Её слёзы...

      Это был холодный вечер. Вокруг не было никого. Да и кому быть на крыше, когда ветер срывает с места душу, унося за собой приглушенный крик, а небо так близко, что кажется, можно дотянуться до него, просто протянув ладонь вверх. Мы сидели вдвоём: она плакала, я молчал. Время утешений, и попытки развеселить её прошли; осталось лишь молча ждать. Я ждал. Ветер усиливался. Ветер был таким сильным, что казалось, если мы встанем, то улетим, улетим вслед за нашими беспокойными душами и бешеными сердцами. Возможно, так оно и было бы, но наша боль не давала этого сделать. Она плакала. Хотелось обнять, укрыть её от этой боли. Боли, которую я так остро чувствовал вместе с ней, но о которой я почти ничего не знал. Я молчал, прислушиваясь к её тихим всхлипываниям в мгновение переходящих в рыдания. О чём она плачет? Чем я могу помочь ей? Почему она, обычно такая весёлая и спокойна, так громко кричит, срывая свой голос вместе со слезами? Мысли приходили и уходили, наверное, их уносил ветер. Ещё недавно казавшийся просто сильным, сейчас он был леденящим: он замораживал наши души и наши тела. Я видел, как она дрожала – это было не из-за слёз. Я аккуратно укрыл её своей курткой, это хоть и немного, но должно было её согреть, а я… я не боюсь холода, даже если я заболею, это будет не так страшно, как если бы заболела она. Время шло. Она плакала. Постепенно я начинал замерзать: сначала я просто задрожал мелкой дрожью, потом онемели мои руки. Я понимал, что если не уйдём сейчас, замёрзнем оба, только сначала я, а потом она. Нет, она не должна. Она должна быть счастлива. Постепенно рыдания стали прекращаться, но она всё так же сидела, уткнувшись в колени. Бедная моя девочка, ты не должна плакать. Запрокинув голову, я посмотрел на небо: серое, оно было откликом её настроения. Разум затуманивался, и я впервые в жизни произнёс молитву: «Господи, услышь меня! Ты единственный можешь помочь ей. Избавь её от этой боли, она ещё так мала, так невинна, чтобы испытывать нечто подобное. Господи, услышь меня! Услышь!»       Веки налились свинцом и начали медленно опускаться. Меня унесло в забытье, в вечный сон, в котором я буду наблюдать за своей маленькой девочкой ветром, шумящим над крышей.