Эта дурацкая история с Джинни Уизли и ее интригами привела ко всеобщему голосованию и строгому решению никого, вообще никого и никогда, больше не приглашать на наши тренировки.
Мы честно выдержали это правило до самого выпуска. Даже когда у парней появлялись девушки, желающие, так сказать «попасть в клуб». Даже когда наши ряды поредели с выпуском после СОВ Невилла, Винсента и Блейза. Мы так и не пригласили новичков на наши ежеутренние упражнения или посиделки на самом высоком холме у озера.
У родителей Лонгботтома наметились улучшения, и мальчик отправился в Тибет сам, да так там и остался — целитель согласился вести пациентов дальше, только если Невилл пойдет к нему в ученики. Какие-то он там метки на ауре увидел. В нашей традиции и вообще-то способность видеть «тонкие тела» (если это не описание так и не отъевшегося до нормальных размеров Поттера) считалась чушью и ересью, выдуманной лишь для того, чтобы выдуривать у простачков деньги. Мы никто никаких дополнительных тел друг у друга не видели, как ни старались, но проводы Невиллу устроили знатные, в бывших палатах василиска. Я протащила колонки и магнитофон, Гарри их зачаровал, чтобы не ломались, а вечером еще и Гидеон приехал, с друзьями и пивом (сливочным, но дури у нас, как говорится, и своей с избытком)… Хогвартс вздрогнул.
Провожали всех троих, не только Невилла, конечно. Просто за него и его родителей больше всего переживали.
А так, Винсент вот решил, что академических свершений он не жаждет, а для собственного садика трав — основы под зельеварческие эксперименты — самое время.
Блейз же уехал к матери, рассмотрел семейные дела, а потом подал документы на маггловского финансиста и при помощи нескольких Конфундусов и круглой суммы в галлеонах поступил на экономический факультет Гёттингенского университета, про который я знаю только то, что там учился Ленский из «Евгения Онегина». Блейз пишет, что не только Ленский. И что библиотека там шикарная. Мать его (и в ругательном смысле тоже) посчитала во всем виновной знакомую грязнокровку и пару раз проклинала меня чем-то не самым светлым. Но ее проклятия стирались ритуалами, а мне же в этой сфере особенно просто, в силу свойств организма. Плохо то, что удалив пару мерзких и обычным способом не снимающихся проклятий, я себя выдала. Древнейшие и Благороднейшие Дома меня однозначно определили как Избранную. И тут уж не смогли прикрыть ни
папа, ни директор Слагхорн, ни обещавший меня защищать профессор Флитвик. Та же миссис Забини первая прибежала извиняться и предлагать счастливое супружество с ее сыночком. Раз уж я его развратила, стыдно сказать, маггловской наукой. Мы с Блейзом едва отбились, но стоило его пылкой матушке отступить, как на меня навалилась сила пострашнее. Ну, многочисленнее — уж точно. Шотландский клан МакМилланов, оказывается, всегда так любил ритуалистику! И так хочет ей заниматься! Прямо кюшать не может.* Одно счастье — Гарри и Драко никогда не претендовали на мою руку и код ДНК. А мне был нужен только один. Для которого я была всего лишь ребенком.
Перед Рождеством на шестом курсе я сидела в гостях у Гарри в доме на Гриммо (не хотелось напрягать родителей постоянно прилетающими совами и незваными гостями) и топила камин конвертиками с приглашениями на бал. Многие взрывались с характерным пшиком — были начинены легким приворотным, действующим через кожу. Эх.
Гарри скалил зубы. Профессор Блэк сочувственно кивал (его периодически тоже осаждали матушки, чьих дочерей «не разобрали» сразу после Хогвартса). Его друг тихо и уютно улыбался, закутавшись в подаренный мной плед — он всегда болел по полнолуниям, но я не была достаточно дружна с главой семьи, чтобы прямо мне сообщить про его сущность (Гарри-то мне про мистера Люпина все и чуть больше выболтал через день после их знакомства). У клавесина морщилась Джинни Уизли, которая мечтала, что я выметусь куда-нибудь на раут и оставлю их с Гарри наедине, и вот тогда… Упорная девочка, не отнять. Гарри только пугливо ежился. Ему давно нравилась Лаванда, с ее хозяйственностью и умением создать домашний уют хоть в пыльном подвале, хоть в спортзале. Но за ней и так ухаживало много парней, кокетка морщила носик и зло высмеивала кандидатов в женихи. Поттер опасался на этом фоне приступать «к осаде крепости», а потому бросал на меня беспомощные взгляды и чах от тоски. Надо пояснять, что там себе опять навыдумывала Джинни?
