Солнце для феи цветов

      Весь обратный перелёт в Магикс Хелия улыбался, вспоминая, как Трэвис нервно ерошил короткий ёжик рыжих волос, изо всех сил стараясь не одёргивать поминутно свой костюм, как боялся забыть клятву: «Собьюсь! Собьюсь и всё испорчу, вот увидишь!»; как ободряюще и лукаво смотрела на жениха из-под пышного свадебного венка Сильвия, как ослепительна была её улыбка и как подрагивали руки, сжимающие букет. Когда их объявили мужем и женой, Трэвис облегчённо выдохнул, засмеялся и закружил молодую жену в воздухе, легко оторвав от земли…       Хелия вспоминал и считал часы полёта — время, разделяющее их с Флорой. Едва успев приземлиться, он сразу же позвонил ей, но услышал лишь долгие гудки в трубке. Странно. Может быть, Флора просто забыла телефон, убежав куда-то с подружками?       В общей гостиной были только Тимми, по обыкновению уставившийся в монитор компьютера, и Брэндон, судя по угрюмо-сосредоточенному виду и до боли знакомой книге в руках, с упорством продирающийся сквозь тернии к знаниям.        — Привет, — сказал Брэндон. — Как поездочка?        — Привет, ребята. Нормально. Как прошла вечеринка века?        — С приключениями, — Брэндон невесело вздохнул, захлопывая учебник. — И приключений было побольше, чем праздника, увы.        — Да… И сейчас девчонки на Андросе, — добавил Тимми, — пытаюсь наладить связь с Текной, но ничего не получается. Надеюсь, завтра они вернутся — всё-таки первый учебный день. Ждём новостей.       Андрос. Похоже, не обошлось. Да и глупо было надеяться, если честно. Как узнать, что там происходит? В международных новостях не было ничего, кроме временного закрытия пространства: Андрос не принимал корабли с других планет и никого не выпускал, всё объясняя какой-то магической аномалией неизвестного характера — более обтекаемую формулировку ещё поискать надо.        — А что произошло на Солярии? — насторожился Хелия, бросая сумку на пол: вещи подождут, новости — нет.       Брэндон угрюмо махнул рукой.        — Да нормально всё было поначалу, а потом вдруг вопли, беготня. Ты представить себе не можешь! «Монстр! Монстр!» — кричат, мы со Скаем отошли в тот момент, даже не сразу поняли, что это про Стеллу.        — Про Стеллу? — переспросил Хелия.        — Ну да, её в чудовище превратили. Прямо посреди бала, у всех на глазах. Король Радиус кричит: «Это не моя дочь!», а никто даже возразить не пытается, массовое помешательство какое-то. Натравили стражу на девчонок, еле-еле отбились, сбежали. Потом Стеллу расколдовывать летали в пещеры на севере горной гряды, то ещё было веселье. «Сову» подпортили, зато все даже без царапинки.       Час от часу не легче. Ничего себе, бал принцессы.        — Интересно, кому понадобилось такое... веселье?        — Стелла говорит, что это графиня Кассандра постаралась со своей дочуркой. Хочет окольцевать короля и Солярию к рукам прибрать, а Стелла — законная наследница трона, сам понимаешь.        — Думаешь, всё так и есть?       Династические игры. И ведь многие завидуют королям, наивные.        — Да похоже на то… почему я должен ей не верить?       Победно запиликал мессенджер, и Тимми радостно выкрикнул:        — Они вернулись, похоже, всё в порядке, ребят! — а сам уже разворачивал во весь экран короткое сообщение от Текны: «Мы вернулись, свяжемся позднее».       Флора свернулась клубочком в его объятиях. Сумела выкроить время, досрочно управившись на практикуме у профессора Палладиума в оранжерее. Они сидели на траве у большого дерева, Хелия поглаживал её по спине, словно котёнка, перебирал душистые русые пряди, время от времени касаясь их губами.        — Андрос захватил Валтор. Там сейчас кошмар, — рассказывала Флора, голос её звучал неровно: девушка говорила то быстро и громко, то вдруг останавливалась, затихая. — Океан стал грязным, словно болото, но болото живое, а там словно всё умерло! Эти русалки… помнишь, какой красивой была та, что приплыла за Лейлой? Сейчас они жуткие, уродливые, злобные… Мы пробовали расколдовать одну — не получилось. Цунами там возникают из ниоткуда как тогда, на пляже… огромные. Госпожа Фарагонда сказала Блум, что Валтор был одним из тех, кто разрушил Домино. И с ним Трикс.        — Это было опасно, — мягко укорил Хелия.       И очень опрометчиво. Планета на военном положении, местные волшебники не справляются, судя по всему, вооружённые силы тоже — и тут такая разведка боем! Или они всерьёз рассчитывали всё решить на раз-два?        — Ну, всё же кончилось хорошо, — возразила девушка, прижимаясь к нему ещё крепче. — Мы целы, мы вернулись, Лейла получила Энчантикс… ты бы видел, какая она в нём красивая! — встрепенулась фея, зелёные глаза вспыхнули, отражая восторженное воспоминание. — Всё будет хорошо, — с деланным весельем заверила она и, снова уткнувшись ему в плечо, притихла.        — Что такое, Флора? — обеспокоенно спросил Хелия. Похоже, девушку терзало что-то ещё, помимо происходящего на Андросе.        — Энчантикс, — неохотно призналась Флора. — Я боюсь, что не сумею получить его.       Хелия тихо засмеялся, взял её за плечи и слегка отстранил от себя, чтобы заглянуть в глаза.        — Однажды ты боялась, что не сумеешь вылечить Древо Жизни, — напомнил он. — А до этого…        — Ой, не надо, — Флора прижала ладошки к заалевшим щекам.       Все его стихи и рисунки девушка бережно хранила у себя в столе, но теперь неловко и смешно было вспоминать, как отчаянно глупо она сомневалась, убеждая себя в том, что он, такой необыкновенный, не мог, нет, никак не мог заинтересоваться ею всерьёз.        — Пожалуйста, Флора, перестань сомневаться в себе. У тебя нет причин для таких страхов. Госпожа Фарагонда ведь говорила вам, что для трансформации нужно пожертвовать собой ради другого. Если уж ты не сможешь получить Энчантикс, я не знаю, кто сможет, — и подумал: — «Но как же я не хочу, чтобы ты оказалась в такой ситуации, когда надо жертвовать собой»       Они замолчали. Хелия чуть покачивал её в объятиях, словно баюкая. А Флора лежала у него на груди, впитывая, вбирая в себя его ауру спокойствия, уверенности и силы. «Как хорошо, что ты есть, — думала она. — Что ты рядом, что веришь в меня и поддерживаешь…» Это было так чудесно и странно: Флора привыкла сама утешать, подбадривать и слушать, а с ним можно было выговориться самой, не опасаясь, что тебя прервут или не воспримут всерьёз. Конечно, она изо всех сил старалась этим не злоупотреблять, но сейчас дурные предчувствия и муторный липкий кошмар захваченного Андроса не отпускал. Ничего, повторяла себе Флора, ничего, всё будет хорошо.        — В субботу не увидимся? — спросила она.        — Да, — сказал Хелия. — Ты не обидишься? Мы к вечеру уже вернёмся, но мне нужно в этот день побыть одному.        — Нет-нет, конечно, что ты! — испугалась Флора. Не хватало ещё, чтобы он чувствовал себя виноватым за то, что у него есть своя жизнь! — Я не обижусь, я понимаю, это очень важно…        Люблю тебя, подумала она. Люблю.       В Фонтероссе его ждали новости. Алфею теперь будут накрывать защитным куполом каждый день после восьми вечера, а выйти из неё можно только по разрешению завуча, госпожи Гризельды. В Фонтероссе тоже усиливается защита и вводится дополнительное патрулирование.        — Кстати, ребят! В эти выходные у нас отмечается тысячелетие Эраклиона, будут большие торжества, вы все приглашены и девочки тоже, — как будто между делом заявил Скай.       