Попущение Паладайна

*** – Значит, ему удалось проникнуть в прошлое. Ты проиграл пари и должен заплатить свою цену, дорогой братец, – повелительно прозвучал насмешливый женский голос. – Что ж, быть посему, – тяжело вздохнул собеседник. – Только помни: у тебя один час и ты не можешь сделать ей ничего плохого. – О, напротив, поверь мне, ей будет о-о-очень хорошо! - в предвкушении протянул первый голос. Сверкнула вспышка портала. Почтенный старец в одеяниях мышастого цвета несколько секунд молчал, не подавая признаков жизни. Потом, как будто спохватившись, начал подозрительно озираться по сторонам и хлопать себя по мантии в поисках одному богу ведомого предмета. Когда из его капюшона выпала старая колпакообразная шляпа, он с радостным покрякиванием схватил ее и водрузил себе на голову, тут же окунувшись в облако пыли. Прокашлявшись и поколошматив магическим посохом "проклятых невидимок, насылающих бури из чихательного порошка", старик сел на место и удивленно посмотрел на свои руки. Затем поднял морщинистое лицо, на котором глубокой мудростью сияли необыкновенно ясные глаза, и медленно произнес: - Как знать, дорогая сестрица, чью победу ты приблизишь моим поражением, как знать... *** В небе Истара алмазными осколками мерцали созвездия. Пятиглавая Драконица все так же, как это было заведено испокон веков, играла в небесные гляделки со своим оппонентом – Платиновым Драконом. Любому (ну, или почти любому) смертному, взглянувшему вверх, показалось бы, что боги в этот час как никогда умиротворены и довольны своими подопечными. Еще бы, ведь на страже Добра и Справедливости неусыпно бдит не кто иной, как сам Король-Жрец, великий и прекрасный. Потому остальным жителям Светлого Истара представлялась отличная возможность спать со спокойной душой под его крылом, не опасаясь никаких бедствий и тем более катаклизмов. Лишь узкий кровавый серп Лунитари мог натолкнуть на тревожные мысли, но и то разве что особенно впечатлительных личностей – всем прочим в эту ночь едва ли удавалось уснуть по более прозаической причине. Ибо в городе было тихо, безветренно и… невыносимо жарко. За день камни строений и мостовой так раскалялись, что до утра продолжали нагревать и без того насыщенный теплом и влагой воздух. Крисания, достаточно поворочавшись на своей кровати в просторной келье, поняла наконец, что сон вряд ли снизойдет на нее в этой духоте, и поднялась, отбросив растрепавшиеся черные волосы за спину. Подойдя к окну, она облокотилась на белоснежный подоконник, который был еще горяч от солнечных лучей. В сознании жрицы моментально всколыхнулись воспоминания о прикосновениях молодого мага. Жар его тела, ощутимый даже сквозь одежду, неизменно пробуждал у нее трепет желаний, которые она порой сама не до конца осознавала, но было в этом что-то такое естественное и правильное... Крисания упивалась его одновременно отстраненными и нежными объятиями, необычная смесь ароматов всегда кружила голову, и все, чего ей хотелось – иметь возможность еще хоть раз прикоснуться к теплому черному бархату и ощутить прикосновение почти обжигающе горячих тонких пальцев… Жрица чуть порозовела и прикрыла глаза, отдавшись мечтам и воспоминаниям. Она не видела, как звезды созвездия Такхизис вдруг неожиданно ярко мигнули и погасли. *** В темной спальне черного мага сна тоже не было и в помине. Одеяло давно валялось на каменном полу, и довольно скоро к нему присоединилась черная рубашка, сброшенная с изнывающего от неимоверной жары тела. Не сказать, чтобы это сильно облегчило ситуацию, но теперь Рейстлин, раскинувшись на постели в одних черных подштанниках, чувствовал себя немного свободнее. Кувшин с противно нагревшейся водой если и утолял жажду, то совсем ненадолго. Заснуть в таких условиях было решительно невозможно, хоть молодой маг и вымотался за день. Да, сейчас