***
— Вот, прошу, — на стол упала толстая папка истории болезни. Печатной здесь была только титульная страница, все остальные были исписаны вручную. — Это не твой почерк, — заметил Акияма, наскоро просматривая альбомные листы. — Да, мне пришлось взять её сейчас, потому что её старый врач умер. Годы и пациенты взяли своё: скончался в этом самом кабинете от сердечного приступа. Всё, что есть в истории болезни, писал он. Старался полностью разгадать её удивительную галлюцинацию. Старик был мастером психиатрии, это точно… Установившуюся тишину некоторое время не нарушало ничто: Кацураги ушёл в свои мысли, Акияма старался разобрать иероглифы старческого почерка. — Кажется, чтобы расшифровать всё это, потребуется не один день, — подытожил он, рассмотрев последние страницы. — Я уже переписал всё, что там есть, нормальным почерком. Вот часть про «господина Акияму». Заметь, эта девчушка попала сюда за месяц до того как ты вышел из тюрьмы. Акияма с жадностью принялся изучать текст. Прочитав всё за пару минут, он откинулся на спинку стула и выдохнул: — Это невозможно! — Ещё как возможно. Бывает так, что у сумасшедших открывается дар ясновидения. Но если смотреть с точки зрения скептицизма, то имя, фамилия и правильная дата твоего освобождения ещё могут быть совпадениями… — Нет, Кацураги. Всё, что здесь написано — чистая правда, — процедил бывший мошенник, глядя в сторону. — Но как вы это узнали? Она вроде не так связно говорит. — Тут длинная история, — вздохнул психиатр. — Есть такие моменты, что-то вроде перерывов, когда она уходит из своего мира и почти возвращается в наш. Покойному профессору в такие дни удавалось разговорить её и получить информацию, которая существенно дополняла то, что мы можем понять по её собственным репликам. Сила её воображения и то, как глубоко её туда затянуло, просто поражает. Но скоро уже настанет конец… конец, которого так боялся и так ждал профессор… — Почему конец? — Потому что уже вовсю идёт основная игра финала. Хотя тебе это всё равно ни о чём не говорит. Прочитай перевод истории болезни, я сброшу его тебе на почту. Если заинтересует — приходи. Если нет — можешь забыть и о ней, и обо всём, что тут было. Я хотел узнать одно — действительно ли Акияма её мира полностью скопирован с Акиямы настоящего. И я это узнал. Спасибо, что уделил время. Не прощаясь, Шиничи покинул психиатрическую клинику. Эта история прочно засела в его голове, так что прощаться было рано. Едва дождавшись сообщения от Кацураги, он засел за историю болезни восемнадцатилетней Канзаки Нао. Её предыдущий врач проделал огромную работу, выяснив как причины её безумия, так и какую форму это безумие приняло — форму удивительного и вместе с тем ужасающего турнира, «Игры Лжецов». Пропустив часть про прошлое девушки и все заморочки её жизни, которые и привели Канзаки в психушку, Акияма сразу приступил к описаниям этапов, так называемых «туров» выдуманного турнира. Кража, обман, предательство и эгоизм в этой игре были более чем частыми явлениями. И его точная копия сопровождала больную почти с первых шагов безумия. Из записок врача Акияма узнал, что наиболее чётко в игре воображения, помимо него и самой Канзаки, были двое игроков — Фукунага Юджи и Йокоя Норихико. Первый появлялся уже во втором «туре» и, как оказалось, был трансвеститом. Второй же явился в третьем — в игре «Контрабанда», о которой Акияма уже слышал в больнице. Значит, тогда она «разговаривала» с Йокоей, понял он. Именно Йокоя был олицетворением зла в сознании Нао, и именно он «уничтожил» Фукунагу незадолго до финала. Также яркими персонажами были члены секты «Мирный рай» — Харимото Такаши и его последовательницы. Но они вскоре выбыли из игры, не побеждённые, а скорее перевоспитанные самой «создательницей». Здесь повествование обрывалось — начался «финал», в котором, судя по всему, безумной девушке предстояло сразиться со своим собственным злом, возможно, что в одиночку, хотя технически «Акияма» был всё ещё в игре. Одолев историю Игры Лжецов, молодой магистр психологии вернулся к началу, к истории самой Канзаки. Ему