***
Дамблдор уходил из замка в полдень. Уменьшил чемоданчик, благостно и всепрощающе улыбнулся и пошел по тропинке в Хогсмид. То, как смотрит ему вслед Гарислав, мне не понравилось. Дамб взрослый и изворотливый, а Гарька сопливый еще, зато самоуверенности у обоих через край. Один не поверит, что его шкоду раскусят и опознают автора, другой даже не подумает, что маггла его за сына действительно сможет порвать на британский флаг. — Лучше признайся сразу. — Ма, ты чего? — и глаза такие ясные и невинные. Видела я уже эту картину. И не раз. — Серьезно говорю, — я нахмурилась. — Ну… — сын слишком хорошо меня знал, поэтому оставил шутки и уловки и буркнул. — Ну, не здесь же. Ты бы еще в Большом зале спросила, через Сонорус. Спустились в зеленую комнату. Ярослава, паковавшая чемоданы, сразу встрепенулась, организовала чаек с плюшками. Я же пристально смотрела на сына. Наконец он заерзал. — Чего? Это вообще, если хочешь знать, не я! Я только рядом сидел. — О, я знаю, в чем беда, — тихонько рассмеялась Ярослава. — У кого-то слишком выразительное лицо и говорящие глаза. — Да поклеп и оговор! Мы рассмеялись все вместе над этой уже порядком обросшей бородой шуткой. «Держать лицо» порывистый мой ребенок умел скверно. — Не переживай, колдовала я, не Гарька. Понять, в чем беда, никто не сможет. — Чего ради хоть старались-то? — Ну, сперва твой любопытный сын упросил меня приглядеть за сборами бывшего директора через Всевидящее око*. — Да, без сериалов кто-то заскучал тут, — фыркнула я тихо. Ярослава скривилась, но продолжила, не отвлекаясь на мои инсинуации: — А потом я от себя уже подсобрала энергии из леса, поднатужилась, да и наложила на артефакты и книги из его комнаты заклинание честного владельца. Что его было, то его и останется, а что школе принадлежало или ученикам — все вернуть придется. Мы с Гарькой переглянулись и заулыбались.***
Здоровье директора стремительно ухудшалось, а настроение падало. С неправильным Гарри Поттером и все дела пошли неправильно. Даже те, к которым мальчик и его русские опекуны совершенно точно не могли иметь никакого отношения. К примеру, несколько лечебных амулетов, вынесенных из школы (там все равно пока нет в них никакой необходимости, а как возникнет, можно будет легко вернуть вещи на место через Северуса), отказывались работать как должно, в лучшем случае просто не реагируя на активацию. А в худшем… Эх! Но больше физической немощи мучили кошмары. Тьма клубилась и накатывала со всех сторон. Тьма и глаза во тьме. «Наверняка это от того, что в школе остался Том, а предупредить об этом прямо, не намеками, я никого, увы, не могу. Не в мои годы такие переживания», — успокаивал себя Альбус. Но тушить свет на ночь не стал. Не помогло. Тени клубились в углах. Темнота вызывающе скалилась из коридора и ночных окон. Да еще Амелия Боунс отрядила пару сотрудников своего департамента — «обеспечить безопасность». Разумеется, если директору понадобится скрыться — эти мальчики его не остановят. Но выявят сам факт побега, что мадам считала достаточно важным делом. Их тихо шуршащие шаги, казалось, персонифицировали тьму. Дело кончилось сдавшими нервами и Люмос максима в исполнении не самого слабого мага Великобритании. Плохо подобранная палочка треснула от кончика до рукояти. «Сторожа» временно потеряли возможность видеть и вслепую, сквозь огненные пятна, расцветившие их ночь, с перепуга влепили, чем могли, по окнам, из которых вылетело заклинание. Дамблдор попытался увернуться, как бывало в гибкой юности. Но не тут-то было. Из-за попытки уклониться вышло вовсе наоборот — ни одно заклинание не промахнулось мимо цели. Хорошо, что беспалочковые щиты с седьмого курса получались у него весьма недурно. И вдвойне хорошо, что Амелия не разрешила подчиненным использовать Аваду. Ни настроения, ни здоровья такая «войнушка» не прибавила. Дамблдор горько вздохнул и пошел к лестнице, лелея в мыслях идею в хлам напиться в общем зале. Надо только подобрать подходящего собеседника, чтобы не бояться сболтнуть ему что-то не то. Расслабиться