привычные приступы кашля мучали его заметно реже, да и в целом состояние здоровья, насколько вообще можно об этом судить в его случае, было почти удовлетворительным, но все же… Сон для носителей мантий, как ни крути, - необходимое средство восстановления не столько физических сил, сколько магической энергии. Как назло, нельзя было даже применить заклятие охлаждения, потому что, во-первых, Рейстлин опасался серьезно заболеть из-за резких перепадов температуры и, во-вторых, это потребовало бы слишком много сил, которых, увы, и так было в дефиците. Перепробовав не меньше сотни разных поз и найдя наконец более-менее прохладный участок постели, измотанный Маджере начал было проваливаться в полудрему, как вдруг почувствовал, что он в кровати… не один. Шагов он не слышал – и это было вдвойне подозрительно. Внутренне напрягшись, но не показывая виду, что не спит, маг одновременно прикидывал, как ему быстро и неуловимо схватить серебряный кинжал, лежащий неподалеку, и… - Кри…сания?!.. – хрипло выдохнул черный волшебник, не отрывая от нежданной ночной гостьи шокированного взгляда. Лезвие в его руке замерло в миллиметре от ее горла. – Что ты здесь… Голос подвел его, и завершить вопрос так и не удалось. Впрочем, через секунду Рейстлин и вовсе лишился дара речи, потому что полулежащая рядом Посвященная – а в том, что это была именно она, не могло быть никаких сомнений, хотя откровенность ее одеяний навела мага на мысль о том, что кто-то из них двоих явно повредился рассудком, – изящно приложила к своим губкам указательный палец в знак молчания и, обхватив его запястье свободной рукой, мягко вынудила его отодвинуть оружие, и вот ее лицо уже зависло над его собственным, а палец мягко прикоснулся к его губам. Светлая Дочь Паладайна, недвусмысленно одетая в самый развратный наряд на всем Кринне, полулежала-полусидела верхом на почти обнаженном молодом маге, Властелине Прошлого и Настоящего, и смотрела ему прямо в глаза. Кинжал звякнул о каменные плиты пола, и Рейстлин нервно сглотнул. Кажется, за всю свою жизнь он не был НАСТОЛЬКО застигнут врасплох. "Какого... ?!" Что-то явно было не так, и маг уже собрался с мыслями для более меткого вопроса, но губы Крисании накрыли его рот в поцелуе. О, так его еще никто не целовал… Хотя что там, его же вообще никто никогда не целовал – ну какая дева позарится на мага с парой «бонусных» проклятий на внешности, особенно когда рядом вечно кудахчет улыбчивый красавец брат с фигурой полубога? Дальше мысли начали путаться, потому что жрица вовсе, казалось, и не торопилась прерывать свое занятие. Рейстлин уже почти задыхался, но, к его ужасу, в эти секунды собственное тело как будто вышло из-под контроля, и он поймал себя на том, что со всей внезапно пробудившейся страстью отвечает на ласку ее нежных губ. На миг Крисания чуть отстранилась, однако, как оказалось, лишь для того, чтобы начать прокладывать дорожку из горячих и влажных поцелуев по его шее, ключицам и ниже… С трудом унимая непрошеную дрожь во всем теле, Рейстлин обвил тонкую талию жрицы рукой и рывком перевернулся, оказавшись сверху. Посвященная блаженно улыбнулась и взглянула на него снизу-вверх из-под полуопущенных ресниц – в ее горящих щеках, приоткрытых губах и томной глубине глаз таилось обещание здесь и сейчас подарить ему, ему одному, наивысшее из удовольствий, и осознание этого на какой-то миг совершенно лишило Рейстлина способности дышать. "Выбор, - щелкнуло в голове, - я ведь сделал свой выбор. Моя цель. Я не могу...". Лишь эти мысли не дали Рейстлину окончательно пересечь точку невозврата, удержав его на самом краю. Зажмурившись и худо-бедно успокоив собственное сердцебиение, маг молча взглянул на девушку так холодно и отстраненно, как только мог в данных условиях. Отточенный на работу в непредвиденных обстоятельствах разум вовремя