Она тут была с братом, но Рон, кажется, таскал пирожки на кухне у Кричера.
Смешно, но за свое освобождение из Азкабана профессор Блэк благодарит именно Рона Уизли. И очень удивляется, почему крестник не хочет дружить с этим замечательным мальчиком.
Ну, в чем-то он прав. Не выброси тогда Рон в лестничный пролет профессора МакГонагалл, мы бы подобрали крыску, убедились, что живая и вроде как здоровая, и все пошло бы по-старому.
Вот только… пугают меня такие мальчики, которые способны на волне эмоций бросить с верхотуры живое существо. Да и сестренка у него… Сколько подстав от нее было — не перечислить.
И ведь даже темную устроить рука не поднимается — она младше, мельче и глаза такие незамутненные, что руки опускаются.
Вот только не стоило бы ее на Рождество приглашать, зная, как ее опасается Гарри.
Говорят, миссис Уизли неплоха в зельеварении. Может, Сири надо поменьше налегать на ее «бесподобные пироги с почками»? Фу, как англичане вообще такое едят?!
— Почему ты не едешь на бал? — не выдержала молчания рыжая.
— Еду. К Малфоям, послезавтра.
— Ах, ну конечно же, Дракооо, — томно простонала Джинни, скривив мордочку, передразнивая меня (думает, что я не вижу). Вышло похоже и смешно. Сириус и его гость захихикали. Гарри зло сощурился. Нет, Джинни не дурочка и понимает, что легче ей бы было подружиться с Гарри, будь она моей подругой. Но я такие простые ходы все-таки была способна разглядеть, при всей своей прямолинейности, и не повелась на сладкие речи, невинные взгляды и заламывание рук: «Ах! Прости нас с Асторией!» Как только девочка это поняла, сменила курс и принялась действовать в духе «капля камень точит». Наверное, права. Действительно ведь точит. Эх, профессор Блэк! Вам бы антидот какой универсальный у профессора Снейпа заказать, а не собачиться с ним при каждой встрече!
— Давайте подарки развернем, — предложил Гарри, нарушая вновь нависшую над нами тишину.
Мы переместились под разлапистую елку, специально ради которой потолок в гостиной приподнялся так, что в комнатах над ней можно было только ползать на четвереньках. Обожаю магические дома! Магглы бы макушку такой красавице подрубили. Позвали Рона.
— Мантия? Сириус, тебе не стоило…
— Луни, молчи! Захотел и купил. Я к тому же всем одинаковые подарки сделал. Ну, почти. — Выжидательно-ехидный взгляд на подарки явно показывал, что у каждого есть какая-то своя подоплека.
— Легкое приворотное на шитье, — шепнул, склонившись ко мне Гарри. — Ничего криминального, просто как бы Луни ни жался по углам, его барышня в поиске выделит, как возможного кандидата на брак. Если б самому крестному такое кто подарил, он бы кусаться начал. Реально кусаться. Я тут у него спросил, когда он меня обеспечит маленькими Блэками, которым я стану заботливой нянькой, так он… — Гарри потер щиколотку, но не договорил. Нашу беседу прервали.
— Эй, вы! Хватит там ворковать, свои подарки распаковывать будете?! — прикрикнул на нас Сириус. Джинни сидела рядом с ним, поникшая в своей новенькой, весьма идущей к ее облику мантии от «Твифитта и Таттинга». Сперва я не поняла — чего это она? Потом подумала, что профессор со своими шуточками перемудрил. А потом разглядела, что Сириус тоже выглядит так, словно «шалость не удалась», и меня осенило — Джинни мантию примеряла и вся такая красивая, а Гарри опять в этот момент в другую сторону смотрел. Неужели Сириус Блек решился шутить таким образом? Ну не дурак ли, а?
