Святая

Использовать их оружие против них самих. Вычислить слабости и надавить сильнее. Уничтожить, упиваясь своей безграничной властью, их беспомощностью. Так поступает Сатана.

Глупая девчонка. Необдуманный эксперимент моего «брата»-кретина и его человекообразной девушки. Получеловек-полувампир – где это видано? За сотни лет я не слышал истории абсурднее. Да что истории! Настоящее представление развернулось у меня на глазах: тут и любовь, и драма, и счастливый – о, удивительно! – конец. Глупая... глупая девчонка. Я был лучшего о тебе мнения, Эдвард Каллен. Хорошо, что как только этой девочке... девушке исполнился год, ты подхватил ее и свою новообращенную супругу и уехал из Форкса. Да, думаю, ты бы не обрадовался моим рассуждениям. Хотя когда они тебя радовали? Я всегда считал тебя редкостным придурком и искренне не понимал, что такой мудрый человек, как Карлайл, нашел в тебе. Меня передергивало каждый раз, когда он хвалил тебя и ставил в пример. Из-за этих похвал и вседозволенности у тебя и снесло крышу: влюбиться в человека! Как же я тогда насмехался над тобой и твоей беспомощностью, Эдвард. А ты молчал, потому что знал – Элис меня любит, Элис тебе не поверит, Элис не даст меня в обиду. И что бы ты там не говорил, я любил Элис. И буду любить вечность. Буду желать, боготворить... По крайней мере, так я думал, пока не увидел эту девчонку. Порочный, даже извращенный союз, и вот – рыжеволосая, бледная, изящная не по годам, с глубокими глазами цвета горького шоколада. А ее эмоции... Черт возьми, Каллен, неужели ты не мог хоть каплю научить девчонку жизни?.. Ну ничего, я всегда рад помочь своему «братцу». Эдвард, ты знал, что твоя дочь пахнет медом? Тягучим, сладким медом? В своей жизни я пробовал мед лишь однажды, когда был человеком и даже не слышал о войне. Золотая сладость тогда показалась мне райским даром. Думаешь, я откажусь теперь от Ренесми? Мне хочется смеяться над тобой. Выращиваешь ее, как растение. Готовишь это существо для соединения с другим, еще более низким, чем ее разбавленная кровь. Плод вампира и человека хочет вступить в союз – а хочет ли? – с оборотнем. Как комично! Самое смешное, что девчонку никто не спросил, а тем более не предложил иных вариантов. Любите, как же! А девчонка и сама не знает, чего хочет. И тут появляюсь я. Вернее, Ренесми решает вернуться. Одна. Даже не читая ее мыслей, я понял, что девочка хочет меня – Джаспера Уитлока, ныне Хейла. Самое ужасное, что я тоже хочу ее. Такую противную в теории и такую сладкую на практике. А практика будет, не сомневайся. И вовсе не по моему принуждению, Эдди. – О чем ты думаешь, Джаспер? – Ни о чем, милая, – теплота в моем голосе подкупает Ренесми, и она уже забывает о следующем вопросе. Сладкий, дурманящий аромат. И желание, исходящее волнами против воли Несси. Даже не поворачиваясь, я могу точно представить, как трясутся ее колени, дрожат губы, шумно стучит сердце... Всеми силами пытается скрыть эти алые волны, а они становятся только сильнее, топя меня, заставляя тоже вожделеть эту чертовку. Вот видишь, Эдвард? Я ни в чем не виноват. Ты сам породил это чудовище в образе ангела. Святое чудовище. – Джас, а почему Элис не поехала с нами? Голос, похожий на журчание ручья, вновь прерывает мою тираду ненависти к тебе, Каллен, которую я обязательно запишу на бумаге. – Она занята, Несси, – я улыбаюсь, чтобы белье твоей дочери промокло насквозь. – Но нам ведь неплохо вдвоем, верно? – Да... Мы сидим в парке. Мимо проходят особи мужского пола, которые так и норовят раздеть Ренесми взглядом. Но я не позволю. Она моя, слышишь, Эдвард? Она принадлежит мне. – Джас, садись рядом, – Ренесми кладет ладонь на пустое место