Фехтовальщица

      Кабинет зелий располагался на том же уровне, что и кухни. Надеюсь, у замка прочное основание, потому что проснуться на небесах или в новом теле просто от того, что что-то сдетонировало в лабораториях как-то не хочется.       Несмотря на то, что этот этаж должен быть наполнен кипящими котлами всех размеров и назначений — от огромного кухонного до маленького, с каким-нибудь таинственным экспериментальным зельем, в кабинете было значительно холоднее, чем в остальном замке.       Пока остальные таращились на экспонаты кунсткамеры в странной коллекции местного зельевара, я повязала косынку и заколола булавками слишком широкие рукава. На следующий год для занятий зельями нужно что-нибудь с рукавами, в которые не провалится половина ингредиентов с кухонного лабораторного рабочего стола. Лаванда, в пару с которой я встала, только что у виска не покрутила.       Профессор Снейп, как и профессор Флитвик, начал занятия с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. Остановился, дойдя до фамилии Поттер*, тяжело вздохнул, бросил на слизеринца убийственный взгляд и продолжил перекличку.       Закончив знакомство с классом, Снейп обвел аудиторию внимательным взглядом.*       — Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — начал он вступительную речь, произнося слова почти шепотом*, завораживая немыслимым по красоте голосом. Я попыталась разобрать, какого цвета у него глаза — черные, темно-синие? Или светлые, просто так расширен зрачок, что кажется, будто проваливаешься в этот взгляд вместе со всеми своими мечтами и мыслями? Как-то против моей воли всплыл странный вопрос о планах на вечер. Эх, какие планы? Одни старые слащавые хрычи вокруг! Только что зельевар и спасает общую картину. Интересный мужчина. И молодой совсем. Учитывая, что в учителя истории, традиционный объект страсти старшекурсниц, в этой школе влюбиться невозможно, становится понятно, зачем бедолаге столько пуговиц. Да еще, наверное, каждую пуговичку на колопортус запечатал. Хм. А никто из бойких девиц алохомору применить не догадался? Чисто из научного интереса. Проверить, правда ли, что по размеру носа можно догадаться о размере…       Учитель раскашлялся посреди фразы.       — Мисс Грейнджер, — неожиданно обратился он ко мне, — в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха?       — Да ни в чем. То трава и это трава. Сэр.       — Формулируйте ответ четче. Ваши товарищи могут и не понять, что это на самом деле одно и то же растение.       «Чтоб мои товарищи, да не поняли про траву», — подумала я, но, разумеется, промолчала.       Зелье было простейшим, но зельевар кружил у парты Гарри и мешал эксперименту, который запланировали мальчишки. Если срочно его не отвлечь, они не успокоятся, пока не проверят свою теорию. А если они решат варить что-то такое в каком-нибудь заброшенном классе без присмотра преподавателей, мне придется на них настучать. Но ссориться очень не хотелось. Проще сейчас отвлечь зельевара.       И я принялась отвлекать.       Что определяет состав зелья? Как разрабатывают новые рецепты? Чем обработали эти змеиные зубы, что их так легко растереть в ступке? Можно ли селекционно вывести крапиву с лучшими свойствами или самую наваристую надо собирать в полночь на кладбище? Есть ли разница, чисто волшебное это кладбище, смешанное или людей без дара? А эту крапиву кто и где собирал? А можно слизняков не варить? А конечный вариант зелья только от прыщей помогает? — к концу урока Гриффиндор потерял два балла, я приобрела кличку «невыносимая заучка», а Грегори и Гарри наконец сварили свое варево, получили «тролль» за урок и успокоились. Наверх поднимались довольные донельзя.       