RaR'03

Ненависть, отчаяние, страх и злость. Все эти чувства, смешиваясь, образуют ком в горле, размером с шарик для гольфа, слитый из бронзы и чугуна. Он тяжёлый, но не проваливается внутрь, он прочно сидит в горле, мешая нормально дышать, мешая крови циркулировать, от чего стоит невыносимый шум в голове, мешая думать. Сердце будто хочет вырваться наружу, но глухо бьётся об этот шар и каждый раз падает куда-то вниз. Рука рвано дёргается, вырывая из струн скрипящий звук. Пусть будет громче, неистовее, лишь бы отвлечься, наполниться чем-то другим, начать дышать ровно. Я не знаю, почему я сейчас сорвался. Я был в прострации, пока пинок не вывел меня оттуда. После него я был уже в таком состоянии, когда ты не слышишь собственных мыслей, забываешь на кого или от чего ты зол: на себя, на неожиданную новость о смерти, на пинок вокалиста. В ту секунду, когда я почувствовал его, я просто бездумно толкнул Мэнсона, но потом мне захотелось его убить. Я просто оттолкнул его, в надежде, что он исчезнет с поля зрения, а я дальше смогу создать вокруг себя оболочку, абстрагироваться от всего и просто играть. Но он только сделал пару шагов ко мне, говоря что-то из разряда «Что за хрень ты творишь?». За несколько мгновений во мне поднялась такая ненависть к нему, что я скинул с себя гитару и сжал кулаки. Я убил бы его. Хотя бы ударил, если бы он ко мне подошёл, но он сделал шаг назад. Я не помню, что я кричал. Что ненавижу его, что убью, чтобы он отвалил. Но только когда в мозг опять ворвалась музыка, а я не почувствовал на себе привычную тяжесть гитары, я опять поднял её. В тот момент у меня промелькнула мысль о том, что жаль, что на концерт нельзя пронести оружие. Как во время сейчас бы его пришлась пуля в лоб. Я бы лично пожал руку тому, что выстрелил. Ненавижу его! Глупо говорить, что мой мозг полностью отключился во время этого. Тогда бы я просто ударил его гитарой. Я бы просто бил ею по его раздражающей башке, а потом опять начал играть. Я осознавал почти всё. Я знал, что не стоит этого делать. И я боялся. Страх чего? Того, что это он меня изобьёт? Страх быть выброшенным из группы сразу после концерта? Я не знаю. Когда на Sweet Dreams он как специально начал петь, не попадая, то я сразу почувствовал бурю. Когда он поставил бутылку и начал смотреть на меня, я уставился в толпу, продолжая играть, не подстраиваясь под него. Только не смотреть на него. Пошёл он. Он продолжал петь, даже помахивая рукой в такт, который я должен был играть. Нет, это он должен петь под мою игру, а не я играть под его пение. Я упорно смотрел в толпу, но краем глаза следил за ним. Когда он заорал, а потом подскочил ко мне, я сразу понял, что, если он сейчас тронет меня или подойдёт вплотную, то я убью его. Я просто не стану терпеть, я сорвусь. Я покачал головой, когда он направил микрофон в толку, а сам смотрел на меня. По его лицу сложно было разобрать, что будет дальше. Я просто покачал головой, будто давая знать, что я не буду плясать под его дудку больше. Я чувствовал себя своеобразным победителем недолго. Потом я стал овощем, мой пыл исчез. Кажется, что теперь, если бы Мэнсон ударил меня (да сделал бы что угодно!), то я бы даже руку не поднял. После концерта я наплевательски игнорировал всех и вся. Сейчас манера Уорнера бросать свои колкие фразочки на расстоянии не раздражала. Пусть говорит что хочет, только не подходит. - Педик, что за херню, мать твою, ты выкинул? Я молча поставил гитару и подошёл к зеркалу. - Оглох? Я с кем, говорю? Сюда иди. - Мэнсон сказал это холодно, голосом, не терпящим возражения. Я продолжал стоять у зеркала, непринуждённо снимая грим, хотя, ещё больше его размазывая, а сердце ускорило ритм. - Слушай, размазня, твои пидорские замашки никому тут не нужны! Ты играешь - играй так, чтоб всё было идеально, мать твою! Мне не нужны запоротые выступления, понял? Я просто развернулся, взял полотенце и пошёл в ванную. Стоя перед зеркалом, я слушал эмоциональные отзывы обо мне и моём поведении в исполнении фронтмена, сдобренные вечным однотипным «fuck». Мне было плевать. Я всегда могу уйти. Уйти и выспаться. Я вообще могу делать что хочу. Я не последний человек в этой группе. В дверь громко стукнули, кажется, тяжёлым ботинком. - Порыдай, может легче станет. Можешь и вскрыться, принцесска. Плевать, плевать на это всё. Не слушать, не слышать, не зацикливаться.