Планка

      - Вероятно, я вас не достоин, Канзаки, - перед ней стоял человек лет тридцати, в дорогом костюме и с кейсом в левой руке, - но вы не имеете права со мной так обращаться!       - Уверен?       Мужчина сглотнул. Девушка, стоящая сейчас перед ним, обладала пугающей репутацией. Её ум ценился как самое дорогое в стране, а значит, ей было позволено всё, ведь правительство всё равно защитит её. Она вытворяла многое, и это сходило ей с рук.       - Да!       - А я думаю, что нет. Иди домой, дорогой, ты же не хочешь жить в страхе всю жизнь?       - Чёрт, - мужчина развернулся и гордым шагом последовал в сторону вокзала.       Девушка усмехнулась и села на рядом стоящую скамейку.       - Развлекаешься? - за спиной раздался знакомый голос, Канзаки даже не вздрогнула.       - Жизнь коротка, всё нужно успеть, - девушка усмехнулась.       - Как всегда права, Уруми, - мужчина сел рядом.       - Думаешь, есть на свете человек, достойный меня?       - Конечно, есть, ты только снизь немного планку.       Брюнет обнял девушку, и она положила голову ему на плечо.       - С тобой хорошо, Кикучи Ёшито.       Мужчина лишь горько усмехнулся и прижал Уруми сильнее к себе.       Кикучи никогда не унижался перед Канзаки так, как только что это делал тот, убежавший в расстроенных чувствах, человек. Девушка сама выбрала Ёшито: просто однажды пришла к нему домой и сказала, что он самый нормальный человек из всего её окружения, и она хочет секса, но это совсем не значило, что Кикучи достоин. Он понимал это с самого начала их отношений. Они никогда не говорили друг другу, что нельзя изменять. Уруми была очень даже «за», вдруг найдёт достойного. Кикучи просто тот, кто никуда не денется, к кому всегда можно завалиться ночью, не объясняя ничего. Канзаки часто ночевала неизвестно в чьей квартире, проводила ночи у каких-то мужчин, каждый раз забывая спросить имя.       - Что, ищешь достойный член? – язвительно спрашивал Кикучи.       - Конечно, не всё ж мне довольствоваться твоим небольшим.       Ёшито лишь усмехался, вспоминая, как громко стонет Уруми, когда спит с ним. Как извивается на кровати, вжимаясь руками в простынь, и почти рвёт их, ни капли не жалея. Брюнет вспоминает, как на утро больно прислоняться спиной к каким-либо поверхностям, потому что Уруми расцарапала ему всю спину, не просто содрав верхний слой кожи, а впиваясь сильно, будто хотела насквозь проткнуть тело любовника. Канзаки – ненасытная. И он к этому привык, ему это нравилось. Потому что в такие моменты, она была только его.       - Ты придёшь сегодня ночевать? – Ёшито выглядит вполне спокойно, его голос не дрожит, но в глубине души он надеется, что Уруми останется с ним в эту ночь.       - Я ещё не решила, - она встаёт со скамейки и улыбается.       Когда Кикучи возвращается в квартиру, там пусто и темно. Мужчина не расстраивается, его губы искривляет горькая усмешка. Канзаки снова пошла развлекаться, снова вернётся под утро и плевать, что Кикучи ей никогда не изменял. Пытался, честно пытался, но ни одна девушка не могла заставить его полностью отдаться этой ночи, забыть о Канзаки. Плевать на всё это, ведь он всё равно иногда не ночевал дома, уходил, сидел в баре. Создавал видимость того, что он с другими женщинами. И плевать, что это было не так, плевать, что он не осмеливался. И когда зазвонил телефон, а на экране высветился номер Уруми, мужчина удивился. Она редко звонит ему ночью, во время своих развлечений. Взяв трубку и выслушав голос на том конце, Кикучи изменился в лице. Забыв снова надеть только что снятую куртку, Ёшито выскочил из квартиры.       Его машина доехала до места назначения в считанные минуты. Остановившись на обочине, мужчина зашёл в лес, находившийся здесь. Он углубился в лес, ориентируясь только на скомканное объяснение, которое Уруми озвучила по телефону. Кикучи везло, он на удивление быстро нашел Уруми. Страх на несколько секунд сковал его - там, на холодной земле лежала Уруми. Сбросив оцепенение, Кикучи кинулся к ней, сел рядом и поднял голову девушки. Она была в сознании, но выглядела почему-то очень вяло.       - Что случилось?       - Я… Он вколол мне что-то, я не могу двигаться, - Канзаки говорила медленно и тихо, с большим трудом открывая рот.       - Чёрт! Нам нужно в больницу.       - Нет, пожалуйста, только не туда, все сбегутся.       Кикучи выругался, подхватил тело девушки на руки и понёс в машину. Машина сорвалась с места, ехать до дома было всего ничего, но эти минуты тянулись сейчас мучительно долго, мужчина поглядывал на ослабленную Уруми, лежащую сзади. Такая маленькая, слабая, и плевать, что за ней стоит куча серьезных дядек из верхушки правительства, прямо сейчас никто из них не смог ее защитить, всё всегда потом. Кикучи снова посмотрел в зеркало заднего вида и выругался сквозь зубы. На себя он злился больше всего - зачем ушел, оставил одну ночью. Как будто она позволила бы ему пойти за ней - конечно, нет, еще и сказала бы какую-нибудь очередную колкость. Оказавшись наконец дома, Кикучи уложил девушку в постель.       - Господи, девочка моя, что же с тобой случилось? – Ёшито уткнулся головой в постель и застонал. Ему на голову нетвёрдо легла ладонь блондинки. Кикучи тут же поднял голову, от чего рука начала сползать с головы, но он поймал её у щеки и поцеловал.       - Руми, расскажи мне об этом, - Кикучи кинул взгляд на грязное платье, на видневшихся участках кожи были видны ссадины и начавшиеся проявляться синяки.       - Я… Я не могу, - из её глаз потекли слёзы.       - Ладно, потом, но тебе нужно в больницу.       - Нет, пожалуйста, Ёшито, не надо. Я хочу, чтобы ты был со мной.       - Я буду с тобой, девочка моя, буду, но…       - Нет, прошу тебя.       - Хорошо, - Кикучи поджал губы, соглашаясь, - поспи.       И она уснула. Глубоким, но неспокойным сном. Она несколько раз начинала плакать и ворочаться, Кикучи тогда обнимал ее сильнее, стараясь этим объятием отогнать от нее всё плохое. Прошло несколько часов и, когда Уруми проснулась, мужчина всё еще был рядом. Он немного задремал, но открыл глаза тут же, как почувствовал движение рядом. Ёшито улыбнулся, чувствуя на своей щеке ее теплую ладонь. Она потянулась к его губам и легко поцеловала.       - Спасибо, -прошептала она.       Кикучи прижал ее к себе, смаргивая неожиданно выступившие слезы. Только сейчас пришло осознание того, что он мог ее потерять, такую невыносимую, но безусловно любимую.       Действие наркотика закончилось и, теперь девушка могла контролировать своё тело, как и прежде. Канзаки неожиданно начала говорить, Кикучи даже дёрнулся от звука её голоса, прорезавшего тишину.       - Я шла вдоль обочины, было уже темно, часов около двух. Я сняла туфли, чтобы, ну, знаешь, ноги устали, - она с натяжкой улыбнулась, а в глазах стояли слёзы. – И тогда что-то произошло: он схватил меня и потащил в лес. Чёрт, я так испугалась. Он говорил что-то о достоинстве. Я вырвалась, побежала, но он догнал меня, ударил в живот несколько раз, по лицу. У меня опять получилось вырваться. И тогда, догнав меня, он что-то вколол мне в шею, - она дотронулась до места укола и отвела глаза. – Упав, я почувствовала дикую слабость во всём теле. Он начал приближаться ко мне, нагнулся и стал водить руками по телу, - она заплакала и, Кикучи обнял её. – Я ничего не могла сделать! Ничего! Понимаешь? Когда он полез мне в трусы, я так разозлилась, что у меня даже получилось пошевелить рукой, и я нащупала рядом какую-то палку. Не знаю как, но у меня получилось её поднять. Моя рука действовала отдельно от меня, она проткнула палкой этого человека. И он упал, Ёшито, просто упал! Я убила его! Слышишь, я убила его!       - Ничего, ты защищалась. Главное, что ты жива. Тише, тише...       