Мы с Лавандой, кстати, хорошее зелье сварили. Если бы она не натрясла туда волос, да не зачерпнула рукавом мантии слизняков, которых с перепугу всех сразу в котел вытрясла, получили бы ВО. А так — удовлетворительно. Как и у Рона с Симусом. Если бы они не пытались в процессе изобразить рогатым слизнем траекторию квоффла, может и лучше бы с заданием справились. Теперь думаю — зря отвлекала его от страшилок братьев или нет?       Сразу после нас на зелья отправлялась группа Рейвенкло-Хаффлпафф, первый курс. И после обеда нашей компании вместе с виновато сопящими Крэббом и МакМилланом пришлось навещать Невилла в Больничном крыле. Зато из этой группы на зельях баллов никто не потерял. Как Персиваля из-за моей печальной утраты перекосило — это что-то.       Да было б из-за чего плакать! Вот если б заработанные рубины поделили поровну, тогда бы уж я расстаралась.       Хагрид пригласил Гарри к трем часам, так что после больничного крыла отправились на лесозаготовки. Мальчишки требовали наконец раскрыть планы и показать, что в посылке, но я была неумолима. Мало Невилл пострадал, так еще и пропустит бурное обсуждение моей больной фантазии.       Показала, что именно нам нужно.       Ха! Сразу видно, у кого детство нормальное было, а кто получал подобающее воспитание. МакМиллан сразу угадал, подо что заготовки!       Без пяти три мы от опушки Запретного леса двинулись к маленькому деревянному домику лесника. Над входной дверью висел охотничий лук и пара галош.*       В доме была только одна комната. С потолка свисали окорока и выпотрошенные фазаны, на открытом огне кипел медный чайник, а в углу стояла массивная кровать, покрытая лоскутным одеялом.*       Нестройным хором поздоровались, ошарашив лесника. Такого табуна гостей он явно не ждал. Засуетился, заваривая чай и собирая чашки со всего дома.       Я любовалась одеялом.       — Пэчворк? Какое красивое и уютное! Без ума от таких вещичек, одним видом согревают!       — Эт, спасибо! Я сам делал, да. Иногда так чего-то. Вот, вяжу счас плед, — Хагрид кивнул на канареечно-желтое вязание, лежащее на подоконнике.       — Спицы? А у меня схема была потрясающая, только…       Только она осталась в прежней жизни. И давай-ка попробуй тут не разреветься, Леночка.       — Только дома осталась, — сочувственно пробасил виновник так некстати нахлынувших воспоминаний, кладя руку мне на плечо. — Ничо, оно первый месяц тяжело, а потом втягиваешься. Давайте-ка вот кексиков.       И с чудовищным грохотом, едва не разбив тарелку, насыпал нам десертных окаменелостей.       Хагридова сторожка выглядела не домом, а собачьей конурой, в которую добрый Клык пустил своего бесприютного хозяина. Но там было замечательно уютно сидеть, прихлебывая чай, и слушать рассказы о зверье Запретного леса. Юный Малфой мог сколько угодно морщить нос, все равно всем видно, что ему тоже нравится сидеть на массивном табурете и болтать ногами. А кто не умеет ценить такие чудные моменты — тот сам себе враг. Тем обиднее было посреди байки о выскакунчике уходить в духе новой Родины — не прощаясь. Меня ждала отработка.       Еще один коридор, знакомое ведро, тряпка. И несколько часов неземного удовольствия. Мистер Филч пришел принимать работу гораздо раньше, чем в прошлый раз, но я все равно отдраила довольно много. Перед ужином решила умыться и сменить мантию. Шагнула через порог. А в гостиной у нас цирковые номера: драка Малфоя и Уизли: — А вот тебе, Малфой, по уху! — А вот тебе, Уизли, в нос! Да, шоу зажигательное. Скучающие школьники подбадривали драчунов. Противнее всего выглядят, на мой взгляд, не забияки, а вот такие стервятники-болельщики. Уизли вообще-то давно нарывался, смея сомневаться, что рассказы про папу лишены основания.       Я обходила по широкой дуге самозабвенно дерущихся мальчишек, когда за рукав меня ухватила Парвати:       — Гермиона, разними их!       — Когда двое в драку, третий знаешь куда?       — Нет…       — Из-за чего хоть они?       Но ответ уже не услышала. В гостиную вошли еще трое Уизли. Персиваль, только что отчитывающий близнецов, вытаращил глаза и немедленно возопил:       — Что тут происходит? Разойдитесь! Прекратите!       