Добровольное сумасшествие

      Проспав до утра, Кентин проснулся не в лучшем расположении духа: даже сон не давал ему забыть о суровой действительности, бледное лицо мамы преследовало его в кошмарах. Благо, хотя бы Линн на время вылетела из головы. Окинув трезвым взглядом комнату, он быстро умылся и оделся, поспешно выйдя проверить, приехали ли уже родители. Мама обнаружилась в постели, читающей книжку, на кухне хозяйничал отец.       Шатен подошёл к женщине, мягко подсев к ней. Та, заметив сына, улыбнулась ему.       — Ты сегодня рано проснулся, милый. — Её ласковый голос приятно грел его душу, а с сердца раскрошились несколько метафорических камней, развеявшись тёплым ветерком.       — Да. Как ты? — Он улыбнулся, стараясь не ворошить её старые раны от его поведения.       Женщина безмятежно улыбалась, разглядывая его сквозь толстые стёкла очков.       — Я в порядке, твой папа слишком преувеличивает масштабы трагедии! Я просто не выспалась вчера. И только. Врач тоже сказал, что ничего серьёзного, просто надо больше следить за собой.       Кентин кивнул, незаметно поморщившись, словно от зубной боли. Её улыбка не обманет его, он понимает, он прекрасно понимает, из-за чего отец им недоволен. Сам Кен тоже зол: если бы только он мог как следует ударить себя в прошлом, всё было бы иначе! Хотя…       — Иди кушать, — ласково вырвала его из мыслей мама. — Папа наверняка уже всю кухню разломал… — она тихо посмеялась, приложив кулачок к губам.       — А ты?..       — Я не голодна. Меня покормили в больнице, — улыбнулась женщина. Кентин послушно кивнул, не решаясь даже прикасаться к ней, точно та могла рассыпаться от малейшего его движения. Приоткрыв окна в душной спальне, он вышел в кухню, тяжело ступая по коридору и, не боясь, но несколько тревожась увидеться с отцом. Тот его встретил грубоватым, но достаточно терпимым взглядом, так что его тревоги поутихли.       — Ешь, — мужчина поставил перед ним сковородку с глазуньей — спасибо, не пригоревшей. Кентин кивнул.       — Так точно! — почти на автомате отозвался он, принимаясь за еду. Яичница оказалась пересоленной, но Кентин съел её, даже не заметив этого. Всё это время мужчина на него глядел своим испытующим взглядом.       — Спасибо, — поблагодарил его сын, помыв за собой посуду и уже собираясь уходить в свою комнату.       — Стой. — Но увы, сделать ему этого не дали. Кентин обречённо развернулся, готовясь выслушивать нотации и упрёки. — Пойдем, погуляем.       Значит, он собирается его ругать так, чтобы мать не слышала. Что же, очень заботливо, Кен всегда видел, как сильно он ей дорожит.       — Хорошо, пошли.       Этим он подвёл черту своему спокойному дню — никаких шансов. По тону не подняться, настроение может лишь испортиться. Вот бы сюда Линн. Любящую его Линн…

