Взамен

Как только Китнисс открыла дверь дома Хеймитча, ее обоняние сразу же подверглось атаке тяжелого запаха спиртного. Брезгливо сморщив носик, Китнисс пробежала через весь коридор, вбежала в гостиную, где с ножом в руке спал ее бывший ментор, и рывком открыла окно. Свежий воздух ворвался в комнату, приятно холодя кожу и убивая мерзкую вонь от затхлых отходов. Китнисс вдохнула воздух полной грудью, прежде чем повернуться к Хеймитчу и вспомнить, зачем, собственно, она к нему пришла. Завтра обещалось выступление перед публикой вместе с Питом. И влюбленные, по сценарию, будут ворковать всякие глупости и радовать народ Капитолия наигранными поцелуями. Хеймитч, похоже, выпил вчера больше бутылки спиртного, потому что ни тряска за плечо, ни громкие оклики не заставили ментора проснуться. Разозлившись, Китнисс наклонилась к самому лицу своего бывшего ментора и громко заорала: «Подъем!». Китнисс подумала, что сейчас сама опьянеет, потому что Хеймитч на расстоянии метра от себя распространял запах алкоголя. Однако крик Китнисс заставил его вырваться из крепких объятий сна. Ментор беззвучно открыл рот, как будто хотел вдохнуть в себя побольше воздуха, а затем резко приподнялся из своего кресла, держа нож наготове. Китнисс отшатнулась, когда острое лезвие ножа Хеймитча чуть не соприкоснулось с ее прелестным личиком. – И тебе доброе утро, солнышко. – Хеймитч закряхтел, пытаясь подняться с кресла. После двух неудачных попыток он, надувшись, принял помощь Китнисс, схватившись за ее руку. – Зачем пожаловала? Китнисс с усилием помогла ментору подняться. Хеймитч тяжело выдохнул, снова одаряя свою помощницу алкогольным духом. – В общем-то… ни за чем. Эффи снова бушует по поводу моих манер. – Китнисс Эвердин, – отчеканил Хеймитч. – Если тебя не убили на арене, это не значит, что я не смогу сделать это. Китнисс одарила ментора уничижающим взглядом. Хеймитч хрипло рассмеялся. – Тебе бы снова с Питом выйти на публику, поражать всех своей сопливой любовью. – как бы невзначай обронил Хеймитч, убирая нож подальше. Хороший хозяин сразу бы пригласил гостью в столовую, но ментор был не таким: в его тоне Китнисс уловила едва заметный намек на то, что Хеймитч хотел бы провести очередное утро в обнимку с бутылкой, а не в обществе дерзкой девчонки, которой удалось пережить Голодные Игры. – А я не хочу с Питом, – брякнула Китнисс. – То есть… не хочу разыгрывать любовь. Хеймитч, несмотря на свою рассеянность с похмельного утра, внимательно посмотрел на Китнисс: уж он-то точно заметил ее замешательство. Ментор неопределенно ухмыльнулся, не отводя от выигравшей трибутки взгляда. Китнисс отвернулась, смутившись. – Ну конечно. Самовольная дерзкая девчонка, куда уж тебе что-то разыгрывать? – Хеймитч хохотнул, еще больше смущая девушку. – Только вечная любовь до гроба, не так ли? – Не так. – Китнисс отрицательно качнула головой, пытаясь восстановить хотя бы толику гордости, которая из-за смущения сбежала куда-то в пятки. Наконец Китнисс хватило смелости поднять взгляд на Хеймитча. Тот все еще ухмылялся, высмеивая девушку. Сердце у Китнисс бешено колотилось, вот только пока она не могла понять, от чего: то ли от досады, то ли от злости, а может быть… Китнисс сама не заметила, как в мгновение ока очутилась рядом с Хеймитчем. Вблизи его потухшие глаза оказались живыми огоньками, в которых отплясывали джигу черти. Даже странно, что после всех событий Голодных Игр у человека может остаться что-то… Что-то в глубине глаз… Китнисс легко, как мотылек, накрыла губы Хеймитча своими: это был вовсе не тот поцелуй из череды развратных, который требовал Капитолий от них с Питом. Это было нечто новое для самой Китнисс, ее по-настоящему первый поцелуй, который принадлежит не Питу, не Гейлу… Китнисс тихо ойкнула, когда осознала, что только что сделала. Ее щеки пылали румянцем, она, отведя глаза в сторону, тихо пробормотала извинения и молнией выскочила из его дома. Поразительно, на улице температура как будто упала на пятнадцать градусов. Это было сравнимо только с тем, как если бы Китнисс окунули в бочку с ледяной водой… Китнисс смущенно касалась своих губ, истерично посмеиваясь. И вспомнила вдруг, зачем приходила к Хеймитчу. Однако все это было повседневной ерундой по сравнению с тем, что Китнисс получила взамен.