Этот мир так хорош за секунду до взрыва...

Боль рождается где-то там - во внутренностях живота, Как будто кто-то железным прутом там дико вращает. Боль острее чем красота, наглее чем моя нагота, Она такая же как и я...

Покайтесь… Слышу электронный голос как будто бы в тумане… Вы запоминаете сны? Я нет. Лишь в тех редких случаях, когда удается поваляться в кровати еще немного до пробуждения, чтобы подхватить картинку, созданную подсознанием, и превратить ее в законченную историю. Правда, когда просыпаешься, и пытаешься вспомнить, с чего начиналась эта история, понимаешь, что это страшный бред. На что только ни способно наше подсознание, когда сознание, задремав, дает ему господство над нашими снами. Сны бывают такие разные: теплые и нежные, с которыми не хочется расставаться; трогательные и печальные, от которых просыпаешься в слезах; или кошмары, которые оставляют на душе неприятный осадок, не позволяющий вновь погрузиться в сон. Ты можешь уснуть на пять лет, а можешь поспать всего секунду… Я не помню, что мне снилось этой ночью, и снилось ли. Зато я на всю жизнь запомню пробуждение, хотя, сколько той жизни мне осталось? Это как раз тот странный случай, когда просыпаешься не от кошмара, а внутри него. Я открываю глаза, и мне в лицо тут же ударяет свет. Не то что бы он был слишком яркий, щурюсь скорее, с непривычки. Когда черные пятна перестают прыгать перед глазами, оглядываю неожиданное место пробуждения, я почти уверена, что вчера уснула не здесь. Даже несмотря на то, что в моей жизни творится черт знает что. Мне требуется совсем немного времени, чтобы понять, что я похищена или что-то в этом духе. Ощущение новое, странное и непривычное, я не могу до конца осознать и сложить в голове эту мысль. Первое, что я делаю, это осматриваю и ощупываю стены куба в надежде нащупать какое-то отверстие, выемку, стык, слабое место, которое есть у каждого, у каждой, ведь я всегда их находила, всегда играла на этом и всегда выигрывала, правда ведь, да? И чем эта конструкция может быть лучше и надежнее людей, которыми я привыкла манипулировать? Ведь ее тоже делали люди… Но ничего. Ни единого стыка, ничего похожего на дверной проем или люк. Паника накатывает внезапно и я начинаю метаться от стены к стене, если это можно так назвать, как загнанный хищник. Я не могу понять, кто и зачем, но прекрасно понимаю, что кто угодно и зачем угодно. Довольно расплывчато, правда? Если кто-нибудь когда-нибудь, спросит, много ли у меня врагов, едва ли я смогу посчитать, сколько людей не считают меня своим личным врагом, причиной всех своих бед и несчастий. И я понимаю, понимаю их и все, что они ко мне чувствуют, мне много времени потребовалось, чтобы перестать ненавидеть себя, и теперь я стараюсь об этом не думать. Что за этими стенами? Свет в моей тюрьме не позволяет различить ни образов, ни силуэтов, лишь густая темнота вокруг. Наблюдает ли кто-то за мной? Следит? Наслаждается предоставленным ему зрелищем? Я закусываю губу, пытаясь вспомнить слово, которое слышала сквозь сон. "Покайтесь..." Почему мне кажется это таким смешным? И я не могу сдержать смешок, потом второй, а дальше градация, по нарастающей, и постепенно смех превращается в истерический хохот, я падаю на пол и продолжаю смеяться, я понимаю, что это истерика, но слезы не текут, кончились, я все их выплакала раньше. Покайтесь - боже мой, какая нелепость! Электронные часы, чертов динамик и лампа - вот мои алтарь, священник и кандила. Смешно, правда? Постойте, здесь смеюсь только я. Здесь больше некому смеяться. Мне хочется остановиться, успокоиться, но я не могу, легкие больно сокращаются, порывисто проглатывая воздух и выплевывая углекислый газ, ловить губами спасительный кислород становится все сложнее и я начинаю задыхаться, истерика достигает своего пика, и это проклятое "Покайтесь" вновь эхом разносится по помещению. Эхо... Осознаю, что эхо - не что иное, как часть записи, пространство слишком узкое, чтобы можно было расслышать отраженные от его стен звуковые волны, они очень коротки, – вот такая издевка со стороны кого-то. Кого? Да не все ли равно? Убив меня, этот благодетель исполнит мечту тысяч людей, которые только что вновь обрели свою личность и очнулись посреди полного хаоса. А готова ли я умереть? Неужели я боролась и цеплялась за эту жизнь, чтобы проститься с ней так бездарно? Быть может, и нет, но тогда была не только я, тогда были мы...