Когда стало понятно, что крики никого не остановят, он с легкостью разъединил Рона и Драко парой заклинаний. Ну и очень зря. То бы мальчишки все выяснили и хоть ненадолго успокоились, а то непременно будет второй раунд.       Разукрасили они друг друга знатно и, под ехидные комментарии близнецов, были отправлены в Больничное крыло восстанавливать приличный вид. А я получила выговор. Без занесения в личное дело, ага. Любимая тема: «Ты ведешь себя не как истинная гриффиндорка! Почему ты их не разняла?» Я заявила, что тут не гриффиндорцев целая толпа — ставки на исход этого боя без правил делали, развернулась и, хлопнув за собой портретом, ушла догонять Драко. А то он парень горячий. Броситься в самоубийственную атаку на все семейство «У» — выходка вполне в его стиле. Он бы и с целой квиддичной командой подрался ради удовольствия сказать кому-то гадость.       Догнала их почти у самых дверей Больничного крыла. Дракон пламенел щеками, пыхал огнем, но кулаками не махал. Близнецы тоже вели себя на удивление мирно. Им нравятся всякие безобразия. Были бы они в гостиной с самого начала действа, не брата кинулись бы спасать от синяков, а ставки принимать наравне с Джорданом.       — Я думал тут один побыть, а вы за мной перебираетесь! — пошутил Невилл, вместе с тем взволнованно меня оглядывая, видимо, на предмет повреждений.       Успокоила его, что уже ухожу. Обрадовала, что во вторник урок полетов (прочитала на доске объявлений в гостиной). Он не очень-то и обрадовался, зато Рон и Драко издали одинаково восторженный вопль и тут же набычились друг на друга. Фред с Джорджем вышли со мной.       — Надо успеть       — Оказаться в гостиной. Иди быстрее!       — Мало тебе       — Этой отработки? После нашей       — Сегодняшней шутки большой шум       — Поднимется.       — Еще ужина не было! А до отбоя тем более далеко, — удивилась я.       — Ну,       — Когда имеешь дело с       — Магическим детонатором, стоит       — Очень тщательно продумывать алиби.       — И так заботясь об алиби, вы мне практически признаетесь, что рванувшее где-то нечто — ваших рук дело? — даже если они придумают, как обезвредить Пивза, я к их «шуткам» не присоединюсь, уж очень они сомнительны и злы. Чувство юмора у нас совсем-совсем разное.       — А смысл       — Шутить, если       — Никто       — Совсем никто       — Не будет знать, кто автор?       — Нет. Спасибо, что предупредили, но я в Большой зал, к друзьям.       — Как знаешь.       — Как хочешь.       Рвануло, когда я проходила мимо третьего этажа. Сперва шарахнулась в сторону, но потом побежала на отчаянный кошачий крик.       Эти… Эти… Эти нелюди рыжие привязали к хвосту миссис Норрис шутиху! Они хоть знают, какая у шутихи температура горения?! Кошка не желала спокойно стоять на одном месте и не верила в мою помощь. Я попыталась отломить запал, только обожгла себе пальцы. Принялась развязывать крепление, животное задергалось, все еще прыгающая шутиха сильно прижгла мне запястье. Кое-как, причитая от бессилия, стискивая зубы от боли, заполучив серьезный ожог правой руки и несколько незначительных на левой, я все-таки успела освободить миссис Норрис от этого проявления ущербного чувства юмора до того, как запал прогорел достаточно сильно, чтобы по-настоящему ранить животное. Кошка отделалась испугом и опаленной шерстью. Со мной дело обстояло хуже, но сильнее боли было возмущение. Они же варили зелья, не могут не знать, какая болезненная штука — ожоги! Тогда почему? Почему???!!!       Тем не менее, руками следовало поскорее заняться. Надеюсь, шрамов не останется. Попытавшись унять душивший меня гнев, я направилась в Больничное крыло.       Мы пришли с трех сторон и встретились на Хогвартском перекрестке, как в плохом вестерне.       