и не без едкой насмешки подсказал ему: произнеси он сейчас хоть слово - и голос моментально выдал бы его истинное состояние. Надо сказать, ему потребовалось призвать всю свою железную силу воли, чтобы взгляд ненароком не опускался на роскошную девичью грудь, едва прикрытую белым лоскутом ткани. Рейстлин проклинал свою глупую человеческую слабость, из-за которой он чуть не потерял голову, как какой-то безмозглый подросток! Весь план полетел бы коту под хвост! Интуиция теперь просто кричала ему, что все это неспроста и такое поведение Крисании присуще скорее его сестрице Китиаре, чем скромной и неопытной жрице Светлого Бога. Маг нахмурился. – Что же ты с ней сделала, Госпожа? – прошептал он дрожащим будто бы от гнева голосом, зная, что Такхизис прекрасно его слышит, даже если бы фраза не была произнесена вслух. Ну конечно же, это снова ЕЕ жестокие игры, больше просто некому… – Жестокие? – лукавый женский смех раскаленным маслом разлился по сознанию мага. В проеме окна, закинув ногу на ногу, сидела Темная Искусительница, устремив гипнотический взгляд прекрасных глаз в самую душу Рейстлина. Ее силуэт был несколько размыт тьмой, которая клубилась вокруг нее, поддерживая ее образ в чуждом для нее плане бытия.– Неужели тебе не понравилось, м? Не отвечай, я ведь знаю правду, мой непокорный Маджере! Или мне стоит называть тебя Фистандантилус? А может быть, меня, свою Госпожу, ты все же хочешь больше? – богиня игриво подмигнула, снова заливаясь потусторонним смехом. – Рейстлин, – Крисания робко коснулась пальцами каштановых волос чародея. – Я… хочу быть твоей. Просто прими мою любовь, я смогу помочь. Моя вера сильна, со мной Паладайн. Ты можешь ни о чем не беспокоиться, я не прошу ничего взамен… – Бедный-разнесчастный Рейстлин, я хочу помочь, безвозмездно… О, Паладайн… – состроив жалостливо-глумливую физиономию, передразнила богиня. – Интересно, куда он смотрит, Паладайн этот? Ух, я ему! – она погрозила кулаком созвездию Платинового Дракона. – Ну же, не будь таким безнадежным сухарем! Девушка сама тебя умоляет, так возьми ты ее уже в конце концов, что тянуть дракона за... выдающиеся части тела? – Искусительница притворно зевнула, театрально прикрыв рот изящной рукой. - Тем более, твоя нынешняя физическая оболочка, судя по всему, гораздо больше подходит для занятий подобного рода. Столько нереализованных возможностей... А ведь ты всегда отличался любознательностью. Неужели не хочешь испытать на деле, каково это - быть любимым? – Девчонка оказалась под твоей властью. На что мне эта кукла? Не знаю, как тебе это удалось, Госпожа, – прошипел маг, сорвавшись, больше не в силах слушать ее речи, с болезненной сладостью дразнящие воображение, – но сейчас совсем не время для твоих игр! – Не забывайся, с кем разговариваешь, ничтожный смертный! – могильный холод тьмы, заслонившей весь оконный проем, пополз через комнату. О жаре можно было смело забыть. Впрочем, тьма вернулась обратно так быстро, как будто и не было секундного гнева ее обладательницы. – Значит, мне все же стоило сыграть в эту игру с Карамоном. Вот кто уж точно не отплатил бы мне черной неблагодарностью, – глаза Госпожи опасно и хитро сверкнули. Она знала, что попала точно в цель. При звуке имени брата Рейстлин смертельно побледнел. Взгляд его невидяще уставился на полуголую Крисанию, которая не понимала, с кем маг разговаривает, и продолжала нежно поглаживать его по плечу и с тихой улыбкой прятала лицо в его волосах. Он больно сжал предплечье девушки и оттолкнул ее обратно на подушку. В памяти волшебника возник далекий образ Миранды, самозабвенно кувыркавшейся с его братцем на сене, только на этот раз на месте дочери портного была праведная дочь Паладайна. Нет, НЕТ!! С него хватит. Лучше уж он, Рейстлин, проведет остаток вечности в чертоге Чемоша в окрушении сотни-другой