Он целовал её лицо везде. Шептал много всего того, что могло успокоить только её. И она успокоилась, нескоро, но успокоилась.       Прошло несколько дней, Уруми отдыхала, заживали раны. Кикучи ухаживал за ней, д делал для неё всё, что нужно было. Девушке с каждым днём становилось лучше, события той ночи стали забываться, а испытанные чувства о себе не напоминали. Того мужчину, что напал на нее, без лишнего шума похоронили, Уруми защитило правительство и никаких разбирательств не было. Нападавшим оказался тот мужчина, что несколькими часами ранее требовал от Уруми взаимности и, которого она без зазрения совести оскорбила.       Солнце уже село, за окнами в небе еще остались красноватые следы заката. Уруми сделала глоток вина и встала, услышав, как открывается дверь в квартиру. Она остановилась в коридоре, наблюдая, как Ешито заходит в квартиру, а потом снимает куртку. Мужчина смотрел на нее, такую домашнюю, в тонком зеленом халатике.       - Соскучилась? Встречаешь у порога. - улыбка коснулась его губ.       Он заметил, как она закусила губу, сверкая хитрым взглядом, и преодолел расстояние между ними в два шага. Руки легли на тонкую талию, притягивая к себе, она тут же в ответ обняла его за шею. Он смотрел в её глаза, ожидая ответа. Уруми поднялась на мысочки и прошептала тихое: да.       Кикучи поцеловал ее в висок, прочертил губами линию к подбородку.       - Очень? - губы коснулись тонкой шеи.       - Да, - на выдохе ответила она, откидывая голову назад.       Кикучи поднял ее, заставив обхватить себя ногами, и впился в мягкие губы. Он прижал ее к стене, когда услышал первый тихий стон в свои губы. Это всегда сводило его с ума, услышав два года назад ее стон первый раз - он понял, что это лучшие звуки, которые ему когда-либо доводилось слышать. Захотелось делать для нее всё, чего бы только она не попросила. И сейчас, когда он дошел до кровати и сел, ощущая, как Уруми, прижимается бедрами и тихо постанывает от каждого тесного контакта, у него опять сносило крышу. Он наслаждался тем, какой податливой она становилась в постели, как подставлялась под поцелуи и позволяла делать в собой всё. Ешито подхватил ее и перевернул, нависая сверху. Несколько секунд он смотрел на нее, в очередной раз изучая каждый сантиметр красивого лица.       - Пожалуйста...       До слуха донеслась ее тихая просьба. Дважды повторять не пришлось. Мужчина тут же впился в нее поцелуем, сжимая руками ее талию и бедра. Он ласкал её везде, терзал так, что она теряла голову, повторяя его имя. И когда он, наконец, вошёл в её тело, комнату огласил громкий стон. Они много шептали друг другу о том, как соскучились. Уруми никогда бы не призналась, но с Ёшито у неё всегда был самый лучший секс, лучше, чем с кем-либо ещё за всю её жизнь. Он знал её, как никто, знал с самого начала их странного союза. Вот и сейчас, когда он покрывал её лицо поцелуями, то и дело, припадая к губам, она просто таяла в его руках. В какой-то момент их накрыла волна наслаждения, практически одновременно, что немало удивило. Такой конец был неожиданным - для обоих. Это было чем-то личным, недосягаемым ранее, тем, что теперь сблизило их.       Когда они восстановили дыхание, Уруми неожиданно заговорила:       - Прости меня.       - За что? - Кикучи приподнялся на локте и нахмурился.       - Я уже полгода не провожу времени ни с кем, кроме тебя. Я боялась тебе признаться.       - Нашла за что извиняться, - Кикучи рассмеялся и обнял девушку.       - Ты ведь знаешь, что я люблю тебя? - пробурчала Уруми ему в грудь.       Мужчина лишь многозначительно усмехнулся и ответил: Всегда знал.       Спустя несколько месяцев, надевая на палец девушки обручальное кольцо, Кикучи шепотом, чтобы никто не вокруг не слышал, спросил:       - Будем считать, что ты снизила планку?       - Будем считать, что ты находишься гораздо выше неё, - также тихо ответила Канзаки.