***

      Какое-то время и отец, и Кен молчали, уходя от дома всё дальше и дальше, в сторону рощи неподалёку, подальше от людей и тех, кто смог бы вмешаться в их спор. Какие предосторожности…       — В общем, ты сам понял, о чём я хотел с тобой поговорить! — не выдержал тишины отец, прямо начав с сути их разговора. — Твоё поведение и вообще душевное здоровье… что за дурацкий термин… оставляют желать лучшего. Как вижу я — всё это из-за Линн. Просто расстанься с ней и не беспокой больше свою мать! — грубо окончил он, смотря прямо в глаза сына. Трудно сказать, что Кентин опешил, чего-то в этом роде он и ожидал. Прямые рассуждения отца, лишённые каких-либо ухищрений и подтекстов, всегда вызывали в нём и симпатию, и некоторое пренебрежение. Всё-таки всё не так просто, как ему кажется.       — Я не могу, — зелёные глаза шатена, так похожие мамины, вперились в траву под ногами.       — Не можешь? — нахмурился отец, сложив руки на груди.       — Да. Я люблю Линн, — решительно заявил он, уже просто из упрямства: не могли же истинные чувства враз испариться. Мужчина угрюмо сверлил его взглядом.       — Её ты любишь больше матери, которая ради тебя на всё готова? Так ты проявляешь свою благодарность родителям?       Отец знал, куда бить, поэтому Кена передёрнуло. Он не нашёлся с ответом.       — Я даю тебе время до завтра. Реши, кто для тебя важнее, — заявив этот ультиматум, мужичок развернулся, чтобы уйти. Кен растерянно поднял взгляд на него.       — То есть, решить?..       — Либо ты бросаешь Линн и перестанешь свои подростковые глупости вытворять, доводя мать до такого состояния, либо… Ты мне больше не сын.       Если бы кто-то их слышал, наверняка бы осудили отца. Но Кентин не мог его обвинять: все эти годы папа его любил, пусть не говоря об этом ежедневно, но заботясь о его благополучии, о его здоровье, справляясь о делах в школе. Он всегда его любил, и такое решение далось ему не легко: обморок жены пошатнул его мысли, заставляя решиться на такой отчаянный шаг. Кен не смог ничего ответить на это заявление, он оказался даже не в силах пошевелиться. Отец, немного потоптавшись, явно смущённый и огорчённый своими собственными словами, всё-таки решительно развернулся, удаляясь в сторону дома. Один.       Кентин немного постоял, бессмысленно окинув взглядом поляну. Спустя пару минут он всё-таки пошёл, сам не контролируя направление. Погружённый в свои раздумья и проблемы, юноша добрался до школы да автоматически в неё зашёл. Уроки уже должны были подойти к концу, так что толпы учеников не бросались ему наперерез, спеша выйти из духоты коридоров. Проходя мимо одного из классов, дверь отворилась, и из него вышел Кастиэль. Завидев волчонка, он усмехнулся, кинув на него взгляд сочувствующий, но самодовольный. Шатен недоумённо нахмурился.       — Ну привет, неудачник. Привет и пока, — небрежно бросил хулиган, его личный и вечный враг. Кентин даже не успел ответить, как тот скрылся, свернув в сторону подвала. Он непонимающе проследил за его удаляющейся спиной, а после, сам не зная зачем, взялся за ручку двери, открывая проход в только что покинутый класс.       Линн.       Кабинет был почти пустой, только Линн, его ненаглядная Линн, тяжело дышала, прислонившись к стене. Лицо её пылало румянцем, а глаза блестели в возбуждённой лихорадке. Он остановился на пороге как вкопанный.       — Линн?..       — К-Кен? — Её голос дрожал, а губы соблазнительно припухли. Он никогда не видел её настолько привлекательной и… чужой. Медленно подойдя к ней, юноша затравленно осмотрел её лицо. Стыдливо опущенные ресницы не могли скрыть её настроения. О, он понимал, чем оно вызвано.       — Почему именно он?.. — еле выдавил из себя шатен. От лица отхлынула кровь, когда в его сознании проносились кадры произошедших здесь событий. Кастиэль целовал её, бесспорно. Она смущалась, обнимая его за шею. Он сделал что-нибудь ещё?.. Одежда в порядке, вероятно, только поцелуй. Но как же он её целовал, что у той до сих пор дрожали коленки…       — Линн…       — П-прости! — смогла выдавить из себя девушка, не решаясь поднять глаз. Он молча развернулся, не желая тут оставаться. О да, он разозлился. Но не на Линн. Как же больно смотреть на её счастливое от чужого поцелуя лицо. Почему Кастиэль?.. Почему он, Кентин, так сильно её любящий, не мог добиться от неё таких сильных чувств?       В коридоре на него нахлынула новая волна боли, так что он пошатнулся, чуть не упав, но вовремя ухватился за охлаждающую разум стену. Линн. Настройки в мозгу вновь сбросились, теперь хор плачущих и воющих колоколов раздавался с утроенной силой, оглушая его и не давая сконцентрироваться на реальности. Кентин поморщился, изо всех сил прижимая ладони к ушам, но тщетно, музыка не умолкала. В его голове щёлкнула идея: он знал, где Кастиэль, в подвале не будет лишних свидетелей. Хоть раз заехать ему в нос, пусть и получить после от него затрещину. Глаза зловеще сверкнули желтоватым светом, да, пошатываясь, шатен направился в сторону тёмного подвала. Шаг. Ещё шаг. Шаг за шагом он приближался к цели. В его мозгу вперемешку мелькали сцены жестокой драки и нежных поцелуев. Кастиэль. Как он его ненавидит. Кентин настолько погрузился в свои мысли и так был оглушён играющей в голове музыкой, что не заметил, как оступился с лестницы. Не заметил, и когда его тело, точно мешок с кишками, прокатился по каменным ступеням. Не осознал он произошедшее и когда увидел над собой шокированное лицо Кастиэля. Но всё понял, когда вместо того, чтобы вмазать ему кулаком, он почувствовал боль в затылке и обнаружил на поднятой руке кровь.       Как же так?.. Наступила приятная темнота, все звуки исчезли. Наконец...