не получилось. В самом темном углу «Кабаньей головы» сидел Хагрид в компании подозрительного типа, надирался дармовым пойлом, которое закутанный в мантию и опустивший капюшон на глаза незнакомец не забывал подливать в огромную кружку, и играл в подрывной покер. Судя по хитро блестящим маленьким глазкам полувеликана, ставки были достаточно высоки. Хагрид был уже изрядно навеселе. Увидев Дамблдора, он взволнованно замахал ручищами, приглашая сыграть с ними и едва не отправив соседа по столу в нокаут. Мысленно костеря наивного лесника, волшебник направился к картежникам. В спину упирался недобрый взгляд брата. Бедный Эб, и ненавидит его, и жалеет, совсем запутался в своих чувствах. Да тут еще из-за братца чуть номера постояльцев не разнесли. Новый виток противоречивых чувств. Неожиданно кто-то неловко споткнулся и толкнул в плечо. Директор поднял взгляд: — Мундунгус? Что ты здесь делаешь? — Э? Д-директор? А вас не того? Не этого? — Меня временно отстранили от обязанностей. Решил вот погостить пока у Эба. Так зачем ты тут? — Да так, тут кое с кем встречался. Теперь пью вот. Хоть и гадкое же пойло Аберфорт разливает! Облысеть можно! — ДИРЕКТР ДАМБЛДР! К НАМ ИДТ, К НМ! ОБА! — промычал Хагрид, утирая пот с разгоряченного выпивкой лица, и чуть тише, обращаясь к залу, добавил. — Велик челвк! Да! — Играете, Мундунгус? — с почти прежней лукавой улыбкой спросил Дамблдор. Вот только была эта улыбка несколько подвядшей — подсознание не пускало в темный угол. — Чего б не раскинуть партеечку? Распишем пулю двое на двое! Только э… я вот с Хагридом в пару не сяду, уж звините. — Ничего, мы с Рубеусом вам еще покажем! — и директор решительно шагнул вперед, занимая стул, стоящий ближе всех к свету. Флетчер, пробираясь в самый темный и дальний угол, несколько раз неосторожно толкнул уже рассевшихся игроков и наступил на ноги Хагриду. Собутыльник лесничего, которого пьяненький Рубеус представил: «Знкмсь с дружищщей Смиттом» («Из него Смит, как из Хагрида оратор», — еще подумал в тот момент Альбус), был весьма недоволен тем, как Дамблдор пресекал разговоры на тему непонятных изменений в Хогвартсе вообще и о событиях в Запретном коридоре в частности. Он, конечно же, не соизволил откинуть капюшон и не корчил гримас, но темные эмоции прямо-таки клубились в воздухе, когда ловко вставленное замечание вдруг приводило от монолога профессора Снейпа о собственном временном директорстве к теме чудесных дракончиков и волшебных мантикор. Когда же вместо обсуждения внезапного ночного визита совета Попечителей в полном составе речь зашла об акромантулах и Хагрид вдруг, без предупреждения завыл, как огромный бесприютный пес, незнакомец холодно извинился и откланялся. Дамблдор на радостях заказал еще выпивки, разделяя выигрыш на две приблизительно равные кучки и одну придвигая к партнеру по игре. Хагрид громогласно (как он делал вообще все на свете) просморкался в простыню, которую почему-то ошибочно считал носовым платочком, и со скорбным выражением лица сгреб деньги в карман своего кротовьего пальто. Мундунгус кисло скривился. Надо было в пару к директору напрашиваться! И как это он не подумал? Сглупил, перепугавшись, что изворотливый Альбус заставит играть с простоватым полувеликаном ради мира во всем мире и непременной победы Добра, а сам тем временем вытянет из бедного мошенника последние кнаты. Ну, чего боялся, то и вышло. Флетчер основательно проигрался. Вот же везет людям! Мундунгус и подтасовывать пытался, считая себя не самым худшим шулером, и магическую поддержку от темной личности ощущал. А выиграли все равно Дамблдор и Хагрид. Поскольку после ухода «Смитта» для игры в покер два на два не хватало игрока, и не хотелось звать кого-то за свой столик, они сыграли в подрывного дурака, провыли несколько песен и с рассветом разбрелись кто куда. Альбус поднялся к себе в номер, и дождавшись, когда темнота отступит окончательно, наконец заснул. Чтобы, проснувшись через четыре часа, обнаружить в своем номере чету Фламелей, явившихся забрать философский камень.