уже было интересно, что за человек смог поставить этот удивительный спектакль лжи. Однако всё: записи разговоров с её сокурсницами по женскому колледжу, преподавателями и бывшими одноклассниками, — хором утверждали одно: Канзаки Нао была до абсурда честной девушкой. Она никогда никому не лгала и не могла даже предположить, что кто-то, кому она доверяет, может предать. Это её и погубило. Как следовало из документов, матери у девчушки не было, а отец находился на грани смерти. Акияме это было знакомо: вне зависимости от своих проблем, тяжести на душе, каких-то мелких и очень крупных неприятностей, всегда улыбаться и умело притворяться, что у тебя всё хорошо. Она жила так много лет, имела семью и в то же время была совершенно одинока. Смерть отца стала для несчастной огромным ударом. В этот момент появился её родной дядя с семьей и «утешил» племянницу, не оставив ей ни сэна* и к тому же отобрав небольшую квартиру. Разумеется, всё это он провернул не без жестокого обмана, закравшись в самое сердце Нао и сбросив девочку в пропасть диссонанса с окружающим миром. Предательство последнего близкого человека перевернуло её представления о жизни и втоптало их в грязь. Помрачённый рассудок начал искать пути борьбы с жестокой реальностью бесконечного обмана, принявшей в воспалённом сознании облик «Игры Лжецов», в которой только одна Нао осталась прежней. «Акияма» стал воплощением «меча правосудия»; «Йокоя» — олицетворением «императора обмана», главным противником девушки; «Фукунага» — двуликий физически, перешедший от тьмы к свету, представлял собой неоднозначность людей, противоречивость их поступков и мыслей, но в последней битве чистого «добра» и чистого «зла» он был уже не нужен; «Харимото» и его секта «Мирный рай» стали образом Высших сил, которые сначала шли против девушки, но она доказала, что готова бороться за себя и свои идеалы, и этим повернула колесо фортуны в свою сторону. Теперь ей предстояла самая тяжёлая, финальная битва, а дальше была неизвестность. Канзаки могла вернуться в реальный мир, а могла уйти навсегда. И судьба этой девчушки, которую он никогда не знал, но которая каким-то удивительным образом знала о нём практически всё, вдруг стала небезразлична человеку, который привык лгать и слышать ложь. Акияма закрыл папку с личным делом и глубоко задумался. С одной стороны, он мог заехать в клинику снова через несколько дней. С другой же всё было куда сложнее и требовало быстрых решений. Если верить записям покойного врача, у «Игры» была собственная хронология, отличная от реальной. В сознании Нао каждый «тур» занимал пару дней, в реальности — до нескольких недель. И если сначала её разуму требовались долгие часы и дни, чтобы от имени «Акиямы» найти выход из безнадёжного положения, то сейчас течение времени в воображении девушки и вне его почти совпадало. А значит, финал займёт именно столько времени, сколько он будет идти для самой Канзаки — не больше двух-трёх дней… С такими мыслями бывший мошенник проходил по квартире несколько часов. Со времени приезда из клиники он не переоделся и даже не поел. Когда же он почти уговорил себя, что судьба этой сумасшедшей не имеет к нему никакого отношения и не стоит того, чтобы так беспокоиться, взгляд случайно упал на часы. Несколько мгновений он следил за секундной стрелкой, а потом схватил пальто и выбежал из дома, надеясь успеть на последний поезд. В клинике он объявился почти ночью, и медсестра в регистратуре остановила нежданного посетителя: — Приходите завтра, время посещений закончилось. — Я… к доктору Кацураги, — нашёлся тот. — Скажите ему, что пришёл Акияма. Медсестра бросила на него хмурый взгляд и подняла трубку внутреннего телефона. Через минуту Шиничи уже быстрым шагом поднимался наверх. Он даже не думал идти к кабинету врача. Замки палат были устроены так, что легко открывались и закрывались снаружи, поэтому вскоре мужчина уже стоял у кровати молодой девушки. Она всё также что-то бормотала про себя и совершенно не замечала его. «Финал» продолжался. — Так и знал, что ты заявишься именно сюда, — проворчал