Приметы без фантазии

- Ваня, прекрати болтать чай в чайнике, ссору накличешь! - О-о-о, началось. Может мне еще посуду открытой на ночь не оставлять? А то нечисть заведется! - Именно! Ты вообще все делаешь не так как надо! Посуду пустой возвращаешь, котов черных не обходишь, выметаешь пыль из дома, а это, к твоему сведению тоже примета - удачу выметаешь! - Возмущалась женщина в годах, перелистывая страницы журнала. - Читать по вечерам тоже нельзя! - улыбнулся парень. - Ой, - журнал быстро полетел в угол около печки. - Да пошутил я мам, пошутил. - Ох, накличешь ты беду, Иванушка, ох накличешь. - Иван, Иван, - тормошила женщина парня за плечо, - сходи к баб Марусе за картошкой. Парень лениво пошарил рукой под подушкой, вытащив телефон, ошарашенно взглянул на мать. - Мам, в шесть утра? Ох, село вы мое село. - А ты обленился в своем городе! Молодой человек лениво двигался по сельской дороге, оминая ямы, сонно поглядывая вперед. - Лучше б мужики ямы заложили хоть чем-то, а то только бухать могут. - Тихо говорил сам себе парень. - За собой бы следил, милок, а не за другими. Никого не любишь, никого не ценишь. Ну, ничего, и тебя жизнь научит. Жди радужного рассвета. - Иван помотал головой, но старушки в черном платке и странной палкой, с совой на конце уже и в помине не было. Он не помнил черт лица, а только эту палку, со странными вензелями по всей длине, и сову с зелеными, изумрудными глазами. Голос у старухи был как у злых персонажей из сказок. - Хрень какая-то, - парень плюнул на землю и пошел дальше. Его высокий, статный силуэт виднелся и с другого конца улицы. Все девушки были заинтересованы - кто же этот красавец, еще и без кольца на пальце, который живет у Авдофьи. Странные слухи ходили про это село. Одни в округе говорили, что в нем живут только ведьмы да вещуньи, да и селом его-то тяжело назвать. Небольшая горочка, а у подножья меньше десятка домиков, и один в самом верху, на горке. То дом той самой баб Маруси. Вот она может рассказать, каким раньше село было. Когда Ваня был маленьким, он любил по вечерам сбегать из дома, посидеть около реки, на камушке, вглядываясь в лес, который рос на другом берегу. Взрослые могли ту речушку вплавь одолеть, она была меньше пресловутого Буга, но лишь отчаянные смельчаки отваживались на такое. В народе ее называли Черной, или Заколдованной. Ибо в любую погоду вода была темнее неба в грозу, и страшнее неизведанности. Детям запрещали к ней подходить, даже взрослые предпочитали обходить ее десятой дорогой. Река желала смертей и новых душ. Люди уходили и не возвращались, только маленький Ванечка не боялся темной воды, даже несколько раз в тайне от взрослых купался, острое было дно. Иван остановился, всматриваясь в сторону реки. Раньше был лес, а сейчас одни пеньки торчат. Раньше была река, а сейчас только камни виднеются. Единственное, что осталось неизменным это воздух, он заполняет легкие, им не надышаться. Тяжело вздохнув, поежившись от осенней прохлады, он побрел к дому, который уже виднелся из-за нескольких деревьев. Это было старое, деревянное, с тяжелой дубовой дверью - жилище, тихо постучав, он приоткрыл дверь. - Баб Марусь, я к вам за картошкой. Можно? - Не громко проговорил он, заглядывая в дом. - Заходи Ванюша. - Старая женщина сидела на печи, застеленной вязаным покрывалом, весело телепая ногами. В ее руках виднелись спицы и разноцветная вещь, которую она бережно держала в сморщенных руках. - Здравствуйте! Что ж вы в темноте сидите? Окна откройте! А лучше на улицу выйдите. Там так хорошо. - Это тебе Ванюша хорошо, а я уже надышалась за свои года-то. - Парень стал осматривать дом. Ничего не изменилось за эти годы. Старая печь, сундуки по углам, иконы, ставни на окнах, только стол появился. Когда он приходил сюда пятнадцать лет назад, его не было. И темнота, в этом доме. Темно в любое время года. - Держи, и иди Ванюша, иди. Не задерживайся у меня. Это не хорошие места, злые. Иди, ищи счастье Ванюша.