Под пологом пьяного леса

Зловещий крик ночной птицы прорезал неподвижную густоту летнего воздуха. Словно какое-то мрачное знамение, он разносился по роще, заставляя её обитателей замирать в страхе... Ровно до тех пор, пока не сменился возмущённым пронзительным кудахтаньем, на смену которому пришло порывистое хлопанье огромных крыльев. Ясуо прислонился к стволу дерева, и расхохотался. Ионийский мечник был пьян, и невероятно доволен собой — даже несмотря на то, что метко брошенная бамбуковая фляга больно ударила его по голове при возвращении на грешную землю. Старательно контролируя каждое следующее движение, Ясуо наклонился для того, чтобы поднять её, и на некоторое время замер. Мир плыл, и светлячки, налетевшие, очевидно, от озера, кружили перед самым его лицом, выписывая яркие золотые восьмёрки — что совершенно не облегчало его состояния. С тяжёлым вздохом мечник поднялся, и, отряхнув от пыли бамбуковый сосуд, вознамерился сделать глоток. Однако проклятая флага не желала отдавать ни капли спиртного, как бы её не трясли и какими бы словечками не награждали. Через несколько минут пришлось признать очевидное: фляга была пуста. А вечер был отнюдь не окончен. Медленно отделив себя от столь гостеприимной опоры, Ясуо неторопливо двинулся вперёд, стараясь не слишком размышлять над тем, что он вообще забыл в этом месте. Достаточно было и того, что здесь он один. Хотя, от компании ещё одной фляги он вряд ли бы отказался. Сверчки словно обезумели: их стрёкот отдавался в голове мрачным гудением, что неприятно разбавляло царящий в мозгу алкогольный туман. Роща наполнялась привычными звуками, смирившись с его присутствием, делая вид, что не замечает его. Ясуо брёл, впитывая в себя звуки и запахи ночи, то и дело спотыкаясь о невысокие ползучие кустарники и что-то тихонько насвистывая себе под нос. Длинные ножны волочились по траве, оставляя за своим обладателем своеобразный и, нужно сказать, слегка неровный след. Где-то неподалёку задумчиво ухнул филин, словно пробуя свои силы. Ясуо не менее задумчиво глянул на свою пустую флягу, очевидно прикидывая, не сгодится ли она ещё на что-нибудь — раз уж больше не сумеет спасти его от духоты и жажды. Однако что-то отвлекло его. Лёгкий шелест листьев и едва уловимое движение воздуха... Ветер, принёсший с собой приятную прохладу и запах озера: резко пахнущей ряски, бледно-розовых кувшинок, которые росли здесь в избытке, и мокрой травы. Ясуо поднял голову и вгляделся в гущу слегка пляшущих теней впереди. Вода поблёскивала под слабым лунным светом и золотилась искрами светлячков – прохладная и гостеприимно-манящая даже отсюда, несмотря на лёгкую склонность к раскачиванию. На ходу отстёгивая ножны, иониец направился туда, не переставая тихонько насвистывать. ...Конечно, вода оказалась ледяной. Не холодной, нет, а именно ледяной — да такой, что зубы свело, стоило ему зайти в озеро по щиколотку. Подбирая намокшие штанины, норовившие неприятно облепить и без того немеющие от холода ноги, заметно протрезвевший Ясуо, чертыхаясь, выскочил на берег. И, конечно же, поскользнулся. Лёжа на спине, и глядя на звёздное небо, мерцающее сквозь резные просветы в листьях, он пришёл к парадоксальному в данной ситуации выводу: жизнь не так уж плоха — несмотря на то, что в его фляге теперь, очевидно, поселится какая-нибудь удачливая рыбёшка. Словно бы спеша разубедить его в этом наивном выводе, холодная волна легонько лизнула его босую ногу. Иониец поспешно подобрал её, а потом и вовсе решил отползти подальше от коварного водоёма, который продолжал таинственно и гостеприимно мерцать в опасной близости от него, издевательски приглашая окунуться. Ясуо так и подмывало сказать в пустоту о том, что он, пожалуй, воздержится – однако мечник уже был не настолько пьян, чтобы разговаривать с озером. Даже с этим. Почувствовав спиной