Венценосные особы. Что за привычка у них — пригласить в последний момент? Похоже, что наследный принц Эраклиона, так же как и наследная принцесса Солярии, был уверен, что нет ничего важнее королевской вечеринки, а у других просто не может быть своих планов.        — Прости, Скай, но я не поеду.        — Да? — удивился Скай. — Ну ладно, ничего страшного. А вы все? — он повернулся к своей команде.       Остальные были согласны.       В Зале Памяти было тихо, но тишина говорила. Гулким эхом отдавались шаги, воспоминания настойчиво вели мелодию виолончели, и имена на табличках, казалось, что-то шептали. Утешающе и с сожалением, что-то о несбывшемся и прерванном, или наоборот, умиротворённо и покойно о счастливо завершённом, лёгким вздохом ускользнувшем в вечность.       Они поставили цветы. Не в силах справиться с преследующим его с утра навязчивым запахом лилий, Хелия купил в цветочном магазине белые орхидеи. Повинуясь жесту Саладина, тихо вспыхнули и загорелись ровным пламенем свечи.       Памятная табличка Мариуса и Орхид — общая, одна на двоих, была украшена цветочной вязью и изображением палитры и кистей. Изысканная, так подходящая им по характеру. Дядя всё правильно сделал. И правильно отдал мамину оранжерею её фонду — ухаживать за ней теперь было некому. Дядя вообще всё делает правильно… наверное.       Они постояли немного вместе, потом Саладин отошёл в другой конец зала, оставив племянника с родителями наедине. На мгновение обернувшись, Хелия увидел, как дядя кончиками пальцев провёл по буквам на одной из табличек и прислонился к ней лбом. Вдруг стало неловко, словно он увидел то, что не должен был видеть, и Хелия поспешно перевёл взгляд на цветочную вязь и кисти.       «Я не стал художником, папа. Ну, по крайней мере, как ты хотел. И вернулся в Фонтероссу. Сам. По своему желанию. Наверное, я был не лучшим сыном для вас. Простите меня. И ты, мама, прости». Хелия резко вскинул голову, пытаясь справиться с болезненным комом в горле. «Простите. Я… я пойду».       Саладин уже ждал у входа.        — Заедем домой? — спросил он.        — Нет, — отрицательно покачал головой. — Не надо. Не сейчас.       Наверное, никогда.       Вернувшись к себе, Хелия немного постоял у окна, машинально огладил кончиками пальцев белые лепестки камелии, едва улыбнулся, бросив взгляд на часы: наверное, Флора уже успела устать от танцев — торжества должны быть в самом разгаре. Ребята вернутся под утро, так что какое-то время здесь будет тихо. Немного тишины и одиночества — то, что нужно сейчас… наверное.       Буквы в учебнике расплывались перед глазами, и Хелия поймал себя на том, что смотрит сквозь книгу. Взял в руки карандаш, но не смог даже тронуть грифелем пустынно белый лист. Воспоминания вцепились мёртвой хваткой, не давая сбежать, заслониться, спрятаться за каким-нибудь занятием. Переключиться не получалось. Папа, мама…       Он упорно пытался вытянуть из памяти моменты, когда они были счастливы вместе. Перелёт на Линфию, во время которого они с отцом развлекались шаржами друг на друга; радостные хлопоты перед самым открытием маминой выставки; утренние пробежки с отцом по выходным; первый воздушный змей, взмывший в небо над Центральным парком; душистый чай в вечерних сумерках на лужайке… Яркие картинки рассыпались и таяли, оставляя ему только тяжесть бронзовых канделябров, хищный отблеск свечей на столовом серебре, испуганно затаившиеся в складках портьер тени и — голоса. Отцовский, торжествующий: «За твоё блестящее будущее на Мелодии!»; а после каменно-тяжёлый: «Саладин… кажется, всё решено». Мамин стальной; «Хелия не будет проходить кадетские испытания!». Сокрушительно хладнокровный дядин и свой собственный, глухой и странно чужой, почти незнакомый от едва сдерживаемой ярости. Их последний разговор. Боги, почему, ну почему он получился именно таким?!       