за его спиной Кацураги. — А что, до завтра это не терпит? — Не знаю, — честно ответил Акияма. — Но я хочу… нет, я должен быть здесь, когда она придёт в себя. — Это может произойти через минуту, через месяц, через год или никогда! — Нет. Она либо вернётся в реальность сегодня или завтра, либо не вернётся уже никогда, — отчеканил психолог. — Я изучил все записи профессора, скорость этой «игры» растёт, а финал решит всё. В том числе и судьбу самой создательницы… Психиатр поджал губы. Ему некогда было изучать все конспекты своего предшественника, слишком много новых пациентов враз свалилось на молодого врача. — Если она очнётся, я приглашу тебя проводить терапию, — сказал он, кладя на столик папку и покидая палату. — Неплохая будет практика спустя столько лет. — Подожди! — окликнул его Акияма. — Можешь поискать что-нибудь о Фукунаге Юджи и Йокое Норихико? Насчёт секты я не уверен, но они вполне могут оказаться реальными людьми. Кацураги кивнул и ушёл к себе. Шиничи повесил пальто на стул, уселся рядом с кроватью и принялся вновь листать исписанные нечитабельным почерком листы истории болезни, прислушиваясь к неразборчивому бормотанию девушки, периодически возвращаясь на первую страницу и глядя на фотографию молодой, простодушно улыбающейся Канзаки Нао. Тогда у неё была стрижка, в больнице же никто об этом не заботился. Но с длинными волосами, считал Акияма, ей даже больше шло. В голову постепенно лезло всё больше вопросов о том, какая эта девочка, сейчас похожая на сломанную куклу, в жизни. В надежде сохранить холодный разум, мужчина встал и начал ходить по палате, теперь уже не отрываясь от чтения. Но почитать ему не удалось: Канзаки заговорила всё чётче и громче. Она ругалась с «Йокоей», это было понятно по обращениям. Судя по отрывочным репликам, представлявшим собой лишь половину диалога, финал был уже позади, но имя победителя ещё не объявили. Акияма подошёл к кровати девушки и начал ловить каждое слово. Она безоговорочно проиграла. Так и не сорвавшись на крик, девушка зарыдала, повторяя одни и те же слова, «не может быть», снова и снова. А мужчина терялся в догадках, что же ему сделать, чтобы помочь ей… — Нет… этого не может быть… — Нао упала на колени, не в силах стоять на ногах. Все игроки с удивлением и опаской смотрели на довольно ухмыляющегося Йокою. Всё было кончено. Финал проигран. И никого уже не спасти… — Вытри слёзы, — вдруг услышала она знакомый, уже почти родной твёрдый и уверенный голос. — А ты, Йокоя, не празднуй раньше времени. Ведь на самом деле ты допустил фатальную ошибку. Акияма стоял рядом с ней, такой же, как и всегда. Он был уверен в победе, и эта уверенность передалась его верной напарнице. Девушка утёрла слёзы и поднялась с колен, с надеждой глядя на бывшего мошенника. Артиер вновь вышел на свою сцену — объявить победителя «Игры Лжецов»… Кацураги вошёл в палату номер 24 уже ранним утром, когда Канзаки тихо спала на своей кровати, да и Акияму сморила дремота. Однако последний проснулся от звука шагов, да и девушка поморщилась, услышав голос врача, и открыла глаза. Впервые за долгие месяцы их взгляд был направлен не внутрь, а наружу, во внешний мир. Она с некоторым любопытством посмотрела на изумлённого Кацураги, а затем… — Господин Акияма! — воскликнула она, обрадовавшись такой компании. Тот выдавил неловкую улыбку. — Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил он, останавливая попытку девушки сесть на кровати. — Хорошо, но… где я? И… финал ведь только закончился! Мы… мы же смогли спасти всех, правда? — с надеждой спросила Нао, сжимая руку мужчины. Тот кивнул. — Всё закончилось хорошо, не переживай. Никому ничего не угрожает. Он говорил «вслепую», не зная, что и с кем может случиться. Но девушку это успокоило, и она вскоре снова уснула. Мужчины тихонько вышли из палаты, и тут Кацураги дал волю своему удивлению. — Она совершенно не выглядит безумной! Вполне возможно, скоро её можно будет выписать! — он был невероятно рад. — Но как так вышло? Неужели она сама?!.. — Почти, — пожал плечами бывший мошенник, не желая особо