скамейки. – Несси, милая, я бы с радостью, но ты сидишь на солнце. Несси разочаровано, но с пониманием кивает. Глупая. Плевал я на солнце. Просто боюсь сорваться. Поэтому мы и сидим: я под ветвистым дубом, а Ренесми на лавочке рядом с деревом. Знаешь в чем абсурд, «братец»? Твоя дочь выглядит на все восемнадцать, но, готов поспорить, она и не целовалась ни разу. Я не беру в счет наши нелепые соприкосновения губ: дружеский, даже семейный поцелуй, а Ренесми уже вся горит. Конечно, были поцелуи и погорячее, но я, как истинный рассказчик, буду соблюдать последовательность. Все началось относительно давно для девочки и совсем недавно для меня. Думаю, она впервые почувствовала ко мне тягу, когда ей психологически исполнилось шестнадцать. Переходный возраст и все такое. Ты ведь совсем не подпускал к ней мальчиков, глупец. И гормоны вырвались на свободу, как только она увидела меня – без преувеличения самого горячего мужчину нашей «семейки». Да, Эдвард, это было именно тогда, когда вы решили задержаться с Беллой в Париже, а ее скинули на меня и Элис. Скажи, Эдвард, я похож на няньку?.. Итак, да, ей тогда было шестнадцать. Мы встретились в аэропорту, я обнял ее – просто приветствие, клянусь, – а она чудом не потеряла сознание от такого скачка давления. Элис тогда списала все на тяжелый перелет, разлуку с родителями, голод... все, что угодно, только не ее святой Джаспер. Порой женщины глупы, когда любят. Но я, наверное, удивлю тебя тем, что моей целью вовсе не было соблазнить Ренесми. Господи, Каллен, она же еще ребенок! И я действительно первое время пытался остудить ее пыл, повлиять на сладкое безумие: уходил, отправлял в гости к псу, а эта упрямая дурочка, как овечка к своему пастуху, тянулась ко мне, тянулась... И я сломался. К черту. К черту, тебе ясно? Я не могу устоять перед красивой женщиной – Мария уже доказала это – а Ренесми красива. С улыбкой вспоминаю моменты, когда играл с ней. Я мог просто сидеть в кресле, крутя на пальце кольцо, а Ренесми уже вся горела. Она смешивала в себе мою похоть и свою влюбленность. Удивительно, как девчонка не сошла с ума. Только вскакивала вдруг резко и с пылающим лицом убегала в ванну, забыв закрыть за собой дверь. Долго стояла под ледяными каплями, ожидая, пока я поднимусь к ней, открою дверь и спрошу с притворной заботой в голосе: «Несси, что с тобой, милая?». И она, забыв обо всем на свете, бросалась ко мне, обнимая и целуя, будто я – ее спасение. Думаешь, в эти минуты Ренесми думала о Джейке? Или о тебе, понимая, что ты не одобришь ее опрометчивые поступки? Нет. Она забывала все. А я вместе с ней. Но потом Несси испугалась меня, себя, этих чувств. Я ощущал кожей ее смущение, страх. Девочка взрослела, умнела и, черт возьми, хорошела. Миленькая принцесса превратилась в королеву. Она уже не так просто спускала мне волны похоти, которыми я бесстыдно окатывал ее. Глупая девчонка сопротивлялась, но сама понимала – тщетно. Держала в тайне наш грязный секрет и, хоть и отрицала, но наслаждалась моим вниманием. Удивительно, правда? Как можно быть такой умной и глупой одновременно? А я упивался властью над ней, ломал ее. Безнаказанность, адреналин и удовлетворение, сравнить которые можно, пожалуй, только с человеческой кровью. Хотя откуда тебе знать? Правильный Эдвард. И не стоит меня осуждать: Несси сама начала эту опасную игру, выпустила коготки, я лишь подыгрывал. – Джаспер, – робость в голосе умиляет. – Да, Несси. Опустив глаза, изучает свои пальцы. – Говори, Несс. Вместо ответа она грациозно поднимается со скамейки и садится рядом со мной. Рыжие волосы темнеют, сливаются с ее глазами. Единственное, за что люблю это проклятое солнце, – ее волосы искрятся, отливая