Поттер уже шуршал пакетом. Тоже мантия.
— Ух ты, какая классная! А что с ней не так? — непосредственно обрадовался подарку Поттер.
— Красная с золотом, — пояснил мистер Люпин. Помолчал, но не дождавшись понимания пояснил. — Для слизеринца. — Еще помолчал и добавил. — Как ты будешь ходить в таком подарке на своем факультете? Я ведь тебя знаю, ты будешь в ней ходить.
— А чего такого? Рядом с Малфоем и Грейнджер — вообще отлично смотреться буду. Еще и за своего сойду, — и Гарри довольно рассмеялся. — Я еще смотрите, чего выучил! — он взмахнул палочкой и волосы у него на голове укоротились, встали дыбом и заплелись в мелкие косички с красными кисточками. — Гермиона, ты, кстати, со мной пойдешь на бал?
— Твоему обаянию невозможно противостоять. К тому же, мне все равно больше не с кем — Дракон идет с Асторией.
— Ну, МакМиллан есть еще…
— Стукну.
— Давай, открывай! Этот подарок как воспримешь?
Я развернула свой пакет и застыла. Просто остолбенела. Ну, П-поттер! Ну, крестного крестник!
Мантия струилась, пушилась и льнула. Меховая мантия. Шикарная.
Из белого полярного песца.
Гарри щелкнул затвором колдоаппарата. Пыхнул дымный порох. Я поторопилась прикрыть свое белоснежное сокровище.
Ну не поросенок ли?! Вот и объясняй ему значение слов.
Профессор Блэк суть прикола явно не понял. Но моей реакцией остался доволен. С кем идет на бал он — так и осталось для нас загадкой до самого отправления и даже чуть дольше.
***
— О, Джинни, нарядилась в подарок? Здорово. Правда, меня удивило, что тебя одну крестный с приколом обошел…
— Мой прикол — всем приколам прикол. Учись, крестник! Рон, матери привет от меня и спасибо за пирог! И Артуру с братьями тоже кивай.
Рон хмуро кивнул, одернул мантию, которая чуть порозовела (в соответствии с наложенными чарами, розовый был тем ярче, чем сильнее Уизли был чем-то недоволен. Вот ему в своем подарке не судьба по школе походить, если он, конечно, не догадается обратиться за помощью к старшему брату — разрушителю проклятий).
— Пока, Рон! Счастливо, Джинни.
— И не надейся! Я с вами.
— Как? — неприкрыто ужаснулся Гарри.
— Со мной. Надо же выгулять новую мантию, да? — хохотнул Сириус.
— А так можно? — огорченно протянул Гарри. Мы с ним думали, что ждут только того, на кого выписано приглашение.
— Приглашенный является со спутником, это же очевидно.
— Вот гадство! — Гарри пристукнул кулаком по каминной полочке. Крестный и Джинни непонимающе подняли брови.
— Подожди. А если? — я соображала быстрее. Или просто больше интересовалась переживаниями друга.
— Да когда? Времени-то нет уже!
— Она так на бал хотела, что мы с ее матерью ее за полчаса соберем. Профессор, у нас же есть полчаса?
— Есть, но о чем вы?! Что за тайны от крестного, Гарри?
— Да какие тайны! Герм, ты поможешь?
— Трус, — припечатала я, но, подобрав юбки, опустилась на колени у камина. — Лаванда! Лаванда, у тебя полчаса, чтобы собраться на бал, моя Золушка!
В доме послышался взвизг, звук бьющейся посуды и топот. Мне камин не открыли. Но через полчаса подруга была завита, наряжена и надушена. Камин открывал уже Сириус. Но пока там миссис Браун последний раз оглядывала дочь и поправляла на ней украшения, а также выдавала напутствия, Сири хмурился на нас.
— Так не красиво делать, вообще-то. У Гермионы обязан быть сопровождающий. А я уже обещал малютке Джинни.
Уизли ахнула и в мгновение побледнела, будто выцвела. Нет, так ни в коем случае нельзя поступать ни с одной пятнадцатилетней девчонкой, какими бы ни были между нами отношения. И выход, главное, очевиден. Но, кажется, только для меня.