кендеров, добившись окончательного поражения Темной Госпожи, чем позволит этому случиться… Очнувшись, маг вновь надел маску хладнокровия и посмотрел на Госпожу ничего не выражающим взглядом зеркальных карих глаз. – Вот грубиян, у нее же теперь синяк от тебя останется, неужели нельзя понежнее, поласковее? – как ни в чем не бывало заметила Темная Искусительница. – Зачем тебе все это? – без тени эмоций спросил маг, впрочем, опасливо разжав хватку. На бледной коже испуганной Посвященной моментально выступили красные следы, контурами повторяющие его длинные пальцы. Богиня хмыкнула, не отрывая от парочки заинтересованного взгляда. – Развязывание войн с глупыми рыцарями, интриги, раздоры… Это, конечно, мне по душе, но безвылазное существование в Бездне начинает мне надоедать. Ты думаешь, нам, богам, не бывает скучно? А ваши смертные соблазны так занимательны… К тому же, душевные страдания людей приносят мне куда больше удовольствия, чем физические. Маг был уверен, что Госпожа, если и не лжет, то недоговаривает. Но занимала его в данный момент несколько другая проблема, очевидно, твердо решившая составить ему компанию как минимум до утра. – Как долго продлится ее… состояние? – почти с отвращением выдавил из себя Рейстлин. – О, можешь не переживать. Рано или поздно она крепко заснет, и все, что произошло или НЕ произошло, но еще может произойти между вами по твоей милости, покажется ей обычным сном. А возможно, она наутро ничего и не вспомнит. Так что у тебя еще полночи впереди на раздумья, маг! Посмотри, она ведь сгорает от желания…– образ Темной Искусительницы начал растворяться. В голове молодого Маджере напоследок прозвучала ее последняя фраза: «До скорой встречи, а пока – делай выбор, великий герой-любовник!» Силуэт в окне исчез, оставив Рейстлина наедине с усталостью, раздражением и потерявшей контроль над своими желаниями жрицей. Едва не взвыв, он вскочил с кровати, накинул на себя сброшенную черную рубашку и начал расхаживать туда-сюда, лихорадочно соображая, каким способом безопаснее всего доставить Посвященную в ее келью. Да еще и одежда… Неужто придется собственноручно переодевать ее? В таком виде оставлять ее было нельзя. Мужчина сквозь зубы разразился проклятиями. Крисания, видя метания мага, неслышно поднялась и попыталась успокоить его, спрашивая, чем он расстроен. Рейстлин вместо ответа так злобно на нее посмотрел, что та отшатнулась. Тем не менее, она поймала его худую горячую ладонь и приложила к своей щеке, поглаживая тыльную сторону. В ее глубоких серых глазах читалось искреннее сочувствие и желание помочь. Сочувствие. Как же черный чародей ненавидел это чувство, обращенное к нему. Никто не смеет его жалеть! Его, Властелина Прошлого и Настоящего, который войдет в Бездну и сразит Владычицу Такхизис, станет богом! Но для этого Крисания ему необходима, одернул он себя. Нельзя на ней срываться, даже в таком состоянии. Кто знает, каковы будут последствия… Жрица, заметив, что волшебник успокоился, прильнула к его груди, обвив его шею руками. Последовал судорожный вздох больных легких, а затем рука черного мага осторожно легла на ее спину, ласково поглаживая. Рейстлин посмотрел в чистые серые глаза Посвященной, и ему непреодолимо захотелось снова ощутить теплое прикосновение ее губ. «Один поцелуй. Это все, что я могу себе позволить. Она все равно забудет об этом через несколько часов», – подумал молодой мужчина, в неожиданно искреннем порыве приникая к устам девушки. Когда через несколько мгновений он отстранился, праведная дочь, удивительно осмысленно для ее состояния глядя ему в глаза, прошептала: – Я буду помнить. В следующую секунду маг вынужден был оправиться от удивления, чтобы вовремя подхватить оседающее на пол тело. Крисания крепко спала, и белые лоскуты ткани на ней превратились в обычную длинную