золотом. Моим медовым золотом. С недоумением наблюдаю за тем, как она подползает ко мне совсем близко, не боясь поранить о жесткую траву нежные коленки, и целует. Робко, неуверенно. Но мне понравилось. Ни на что не похоже: ни на горящий страстью поцелуй Марии, ни на легкий, но пылкий поцелуй Элис. Эта девочка, Ренесми, особенная. Теперь я понимаю, почему вы все так возились с ней: редкий звереныш слишком ценен и необычен. Он должен сидеть в клетке. А хочет ли он того? Владельцам зоопарка плевать. Я отвечаю на поцелуй Ренесми настойчивее, чем она предполагала. Я прогоняю фиолетовые волны страха, заменяя их белыми – спокойствие. Доверяй мне, девочка. Моя рука лежит на ее затылке, притягивая ангельское лицо ближе, тем самым не давая шансов на отступление. Знаешь, Эдвард, когда я целовал ее, то совершенно не чувствовал вины. Ни перед тобой, ни перед Элис. Все становится таким незначительным... За что я больше всего ненавижу Ренесми и ее мать? Твоя жена передала девочке потребность в дыхании, и мне приходится отпускать ее через какое-то время, чтобы она сделала еще один вдох. Что будет, если я укушу Ренесми? Может, тогда я смогу наслаждаться ее губами, сколько захочу, и она не будет упираться кулачками в мою грудь с просьбами остановиться? О, я чувствую твою ярость, Эдвард. Но не бойся, запах и румянец Несси слишком мне нравятся. Необычный зверек, я помню; единственный в своем роде. Меня же разорвут за порчу столь ценного… имущества? Ха. Ты чувствуешь мою улыбку, Эдвард? Я смеюсь над тобой. Мы едем домой. Вернее, так думает Ренесми. А еще она наверняка думает о том, как безрассудно себя повела, гадает, почему с момента этого спонтанного поцелуя я не произнес ни слова и буду ли я ругать ее за то, что она испортила сиденье машины своими мокрыми трусиками. О, Несси, готов поклясться, ты и понятия не имеешь, почему твой организм реагирует на меня таким странным образом. А ведь тебе уже восемнадцать. Еще один промах в воспитании дочери, папаша. – К... куда мы едем? – видя, что я пропустил поворот, спрашивает Несси. А мне даже не хочется острить ей, или тебе, Эдвард. – Я рядом, милая, не волнуйся. – Моя рука тянется к ее плечу; откидывая волосы, я провожу пальцами по ее ключице. Теплая. – Ты же знаешь, я никогда не обижу тебя и не сделаю ничего против твоей воли, верно, Несс? И это правда. Я могу желать зла тебе, Эдвард, твоей простушке-жене, людям – в особенности мужчинам, что пялятся на мою Несси, – безмозглым оборотням, но никак не этой девочке. Я могу ненавидеть ее, могу презирать ее кровосмешение, но обидеть – никогда. – Наверное, – отвечает Ренесми, хмурясь. – Наверное? – Не скажу, что зол, слегка обижен. – Просто, Джаспер, я… – Ничего не говори, – оторвавшись от дороги, я провожу пальцем по ее губам, – ничего. После того, как я увидел и прочувствовал эту неуверенность, стоило бы отвезти Ренесми домой и сделать вид, что ничего не было, как мы делали эти два мучительных года, но я не остановился, не повернул машину и не высадил девчонку у крыльца дома. Не мог. Просто не мог. И она не могла. По частым взглядам в мою сторону я все понял. Ренесми же, она как открытая книга. Нет, даже не так: она книга, которую мне читают вслух. – Мы приехали. Мой горячий шепот воспламеняет ее. Пытаясь справиться с учащенным сердцебиением, Несси покорно подает мне свою бледную ладонь. Знаешь, Эдвард, я, может, и ублюдок, но не стал пользоваться ее слабостью и незнанием. Я, как старый добрый джентльмен, дождался, пока Несси исполниться восемнадцать. Ну а теперь можно показать ей, что такое настоящая жизнь, страсть. Она же достойна этого, а этот пес... не думаю, что он смог бы дать ей даже часть того, что Несси