опору одного из замшелых валунов, Ясуо расслабился, и прикрыл глаза. Если бы кто-то спросил его, что он здесь делает — он не смог бы объяснить, и, возможно, именно поэтому он лежит сейчас здесь, на вот-вот покроющейся росой траве, а не в своей постели. — Здесь никто ни о чём не спросит, — медленно произнёс он в пустоту, смакуя каждое слово. Если он и ждал какого-то мистического ответа на свои слова — он не получил его. Разве что клубящееся над водой облако светлячков на короткий миг приняло какую-то и вовсе непристойную форму, но это вряд ли можно было считать полноценным знамением. Его жизнь нельзя было назвать ни лёгкой, ни, уж конечно, счастливой. Он крайне редко поступал нелепо — и ещё реже его охватывало стойкое ощущение правильности происходящего, несмотря на всю его нелепость. Ясуо усмехнулся, не зная, откуда взялось это полузабытое ощущение покоя и безопасности. Впору поверить сказкам о волшебных рощах, скрывающих в себе не менее волшебные озёра — непременно с духами и ведьмами, оберегающими эти места. — Эй, — с тихим смешком позвал он. — Озёрная ведьма! Твоя вода... Ох... Чертовски холодная! Ветка ближайшего куста легонько качнулась, рисуя на озёрной глади причудливые круги, и мечник смог разглядеть небольшого соловья, очевидно принявшего ионийца за простую деталь ландшафта — хоть и не слишком живописную. Ловко перепрыгивая через длинные шипы, птица спустилась к самой воде и принялась пить, смешно запрокидывая голову. — Простудишься, — назидательно пробормотал Ясуо, устраиваясь поудобнее. Словно в ответ на его слова, соловей издал робкую трель, затем ещё одну. И наконец, запел, легонько раскачиваясь на тонкой ветке. Ясуо не помнил, пели ли в Ионии соловьи. Едва ли тогда — в той жизни — у него было достаточно времени для того, чтобы их слушать. А напрасно. Оно стоило того. Тихонько, опасаясь спугнуть птицу, он потянулся за флейтой. Легонько постучал ею о ладонь, выбивая мелкий озёрный песок, взявшийся невесть откуда — и заиграл. Негромкая протяжная мелодия плыла над водой, и сквозь полуприкрытые глаза ему казалось, что роща впитывает эту мелодию так, как он впитывал звон кузнечиков и шёпот листьев. Словно он наконец сделал то единственное, зачем пришёл сюда. Словно он... Наконец-то поступил правильно. Едва ли мечник видел, как на тонкой глади воды возникла едва уловимая рябь. Он играл, не думая ни о чём — зная, что ещё не скоро сможет позволить себе такую удивительную беспечность, а за ним внимательно наблюдала пара тёмно-золотистых глаз, легонько мерцающих, словно светлячки, кружащиеся над водой. Даже сквозь собственную мелодию, звучащую в его удивительно пустой голове, Ясуо услышал лёгкий плеск, возникший словно бы из ниоткуда. На лицо упало несколько холодных капель. Иониец открыл глаза, готовый обругать некстати начавшийся дождь, но замер, оборвав мелодию на протяжной низкой ноте. Совсем неподалёку от него, на упавшем в озеро стволе ясеня, наполовину погрузившемся в воду, застыл неясный силуэт. В бледном свете убывающей луны едва-едва можно было разглядеть тонкое тело и гладкие волосы, струящиеся по плечам. — Озёрная ведьма? — ошалело прошептал Ясуо, не сводя с фигуры глаз. Ветер донёс до него тихий смех, а затем видение пропало — только мелькнул над водой гибкий хвост, блеснувший гладкой чешуёй. И гладь озера снова сделалась обманчиво безмятежной. Какое-то время он сидел неподвижно, глядя на воду и пытаясь уловить хоть какое-то движение, пытаясь определить, было ли это на самом деле, или алкоголь всё ещё играет с ним злые шутки. Однако озеро не собиралось облегчать ему задачу: вода была тёмной и гладкой, как зеркало, а искры светлячков постепенно гасли — одна за одной, одна за одной, одна за... Голова мечника упала на грудь. Он спал, сжимая в руке тоненькую флейту. И, впервые за несколько месяцев, он спал спокойно.