— Так, мистер Люпин, где же ваша новая мантия? Выручайте молодежь!
Люпин только хлопал глазами, а Кричер, повинуясь кивку Сириуса, уже приволок мантию, помог магу в нее обрядиться и даже соорудил ему какую-то вычурную старомодную косу, прищелкнув пальцами. Гарри показал домовику большие пальцы в жесте одобрения.
— Дядя Луни, вот и ты окосел. Или окосател?
— Заколосился, — хмыкнула я, взглядом прося профессора Блэка почистить шагнувшую к нам Лаванду от сажи.
— У Малфоев почистят. Многажды ткань трепать — только портить, — отрицательно мотнул головой Блэк и решительно потянул свою спутницу в камин.
***
Это был тот бал, на котором Люсиль встретила Люпина и решила, что после стольких лет неудачных попыток пойти под венец с Графом ей подойдет и этот перспективный мужчинка. На идущий из глубины души протест Ремуса:
— Я же оборотень!
Девица ответила пожатием плеч и спокойным:
— И что? Я тоже. Работы нет? Гермиона с Министром Магии знакома. Я уверена, она составит тебе протекцию.
(И я составила, разумеется, а потом еще и всех знакомых слезно умоляла за него похлопотать, так что карьеру бывший гриффиндорский староста изначально начал выстраивать не с низов, не с должности младшего клерка.)
Она родила сына (Гарри позвали в крестные), потом еще очаровательных близнецов, вертела очень вскоре до безумия влюбившимся в нее мужем, как ей было надо. Добилась его изрядного карьерного роста и получила в конце концов свое семейное счастье. Узнав о чарах на Ремусовой мантии, она ни на минуту не пожалела о расставании со своим бывшим парнем. С Люпином Люсиль было спокойнее и надежнее.
Это был тот бал, на котором Джинни Уизли пережила свою детскую влюбленность в Мальчика-Который-Выжил, но заполучила новую — в профессора астрономии Сириуса Блэка.
Ее матушка решила, что семья Блэк, в общем-то, даже и получше семьи Поттер. Да и пироги ее Сириус наворачивает — только за ушами трещит. Носом не крутит, магглорожденных всяких не слушает.
Съел Сириус пирожок, съел, отгоняя заламывающего руки домовика, второй, а в 1999 году и свадебку сыграли.
У Блэка родилось трое детей — два мальчика и крошечка-дочка. Джинни при этом умудрилась стать профессиональным игроком в квиддич, оставляя на хозяйстве «своего профессора».
Это был бал, на котором Лаванда и Гарри вдрызг разругались друг с другом (за то,
как именно подругу пригласили сюда) и не разговаривали до самого выпускного бала, на который все-таки (неимоверными стараниями, подвигами и подарками Поттера) пришли вдвоем.
Но на самом балу у Малфоев, под звуки менуэта, мы с Этьеном с двух сторон утешали безутешного мальчишку. Причем Атос советовал забыть и идти дальше, а я все повторяла: «Не сдавайся, парень! Так и должно быть! Ты ее добьешься!»
Хорошо, что за эти годы Гарри привык уже слушать мои советы.
Это был бал, на котором я видела Этьена в последний раз перед тем, как с головой окунуться во все-таки организованный Министерством проект школы для оборотней.
Нас было четверо, ее основателей (какая ирония, не правда ли?).
Официально, мы представляли старших, но реально от старших были лишь подписи на бумагах.
Я (представитель госпожи Министра Долорес Амбридж), Сьюзен Боунс (представитель главы Департамента Магического Правопорядка Амелии Боунс), Луна Лавгуд (представитель Отдела Тайн) и Астория Гринграсс (представитель председателя Визенгамота Нарциссы Малфой).
Пятнадцатилетние идеалистки, чья карьера и жизнь только начиналась.
Безумные годы, которые уже сейчас историки называют «Золотым десятилетием», а госпожа Батильда Бэгшот прибавляет: «Золотым десятилетием матриархата, не упускайте этот важный для истории момент».
Боже мой (в смысле, Мой Мерлин)! Неужели это со мной все случилось?