получит от меня. И не надо благодарности, Каллен. Все ради святой чертовки. Мы дошли до поляны. Я больше не мог ждать. Эдвард, ты хоть представляешь, какого монстра ты породил? Взгляд олененка, неумелые движения, но такое горячее желание! Пламя. Даже если бы захотел, я не смог бы управлять ее эмоциями. Она загнала меня в угол, не я. Она смотрит на меня с ожиданием, а кажется, что с вызовом. Ренесми изводит меня, хотя это я прижимаю ее к дереву. – Блять, – вырывается у меня, когда я целую ее шею, чувствуя при этом зубами, как бьется пульс. – Как ты… – путаюсь в словах, словно мальчишка, – как у тебя это… получается? Нет, Каллен, она не может быть невинной. Эта уверенность, грация. Теперь уже непонятно, кто с кем играет. Ренесми борется за право доминировать, кусая мои губы, царапая кожу... Черт возьми, когда она успела сорвать с меня рубашку? Я рывком повалил девушку на траву, вжимаясь всем телом в хрупкий силуэт. Стонет, извивается. От платья остаются жалкие обрывки. Но какая разница? Мы слишком долго ждали этого, слишком сильно хотели. – Джаспер... пожалуйста. Я останавливаюсь, задержав руки на ее идеальной груди, под которой бешено стучит сердце. Почему-то мне не плевать. Почему-то я боюсь причинить ей боль. Почему-то я уже слабо верю, что делаю это только из-за ненависти к тебе, Эдвард. Это так странно... – Ты хочешь, чтобы я прекратил? Она смеется, запрокидывая голову назад. Ее волосы разметались по лицу, глаза широко раскрыты. Она усмехается надо мной. Над моим вопросом! – Просто… быстрее, – объясняет Несси, краснея. – Я не могу… хочу… Теперь уже я смеюсь над тем, как она смущается и путается в словах. Рывком срываю с нас остатки одежды и на пару мгновений замираю, любуясь идеальным телом. Да, зверек сбежал из зоопарка. Он теперь принадлежит мне, такому же пленнику обстоятельств. Ренесми подается навстречу, обхватывая длинными ногами мои бедра, и мы становимся одним целым. Какая разница, что вы все думаете? Мне плевать, слышишь, Эдвард? Плевать, плевать, плевать. Она та, кого я ждал, та, кто понимает меня, а не просто кивает головой, повторяя одно и то же проклятое слово «судьба». Пара толчков – и Ренесми привыкает. Едва слышно стонет, прикрыв глаза. Ей хорошо, а это, пожалуй, главное. Вы ведь хотели, чтобы ей было хорошо, верно? – Всегда, – хриплю я ей на ухо, ускоряя темп. – Всегда помни эти мгновения, милая. – Чувствую, совсем скоро Ренесми получит свой первый оргазм. – И что бы ни случилось, всегда помни – я был тем, кто полюбил тебя… первым. Но Ренесми плохо понимает. Ее пульс учащается, она стонет мне в губы, выгибается дугой. И я вместе с ней, словно раненый зверь. Все, Каллен. Я открыл девочке глаза. Она поняла, что мир не заканчивается полем, на котором мы танцуем. Она больше не хочет сидеть в клетке. Ей нужен весь мир. А я... знаешь, мне больше не хочется называть ее глупой девчонкой, экспериментом. И не хочется отдавать ее кому-либо. Тем более этой шавке. Ренесми Каллен – поистине уникальное и прекрасное существо. Я хочу показать ей мир во всех его красках. А ты... я презираю тебя, Эдвард. Ты и твоя жена пошли против природы, совершили необдуманный поступок, эксперимент. Хорошо, что он удался. Жаль, вы никогда не сможете попробовать снова. – Джаспер... – Когда мы вернемся домой, собирай вещи, милая, – перебиваю я, целуя Несси в висок. – Нам пора уезжать. Эдвард, клянусь, если бы она отказалась, попросила меня забыть все, приказала отвести ее домой или к родителям, я бы так и сделал. Но Ренесми лишь кивнула, серьезно смотря на меня и держа мою руку. Желание твоей дочери всегда будет для тебя законом, так позволь же ей хоть раз выбрать самой.

03.08.2011. - 05.08.2011.