Любовь Горгульи

      Она парит над городом в потоках воздуха, овевающих ее тело со всех сторон. Пальцы небесных ветров гладят ослепительно-белую, сверкающую мрамором, кожу; огромные крылья распахиваются за ее спиной, ловя струи небесных течений и каждое, выточенное из камня, перышко трепещет от ощущения неизъяснимой легкости, что дарует полет. Вниз-вверх, вниз-вверх, движения напоминают серию рывков, во время которых ее мотает между небом и землей.       Если бы кому-то на земле пришло поднять голову вверх и взглянуть на затянутое облаками ночное небо, он непременно увидел бы силуэт неведомой ночной птицы, поднимающейся над спящим городом. Но большинство людей спят в этот поздний час, а бодрствующие слишком заняты своими делами, чтобы тратить время на подобную ерунду.       И это заставляет Королеву Горгулий улыбаться. В большинстве своем человеческий род действительно не очень внимателен, что позволяет Ордену защищать его, при этом оставаться в тени. Вести тайную войну с полчищами демонов и не попадаться на глаза простым смертным. Но сейчас рассеянность людей радует Леонор еще и тем, что она, наконец, может скрыться от любопытных глаз. Побыть в одиночестве. Полчаса назад она покинула церковный собор, сказав подданным, что отправляется по делам. И никто не осмелился уточнить - по каким именно?       Кто знает, чем занимается Королева Горгулий в свободное время? Куда отправляется во время тайных ночных бдений? Молится ли она где-нибудь в труднодоступных святых местах, пытаясь получить ответ от безмолвных и безучастных Небес? Или поднимается к облакам, общаясь с другими мирами? Наверное, подчиненные ей горгульи так и думают, но в действительности все гораздо прозаичнее. Ведь Леонор просто торопится на тайное свидание.       И пусть она поступает неразумно, с такой легкостью меняя безопасность святых стен на бесконечный простор ночного неба, но сегодня ей так хочется отвлечься от возложенной на ее плечи ответственности за судьбу человечества и будущее Земли. Забыть об обязанностях и побыть обычной женщиной, а не Королевой Горгулий.       С каждым гребком Леонор взмывает все дальше и дальше от земли. Взмахи ее крыльев несут с собой ветер, поднимая ее все выше и выше. Облака затягивают небо над городом плотной пеленой, но слой их располагается довольно низко и она быстро забирается выше них. Теперь Королева Горгулий летит над их белыми верхушками, залитыми ярким лунным светом и наслаждается переполнявшим ее счастливым ощущением летящего в лицо ветра.       Чувство свободы охватывает Леонор и она поддается ему и полностью расправляет крылья, позволяя себе просто парить в воздушных потоках. Ее движения становятся более плавными и уже не сопровождаются рывками. Она почти застывает на месте; не заваливается на бок, не ныряет вниз, не пытается поднять выше... Просто парит, наслаждаясь окружающей панорамой. До полнолуния остается всего пара дней и здесь, на высоте, в чистом воздухе, Луна выглядит особенно большой, яркой и почти нереальной. И кажется, что ее можно достать рукой.       Этот полет как нельзя лучше наснастраивает на романтический лад... и вызывает нетерпение. Поэтому Леонор складывает крылья и камнем низвергается вниз, пробивая облачный щит. Восходящие потоки воздуха пытаются заставить ее раскрыть крылья и ей приходилось сопротивляться изо всех сил. Наконец, в миле от земли, Леонор делает это, но скорость ее падения так велика, что она еще немного снижается, прежде чем стабилизироваться.       Королева Горгулий держит путь в сторону большой темной церкви, расположенной на окраине города. Постройка стоит на небольшом холме, а потому ее фасад и северное крыло с покатой крышей и огромными сводчатыми окнами, величественно вздымаются над крышами соседних строений и частоколом печных труб. Она сложена из каменных глыб, исхлестанных суровыми ветрами, и находится в последней стадии разрушения. Каменные украшения на фасаде давно обрушились, а изящные контрофорсы валяются в траве и кустах. Закопченные готические окна в основном уцелели, но покрылись такими напластованиями пепла и сажи, что издали казались мутными, незрячими бельмами.       Леонор приземляется у ворот сожженной церкви и резко меняет обличье. Мгновение и на месте великолепного, выточенного из белоснежного мрамора, крылатого существа появляется статная женщина среднего возраста. Будучи довольно высокой она, тем не менее, обладает тонким и гибким станом, вследствие чего кажется весьма хрупкой. Волнистые рыжеватые волосы каскадом спадают на плечи и струятся дальше, сзади спускаясь практически до талии, а спереди обрамляя тонкое лицо с приятными, мягкими чертами. Бесспорно, Королеву Горгулий можно назвать красавицей, но от этой красоты слишком уж отчетливо веет холодом, в следствии чего она походит на прекрасную лилию, вырезанную из мрамора. Длинное свободное платье, пошитое из струящегося, голубовато-серебряного шелка и подпоясанное особым поясом, и развевающаяся за плечами роскошная мантия усиливают ощущение холодности, делая Леонор похожей на аббатисcу или иную священно-служительницу высокого ранга.       Не желая медлить Королева Горгулий входит внутрь разрушенной церкви. Весьма примечательного места, нужно сказать. Ее колоссальный неф производит жуткое впечатление из-за многолетней пыли, плотным слоем покрывшей ложи прихожан, алтарь и орган, и из-за исполинских сетей паутины, протянувшихся между арками и опоясывавших готические колонны. И на всем этом безмолвном запустении играют пугающе-таинственные лучи восходящей Луны, которые пусть и с трудом, но все же пробиваются сквозь потемневшие, закопченные витражи огромных окон.       