ночнушку. Рейстлин с облегчением выдохнул – хоть на одну проблему стало меньше. Опустившись на колени и понадежнее обхватив спящую жрицу, полулежащую в его объятиях, волшебник призвал остатки сил для перемещения коридорами магии. Это был единственный выход, потому что, даже если бы ему удалось каким-то чудом перенести жрицу на руках до Храма (он едва не зашелся кашлем, представив такую нелепую картину), они рисковали быть замеченными и попасть в крайне неудобное положение, а о том, чтобы оставить Посвященную у себя, не могло быть и речи. Не хватало еще ЕМУ ломать голову над правдоподобными объяснениями того, что ОНА делает в его собственной спальне. Несмотря на опасения Рейстлина, перемещение прошло без осложнений. Они материализовались прямо в келье Крисании, и вконец измотанный маг даже умудрился аккуратно уложить жрицу на ее кровать. Силы почти полностью покинули его, и он с горькой усмешкой подумал о том, что теперь сам рискует провести остаток ночи в спальне Посвященной. То-то она удивится, увидев утром его бессознательное тело, распростертое на полу! *** Пробуждение было тяжелым. Тело было ватным, а глаза долго не хотели открываться. В голове плавали нагромождения каких-то бредовых образов: бессонница, Крисания в его постели, разговор с Госпожой, перемещение… Рейстлин распахнул глаза и так резко вскочил, что перед ними сразу заплясали темные круги. Когда зрение вернулось, он с облегчением обнаружил, что лежит в собственной постели. Значит, всего лишь сон… Сердце по-прежнему бешено колотилось в груди. Он осмотрелся: одеяло валялось на полу – он помнил, как сам его скинул из-за жары, но вот рубашка почему-то была на нем, хотя он мог поклясться, что до того, как окончательно заснуть, он сбросил и ее… Нахмурившись, он осмотрел мятые простыни и увидел… поблескивающий в свете солнца длинный черный волос. Осторожно взяв его двумя пальцами, Рейстлин поднялся и выкинул его в окно. Выходит... Что ж, могло быть и хуже. В критический момент, должно быть, сработали магические рефлексы. Маг подошел к зеркалу и, почти не сомневаясь в том, что увидит, оттянул воротник рубашки. Как и предполагалось, на шее рядом с ключицами красовалась пара темно-розовых отметин. Молодой волшебник осторожно прикоснулся к ним, как будто ожидая, что они – лишь иллюзия, которая вот-вот развеется. Затем он посмотрел в глаза собственному отражению, и его губы искривила горькая усмешка, сменившаяся хриплым саркастичным смехом, который спугнул с подоконника двух любопытных ворон. *** Крисания проснулась, но ей не хотелось открывать глаза. Она перевернулась на спину и блаженно потянулась. Что за странный сон ей снился… Казалось, она до сих пор ощущала на губах тот нежный поцелуй, прикосновение его горячих губ, сводящий с ума жар его тела, объятия. Щеки ее порозовели от смущения и удовольствия. Подумать только, Рейстлин ее поцеловал! Пусть во сне, но это было так умопомрачительно приятно… Судя по яркому солнечному свету, было уже довольно позднее утро. Странно, что никто не пришел звать ее к завтраку, но, с другой стороны, про нее могли здесь просто забыть. Или же решили сегодня не беспокоить. Пожав плечами, жрица все-таки поднялась с постели. На границе сознания маячило какое-то неясное ощущение. В воздухе едва слышно витала смесь отдаленно знакомых ароматов, но она не могла вспомнить… Наморщив лоб, жрица наконец поймала ускользающую цепь ассоциаций. Так пахли магические компоненты, которые маг всегда носил с собой. «Странное совпадение, если такие совпадения вообще бывают», – пронеслось в ее голове. Жрица сняла ночнушку и потянулась за одеждой, как вдруг взгляд ее привлекло пятно на коже. Проступающий синяк, повторяющий очертания тонких пальцев, схвативших ее несколько часов назад. Прижав ладони к горящим щекам, Посвященная обессиленно осела на пол.