ответ Сучжон, но всё равно каждый вечер продолжала мечтать о том, что Чонин – её парень. - Такие, как он, совсем не пара нам, простым и обычным работягам. Спустись на землю, - дергала за рукав футболки Чжинри, будто реально пыталась опустить мечтательницу Сучжон на грешную землю. - Девочки, о ком сплетничаете? Чонин оказывается в двух шагах от них и с любопытством наблюдает за их лицами: Сучжон заливается краской и пытается слиться с местностью, а Чжинри, наоборот, храбрится и выступает вперед, пряча стушевавшуюся подругу за собой. Стена из неё хоть и плохая, но девушка и за такую благодарна. - Ни о ком. Просто девчачьи разговоры, - весело смеется Чжинри, оборачиваясь на притихшую Сучжон. - А ты, Сучжон, что скажешь? – Чонин плавно обходит Чжинри и приседает возле перепуганной насмерть девушки. – Обо мне говорили? – он так пристально и странно смотрит, что язык сам прилипает к небу, и Сучжон хватает воздух раскрытым ртом, будто немая. - Эй, босс, не пугай мне девочку, у неё сегодня ещё смена, - шутливо отталкивает Чжинри его и снова пытается спрятать побледневшую Сучжон от взгляда парня. - Сучжон, почему ты такая сейчас? Я же видел, как ты танцуешь и работаешь за стойкой, -вкрадчивым, тихим голосом спрашивает Чонин, отодвигая Чжинри в сторону. - Мы говорили не… о тебе, - говорит Сучжон, когда становится легче выносить присутствие босса рядом. - Так, девчачьи секреты, - отмахивается она и пытается улыбнуться; получается болезненная гримаса. - Странно, мне показалось, что я услышал своё имя, - задумчиво закусывает нижнюю губу босс и нарочно близко наклоняется к Сучжон. Сучжон застывает, не зная, что делать дальше. В надежде на помощь, она поднимает глаза на Чжинри. - Тебе показалось, - отвечает за неё подруга. - Мы не о тебе говорили. Думаешь мало Чонинов на свете? - Не знаю, конечно. Может, и не мало, - Чонин поднимается сам и протягивает руку Сучжон, он рывком поднимает девушку и тянет на себя. Когда она впечатывается носом в его грудь, её лицо сразу же становится пунцовым, а дыхания в грудной клетке практически нет. - Эй, глупая, дыши, - смеется с неё Чонин и отпускает. Сучжон часто-часто дышит, хватает открытым ртом воздух и не спускает глаз с Чонина, который явно доволен собой и ситуацией, которая сложилась. Спокойно, Сучжон, спокойно. Это всего лишь дружеское приветствие такое, успокаивает саму себя девушка и обхватывает за плечи. Отчего-то её всю трясет, худые плечи и руки покрываются сотнями мурашек. - Тебе холодно? – заботливо, и как-то совсем жалостно, говорит Чонин, замечая её руки. - Немного, - Сучжон кажется, что она сейчас свалится в обморок. Столько Чонина всего за полчаса очень плохо для её психического и физического здоровья. - Чжинри, принеси в мой кабинет зеленого чая для неё, а мы пока поговорим, - Чонин встряхивается и тянет ничего не понимающую Сучжон в сторону своего кабинета. Когда дверь хлопает, и босс садится на своё законное кресло, а она напротив, всё кажется уж слишком сказочным. "Неужели, я не об этом мечтала всё это время?" думает Сучжон и бросает взгляд на Чонина, которые сидит расслабленно, смотрит на неё так же прищуренными глазами. Чжинри не заставляет себя долго ждать, и сразу же приносит чай, вручая чашку девушке. Она наблюдает за битвой взглядами Чонина и Чжинри, подруга как бы предупреждает босса не позволять себе лишнего, а босс кривит пухлые губы в ухмылке и машет рукой, чтобы она покинула стены его кабинета. Чжинри ретируется слишком медленно для быстроходячего человека, каким она и есть, а босс молчит, провожая её взглядом. Когда они остаются в кабинете одни, он кладет руки на затылок и поднимает голову к потолку. - Ты меня боишься? – спрашивает он у Сучжон, не смотря на неё саму. Сучжон хочет ответить честно, или хотя бы попытаться. Но на ум приходит только ложь, которую она прорепетировала до этого сотню раз в своей голове. Она его не боится, она просто влюбленная дуреха, у которой сносит крышу от одного его взгляда в её сторону. Просто всё и понятно. - Нет. Я такая всегда. - Врешь, Сучжон. Я вчера целый вечер за тобой наблюдал: как ты танцевала, как флиртовала с другими парнями. У тебя земля горит под ногами, когда меня рядом нет. С чем бы это могло быть связано? - Не знаю. Извини, - и Сучжон убегает из его кабинета, из-под его испытующего взгляда. С громким стуком она опускает чашку на барную стойку и стирает с рук расплескавшийся чай. - Ну как ты? – встревоженная Чжинри ободряюще сжимает её плечи и, как всегда, подставляет своё хрупкое подружеское плечо. – О чем беседовали? - Он спрашивал, почему я себя так веду. Сучжон держится из последних сил, чтобы не рухнуть прямо здесь, на безупречно чистый пол от переизбытка нежных и опьяняющих чувств к своему боссу. - А что ты ответила? - Что не знаю, а потом убежала. Скажи, я похожа на дуру? – жалобно смотрит она на Чжинри и кривится, как после съеденного лимона. – Я такая дура, - и бьет себя по щекам. - Успокойся, - Чжинри удерживает её за руки, не давая продолжить экзекуции над собственным телом. – У тебя сейчас мармеладный период в жизни, моя малышка влюбилась, и не в кого попало, а в самого главного бабника города. И ты не дура. Ты, по крайней мере, не бросаешься ему на шею, как сумасшедшая сука, и не орешь во весь голос, что любишь его. И это я еще о детях не вспоминала. Сучжон благодарно кивает, и чувствует себя сдувшимся шариком. - Прости, у меня нервы того, - показывает она поехавшую крышу и идет мыть чашку. - И что только любовь не творит с людьми, - умозаключает Чжинри и вытирает с барной стойки остатки чая.