Я, Филч со взъерошенной миссис Норрис и близнецы Уизли, выслушивающие нотации от декана. Следом за близнецами шел высокий элегантный мужчина, слишком похожий на Драко, чтобы гадать о его фамилии. Мистер Малфой держал в руках трость, которой чуть прикоснулся к плечу МакГонагалл, что-то у нее спрашивая. Филч поковылял к ним с какой-то кляузой. А близнецы шкодливо переглянулись, Джордж сместился, закрывая взрослым обзор, и Фред пнул кошку.       Я слышала эту фразу еще первого сентября: «Предел мечтаний — отважиться дать пинка миссис Норрис», *, но считала ее иносказанием, чем-то вроде «Мерлиновы подтяжки». Оказалось, я слышала то, что слышала. Паразиты! Личинки человека! Чтоб вас самих мистер Норрис пнул. Который Чак. Чтоб вы так и прожили всю жизнь с такой убогой мечтой! Отважные ящерицы!       Тренер для такого моего состояния когда-то придумал определение: «Вышибло пробки». Хлопок и темнота. Нет, я все осознавала и помнила, но наблюдала происходящее словно бы со стороны и с легким затемнением. Не знаю даже, почему меня вынесло на этот раз, я вообще-то не из тех людей, которые могут поставить жизнь кошки выше жизни человека. Может, это оттого, что мне миссис Норрис всегда казалась слишком умной для просто кошки? А может, просто рука сильно болела и хотелось отомстить. Не знаю. Говорю же, как кино смотрела.       Даже если ты маленькая безоружная первокурсница против двух третьекурсников-магов, это не так и важно, если знать, куда бить. Я знала. Никаких шлепков и подзатыльников. В полную силу, чтобы отлетели, как только что отлетела невесомая кошка к стене. Низковато получилось? Прости, Фредди. Что ж ты не присел? Видел же, что до диафрагмы я сама точно не дотянусь.       В первые мгновения взрослые опешили. А потом я вывернула из рук растерявшегося мистера Малфоя трость и показала Уизли, как именно выглядит фехтование на тростях. Жалко, Гарри не видел. Он интересовался. Руку за спину, в стойку.       Я продержалась полторы минуты. На самом деле, это очень много, если учитывать мой возраст и их количество. Мадам Помфри потом сказала, что это, наверное, был стихийный выброс магии. Я уворачивалась от захватов и умудрялась отбивать лучи ступефаев тростью, как отбивала бы обычные палки в обычном тренировочном бою. И вколачивала сострадание в тупые до гулкости рыжие головы. И, знаете, кажется, вколотила.       А дальше… дальше мистер Малфой отнял у меня свою собственность и обездвижил чем-то невербальным и не очень приятным. Даже, кажется, не очень светлым. МакГонагалл попала оглушалкой, когда я уже падала, что не добавило приятных ощущений почему-то. Они минуты три переругивались над моим хладным неподвижным телом о допустимости такого поведения, потом переключились на более высокие материи, вроде порядка, справедливости и всеобщего блага, а потом Фред поднял меня на руки и молча потащил в медпункт, потому что заметил наконец ожоги. В этой школе любую серьезную проблему скорее увидит школьник, а не педагог.       Медиведьма сняла заклинания, поругалась, наложила диагностику, поругалась более адресно — на Фреда, Джорджа, факультет Гриффиндор и его декана — смазала ожоги какой-то мазью и ушла встречать папу Драко. «Про которого мы столько слышали», — добавил бы Невилл, если бы его кровать стояла чуть ближе.       Мистер Малфой величественно вплыл в Больничное крыло, поморщился от того, что его сыну не выделили отдельную палату, побеседовал с мальчиком о вечном (под чарами тишины, значит, о бесконечном — либо о Вечности и Вселенной, либо о глупости человеческой), пообещал иск школе за неспособность декана уследить за порядком на факультете. И столь же величественно выплыл на волю, искоса бросив на меня взгляд.       С грустной мыслью, что мы действительно все собираемся здесь, я заснула. Драко и Невилл чинно беседовали о зельях. Только иногда их бормотание взрывалось писклявым голоском младшего Малфоя, не понимавшего, как можно было взорвать зелье от прыщей не из-за эксперимента, а на самом деле.