Леонор вздыхает, гуляя по призрачному зданию, слишком много повидавшему на своем веку. Построенное в XVI веке как оплот веры и святое место, этот собор менее полувека назад стал прибежищем зловещей секты, тайного общества, члены которого вызывали ужасных духов из неведомых бездн ночи. Демонов. Обеспокоенные усилением влияния темного культа горгульи, вооруженные святыми реликвиями и чистым пламенем своей веры выжгли отсюда все зло, но люди и по сей день предпочитали благоразумно обходить этот храм стороной. Хотя ныне от него не было никакого вреда.       Впрочем, вспоминая о событиях полувековой давности Леонор не может не задуматься, что эта оскверненная церковь, не доставшаяся ни Свету, ни Тьме, как нельзя лучше подходит для свидания с Адамом. Адам... мысль он нем вызывает легкую улыбку на губах Королевы Горгулий. Сколько надежд и чаяний было связано с этим странным... человеком, что был рожден без души, но сумел обрести ее в жестокой борьбе с этим ополчившемся на него миром.       Их отношения всегда были непростыми, но Леонор с самой первой встречи знала, что он особенный. Едва взглянув в его глаза, так отчаянно сверкавшие из-под спутавшихся, темных волос, ниспадающих на исполосованное шрамами лицо, она поняла, что в нем есть что-то отличающее его от всех остальных. А потому, вопреки логике и здравому смыслу, оставила его в живых и даже нарекла ему имя – Адам, снабдив, вдобавок, священной реликвией.       После этого они расстались на долгие триста лет и встретились вновь лишь в годину войны и несчастий, когда над миром нависла страшная опасность. И пусть они не всегда сходились во мнениях, пусть они часто спорили и даже открыто ругались, между ними всегда оставалась некая связующая нить, удерживавшая их вместе.       Обойдя нижний этаж и проторив тропу в пыльной толще призрачного нефа Леонор направляется в залу, где заметила дверь и лестницу, по-видимому, ведущую в черную башню и на колокольню. Восхождение по лестнице далось ей не без труда, ибо повсюду плотным слоем лежала пыль, а пауки потрудились на славу, плотно задрапировав узкий проход. Деревянные ступени вились спиралью. Преодолев их всех Леонор оказался в затененной ризнице.       Просторное помещение тускло освещал лунный свет, проникавший внутрь сквозь четыре бойницы по одной на каждой стене, с плотными, покрытыми изнутри глазурью деревянными ставнями, которые, в свою очередь, защищали темные ширмы, теперь уже порядком истлевшие. В ризнице обнаружился еще письменный стол и высокие, под потолок, стеллажи со старинными, закопченными фолиантами. С запретными черными текстами, которые поток Времени донес из времен юности человечества, из тех дремучих былинных дней, когда демоны свободно разгуливали по Земле.       Леонор с отвращение проводит отросшими каменными когтями по корешкам богохульных книг, превращая их в пыль и присаживается на чудом уцелевший во время пожара готический стул с огромной спинкой. Адам опаздывает. Вообще-то Адам часто опаздывает, а ей так же часто приходится его ждать. И эта ночь, похоже, не исключение.       Поэтому некоторое время Королева Горгулий просто сидит в полумраке пострадавшей от давнего пожара ризницы, барабаня пальцами по столу и размышляет о том, кто должен прийти. Об Адаме... поначалу, ей трудно было принять свои чувства к нему. Ведь горгульи не созданы для любви. Лишь для боя. Охранять людей оставаясь в тени – это их священный долг, их величайшая обязанность, возложенная на них Небесами. Они не имеют права отвлекаться.       Поэтому Леонор отрицала свои чувства, боролась с собой, хотя многим в Ордене было очевидно, что она питает особую симпатию к... «существу». Она сопротивлялась этому новому чувству так яростно, что даже отдала приказ убить своего возлюбленного... Но любовь все-таки победила, поэтому, вместо того чтобы дать Адаму умереть она спасла его. Рискуя своей жизнью вытащила его Терру из гибнущей в огне лаборатории Наберия...       Не желая портить романтическое свидание мыслями о прошлом Леонор качает головой, пытаясь отогнать их. Адама все еще нет, и в тот момент, когда она уже почти теряет терпение на лестнице раздаются тяжелые шаги.       — Ты опоздал, – спокойно, без осуждения, произносит Леонор, оборачиваясь к появившемуся в дверном проеме здоровенному парню в длиннополом кожаном плаще. Выглядел он, надо сказать, жутковато: массивный, широкоплечий, громоздкий, весь иссеченный шрамами. На его грубом лице с тяжелыми чертами стынет мрачное выражение.       — Путь был темен, – коротко и как всегда по-существу отвечает Адам, пригибая голову чтобы пройти внутрь.       — Я знаю, - Леонор улыбается и легко встает со своего стула. Ее платье и мантия шелестят при каждом движении, окутывая стройную женскую фигуру мерцающим покрывалом, обрисовывая линии и изгибы ее тела.       — Тогда зачем спрашиваешь? – мужчина коротко усмехается, обнимая женщину и притягивая ее к себе.       — Я беспокоилась о тебе, – проводя своей тонкой ладонью по его перечерченной жуткими шрамами щеке. Адам скупо улыбается в ответ и касается губами ее губ, рисуя осторожный поцелуй, а Леонор обнимает его в ответ и прижимается к широкой груди. Может быть горгульи и не созданы для любви, но эта ночь принадлежит лишь им двоим. И сегодня никто не скажет «нет» их невозможной, но такой прекрасной любви.