Девять, один, четыре

Щедрое летнее солнце било прямо в окна, поэтому в самые жаркие часы полковник задёргивал шторы, спасаясь от зноя. Тем удобнее становилось наблюдать за улицей, оставаясь незамеченным. Если выглянуть осторожно в щёлочку между шторами, то площадь перед контрразведкой представала, как на ладони, и прекрасно виден был мальчишка, как обычно, работавший на облюбованном им месте. — И не везёт же в последние дни господину артисту! Погода нынче изумительная, а он, видите ли, постоянно умудряется где-то испачкать ботинки, — добродушно улыбнулся Кудасов, наблюдая из окна за пресловутым чистильщиком, добросовестно полировавшим штиблеты куплетиста Касторского. Что ни говори, а такое стремление к чистоте обуви выглядит подозрительно. — А ведь неплохой вариант, господин полковник? У Касторского имеется обширный круг знакомств в офицерской среде, он всё слышит и примечает, к тому же обладает неплохо подвешенным языком и изворотливым умом. На месте красных лазутчиков я непременно обратился бы к такому человеку. Я и сам подумывал потолковать с господином артистом с глазу на глаз, но пришёл к выводу, что действовать в лоб слишком уж грубо. Пришлось ограничиться в присутствии Касторского развязными разговорами о бильярдных партиях и вечной нехватке денег с присказкой «дайте взаймы до конца войны». Судя по тому, что куплетист, извольте видеть, зачастил к чистильщику, старания мои не пропали даром. Однако радоваться пока особо нечему. Дело почти не продвинулось и всё, на чём мы могли основываться — домыслы да интуитивные подозрения. Никаких доказательств против артиста и мальчишки нет, настоящий враг проявлять себя не спешил, а время, которое дорого и нам, и красным, неумолимо шло. Неужели я ошибся?! — Скажите, Пётр Сергеевич, вам-то самому всё это не кажется нелепым? — начальник оставил созерцание уличной панорамы и переключился на мою персону. — Что именно, господин полковник? — Не притворяйтесь, Пётр Сергеевич, — фыркнул Кудасов, становясь похожим на рассерженного кота. — Вся дурацкая затея с приманкой, которую вы используете как предлог для походов по кабакам! А Евгений Константинович ждёт результатов! О чём прикажете ему докладывать? О ваших с поручиком бильярдных экзерсисах?! Леопольд Сергеевич затронул наболевшее и возразить ему нечего: план действительно нелеп. Но ничего получше предложить я не могу. Я офицер, а не сыщик. — Я стараюсь исключительно в интересах общего дела, господин полковник. — Полноте, штабс-капитан, подобные басни приберегите для мемуаров! — продолжал разоряться Кудасов. — С меня довольно. Спектакль пора заканчивать. Чертовски противно, когда тебя отчитывают, как нашкодившего мальчишку, а ты стоишь навытяжку, не смея и слова вставить в собственное оправдание. Но куда неприятнее, когда слова бередят и без того назойливое сомнение. Почему лазутчики не дают о себе знать? Они должны действовать быстро и решительно, а не отсиживаться в укрытии. Допустим, они используют паренька-чистильщика в качестве наблюдателя и связного. Предположим, когда не стало Сердюка, они отыскали другого информатора в лице куплетиста. Касторский может указать либо на меня, либо на поручика Перова, как на самых близких к полковнику сотрудников контрразведки. Может, конечно, навести и на кого-нибудь другого, такой вариант мы тоже учли. Но какого чорта тогда красные медлят, когда дорог каждый день?! Сомневаются? Ищут другой способ подобраться к схеме? А что ещё они могут? Найти уголовника, который за хорошую мзду раскурочит кудасовский кабинет? Но ведь пока его найдёшь… Не с собой же они привезли «специалиста»? Да и проникнуть незамеченными в охраняемое здание контрразведки у них вряд ли получится. Разве что налёт устроить. Похитить жену Кудасова и потребовать выкупа? Супруга начальника всё время под надёжной охраной. Риск слишком велик. Да и время, время, время… Я запутался, совсем запутался… Попрошусь обратно на фронт — решил я. Там хоть понятно, где свои, где враги. Здесь я превращаюсь в сволочь. Осточертели мне выстрелы из-за угла, косые взгляды, тыловые крысы. Вот прямо сейчас заявлю Кудасову, что подаю рапорт и… И вслух сказал совсем другое: — Прошу вас, господин полковник, дайте мне последний шанс. Начальник поперхнулся. Подошёл к окну, глянул на улицу, осторожно раздвинув шторы. Уселся за стол, переставил с места на место чернильницу. Я смиренно ждал его решения. — Удивительное упрямство, — изрёк, наконец, полковник. — Впрочем, так и быть. Но если — слышите, Пётр Сергеевич? — если и сегодня никаких результатов, я сворачиваю операцию. — Слушаюсь, господин полковник! — радостно гаркнул я, щёлкнув каблуками. Итак, если не сегодня, то поиск шпионов заканчивается, предстоит кумекать дальше. А там, глядишь, генерал Григорьев займёт место в Ставке Главнокомандующего и добьётся разрешения вывезти схему в Джанкой. Однако кумекать не пришлось, поскольку судьба решила меня побаловать, предоставив-таки ожидаемые результаты. Нам с поручиком Перовым настало время отправляться на очередную вылазку. Совместить приятное с полезным, правду говоря, ибо биллиардные партии приносили неплохой приработок. Пресловутый мальчишка скучал, спрятавшись под зонтом от палящего солнца, и поджидал клиентов. Ничего, друг ситный, авось скоро бездельничать тебе не придётся. А покамест надобно и ему, по обыкновению, кинуть наживку. — Как думаете, поручик, не скоротать ли нам часок у «Маэстро Бовэ»? — спросил я будто невзначай, как раз когда мы проходили мимо чистильщикова поста. — Отчего же не скоротать? — весело откликнулся поручик, стрельнув глазами по парнишке. Тот и ухом не повёл, но разговор, несомненно, слышал. Ну и славно.