распространяться о своей роли в этом событии. Он ничего особенного не сделал, просто сказал те слова, которые Канзаки в тот момент хотела услышать от «Акиямы», а потом её разум и воображение всё сделали за него. — Кстати, ты просил меня найти настоящих Фукунагу и Йокою… они и правда существуют, — покачал головой врач. — Просто удивительно… — Осталось только подготовить её к возвращению в реальный мир, — продолжил он после минутной паузы. — Надо мягко и осторожно подвести её к тому, что «Игра Лжецов» — лишь плод воображения, и помочь совместить воспоминания о ней с настоящей жизнью. Работы ещё немало… — Не стоит загадывать, — произнёс Акияма, внезапно помрачнев. Он развернулся и направился обратно в палату. Подойдя к девушке, мужчина нагнулся к самым её губам, прислушался, затем пощупал пульс. — Что такое? — обеспокоенно спросил психиатр, только что появившийся в палате. — Финал, — медленно произнёс Акияма, убирая с лица девушки растрепавшиеся волосы. — «Игра Лжецов» закончилась, и Нао ушла вслед за теми, кого спасала… Постояв ещё несколько минут, он развернулся и ушёл из клиники, чтобы больше не возвращаться. Дожидаясь поезда, достал из кармана брюк фотографию, нагло утащенную из личного дела. На ней у Канзаки были те же сияющие глаза, которыми она смотрела на него, произнося эти слова: «Господин Акияма!»… они не разговаривали и минуты, а психологу так хотелось узнать её получше, понять эту странную философию безоговорочного доверия, пройти путь того, другого Акиямы, который так долго был рядом с этой девочкой. Акиямы, который научился доверять людям. Но этого не произойдёт… Поезд приехал точно по расписанию, и бывший мошенник отправился домой, унося с собой пустоту в голове и в душе. «Если такие люди умирают, то кто остаётся в этом мире? И что тогда происходит с этим миром?» — спрашивал он себя, не обращая никакого внимания на суету вокруг. Непонятная, необъяснимая тоска съедала его изнутри, хотелось чего-то невероятного, невозможного… Хотелось попасть на турнир «Игры Лжецов». Но мечтать и сожалеть о заведомо несбыточном было не в характере Акиямы, и вскоре он запрятал свою тоску в самый далёкий ящик, облокотился на стену и прикрыл глаза, думая немного вздремнуть. Поезд усыпляюще потряхивало, правда, чуть сильнее, чем обычно, но это было не страшно… — Господин Акияма, вы же самый лучший!!! — девчушка никак не желала ослабить крепкие душевные объятия, в которых держала мошенника последние несколько минут. Сам он был уже почти пунцовый от обилия лестных эпитетов, объятий и прочих проявлений девичьей благодарности. — Перестань уже, — притворно проворчал он, чуть не силой отцепляя от себя Нао. — Ты тоже немало сделала для этой победы. — Ну… без вас у меня вряд ли бы что-то получилось, — вздохнула она, покачав головой. — Кстати, как вы думаете, что теперь будет с господином Йокоей? — Откупится, конечно, — Акияма даже не задумался над ответом. — Да и чёрт с ним. — Да, ведь главное, что на эти деньги можно выкупить всех проигравших, и господина Фукунагу тоже! Вот он обрадуется! — Канзаки просто сияла от счастья. Её спутника же вымораживало от одной мысли о том, как может его отблагодарить этот трансвестит. Но всё это были мелочи. «Игра Лжецов» закончилась и они были свободны… — Господин Акияма… вы теперь, наверное, уже совсем не будете отвечать на мои звонки? — с ноткой грусти в голосе спросила девушка. Мужчина замер, на секунду у него в глазах потемнело, но стоило тряхнуть головой, и всё пришло в норму. — Знаешь… нет. Буду. Если будешь звонить, — улыбнулся он чуть более открыто, чем обычно. — Это прозвучит странно, но я хочу узнать тебя получше. Ты этого ещё не поняла, но ты на самом деле очень интересный человек. Девчушка просияла и, немного помявшись, взяла его за руку. Машина ТИЛ уже ожидала их, а там, за пределами «Игры», была обычная мирная жизнь, в которой у каждого из этого удивительного тандема заметно прибавилось друзей. Для них всё ещё только начиналось…***
Поезд, на котором возвращался домой Акияма Шиничи, сошёл с рельсов на мосту. Из пассажиров не выжил никто.