Хелия разжал пальцы, и карандаш стукнул по столу, покатился, замерев у самого края. Небо за окном наливалось лиловым, почти таким же как любимые глицинии мамы… Нет, учебник не спасёт. Рисование тем более. Значит, медитация. Сесть на пол, глубоко вдохнуть, медленно выдохнуть, закрыть глаза, сконцентрироваться, очищая сознание…       Распахнуть глаза и обернуться его заставил звук шагов.        — Что-то вы рано. Вечеринка на Эраклионе уже закончилась? — сказал Хелия, поднимаясь навстречу к однокашникам.        — А ты не слышал последние новости? — на ходу бросил Ривен. — Мы сорвали празднества в честь юбилея Эраклиона.        Что? Если это шутка, то определённо не очень удачная.        — Я не ослышался?        — Нет. Принц Скай здорово пошутил над нами, ну так мы тоже посмеялись.        — Может быть, всё-таки расскажете, что произошло?       Брэндон уселся на диван, взъерошил волосы и заговорил, сдёргивая форменные перчатки. Перчатки словно прилипли к рукам, не желая сниматься.        — Да никто ничего подобного не ожидал. Началось всё нормально, Скай открыл бал вместе с Блум, потом сказал, что сделает объявление и ушёл. Ну, ты в курсе, он собирался официально заявить об их отношениях…       Вообще-то, Хелия был не в курсе, но он промолчал, ожидая продолжения.        — А потом назвал своей наречённой Диаспро… ну, принцесса Диаспро, его бывшая! Он был с ней помолвлен до Блум, политический брак.        — А что, — перебил Ривен, — Саладин не рассказывал тебе, как Диаспро с Блум устроили потасовку на наших показательных пару лет назад?        — Нет, — отрезал Хелия и вновь повернулся к Брендону.        — Девочки попробовали с ним поговорить, узнать, в чём дело, но Скай объявил их ведьмами, приспешницами Валтора, и велел схватить.        — Не может быть!       Бред какой-то. Разбудите меня кто-нибудь.        — Ещё как может! — хмыкнул Ривен.        — С ним что-то не так! — Брендон с усилием комкал перчатки. — Скай никогда не стал бы так шутить, я всю жизнь его знаю, с самого детства.        — Да, это верно, — откликнулся Тимми. — И уж точно не стал бы атаковать на драконе в спину Флору.       Хелия едва дёрнулся. Казалось, его самого словно опалило драконьим огнём. Почему молчали?!        — Что с ней?        — Да нормально всё, не суетись, — отмахнулся Ривен. — Вылечили по дороге волшебной пыльцой, даже платье цело.        — С ней правда всё хорошо, Хелия, — подтвердил Тимми.       Они замолкли. Тишина нервно металась по комнате, заглядывая специалистам в глаза: пустите уже, я пойду, у вас тяжко!        — Знаешь, — вдруг сказал Брендон. — Стелла получила Энчантикс. Закрыла собой короля Радиуса. Когда началась вся эта заварушка со стражей, гостей даже эвакуировать не успели. Герцогиня Кассандра с дочкой смылись оттуда, а король остался прямо под огнём драконов.       Звучало это как-то не очень радостно. Конечно, финальное превращение, полное раскрытие волшебного потенциала феи, кончилось всё хорошо, но видеть свою девушку под огнём дракона…        — Хороша у короля невеста, ничего не скажешь, — едко заметил Ривен. — Сам виноват. Смотреть надо, на ком собираешься жениться.        — Он заколдован, — возразил Брэндон. — И Скай тоже, я уверен.        — Не можешь смириться с тем, что его высочество оказался не таким уж ангелом? — фыркнул Ривен, не удержавшись.        — Причём тут это? — огрызнулся Брэндон. — Я его всю жизнь знаю, на соседних горшках сидели в детстве. Не мог он так внезапно измениться! И король Радиус не мог! Здесь явно замешана тёмная магия! Я должен разобраться! Возьму разрешение у Саладина, вернусь, узнаю, в чём там дело.        — Помощь нужна? — спросил Хелия.        — Нет, ребята, я сам.        — Да уж… — Хелия криво улыбнулся, — похоже, самое опасное занятие в этом году — вечеринки.       Дни, тягостные и тревожные, сменялись один за другим. Вестей с Эраклиона не было ни от Брендона, ни от Ская. Флора говорила, что Блум всё время плачет в их комнате из-за того, что случилось на Эраклионе, и они с девочками уже не знают, что делать.       В Алфее вообще дела шли неважно. Журналисты не могли упустить такой лакомый кусочек, как срыв самого грандиозного и ожидаемого торжества в богатейшем королевстве Магической Вселенной, а если учесть, что при этом едва не пострадали главы других государств, шумиха была неизбежна. Горячие факты, интервью, обзоры, аналитика были везде, даже «Военное ревю» отозвалось на это событие, в пух и прах раскритиковав королевскую охрану. А после того как пресс-служба Эраклиона подлила масло в огонь, объявив Блум пособницей Валтора и возложив всю вину за произошедшее на неё, к госпоже Фарагонде начали приходить обеспокоенные родители с требованиями удалить Блум из Алфеи. И хотя директриса категорически отказалась и официально заявила, что подобные слухи ложны, а она готова поручиться за каждую свою ученицу, некоторых студенток родители забрали домой. Забрали против воли, на время, успокаивая девочек обещанием Фарагонды принять их обратно без каких-либо последствий.       Блум ушла сама. В этот день Флора и Хелия впервые едва не поссорились.        — Не понимаю, — сказал Хелия. — Почему Блум упорно верит в то, что Скай её не любил, а просто делал вид, чтобы потом посмеяться?! Никто из нас не верит, даже я, хоть и знаю его меньше всех, только Блум.       Это было неправильно. Несправедливо. У каждого из них свои недостатки, но эраклионский принц явно не склонен шутить над людьми, тем более так жестоко. Да и странно было бы любить одну девушку, и при этом два года ухаживать за другой, поддерживать её во всех авантюрах, не раз спасать — и всё это ради сомнительной шутки на юбилее Эраклиона. Скай никогда не бил лежачего, и в спину бы не ударил. Тем более Флору! Никто не может измениться сам так внезапно, значит, в тот момент его мог кто-то контролировать. Стелла верила, что её отца околдовали, почему Блум не может этого допустить, ведь ситуации были похожи?        — Блум очень эмоциональная, — напомнила Флора. — Она так доверяла Скаю, так ждала этого вечера, только представь, каково ей было рухнуть с небес на землю! В таком состоянии очень трудно мыслить здраво. Сейчас она уехала к родителям в Гардинию…        — Вместо того, чтобы попытаться хоть что-то выяснить?       В конце концов, когда совсем недавно, меньше года назад саму Блум превратили в Тёмную, Скай не убежал на Эраклион страдать по исчезнувшей любви и изменившейся вдруг девушке, а пошёл и спас её без единой мысли «на самом деле она плохая». Докричался, достучался до неё… Дракон, да он всех их спас тогда, все волшебные измерения!        — Она сказала, что уедет на время, пока не решится вопрос с Валтором!        — То есть, самая сильная фея в мире, единственная носительница Пламени Дракона, которая вместе с вами победила Трикс и Даркара, сбежала, бросив вас?        — Пожалуйста, не надо осуждать мою подругу! — сказала Флора твёрдо. — Блум скоро вернётся, я знаю. И она не бросила нас!        — Извини, — Хелия примирительно склонил голову, — просто я действительно не понимаю.        — Мы все очень разные, настолько, что порой нам самим странно становится, что мы дружим, поэтому мы и не понимаем друг друга во многом, — вздохнула Флора, помолчав. — Но при всём этом мы друзья, и мы должны поддерживать друг друга и верить…        — Ты права, прости.       Может быть, действительно, Блум нужно время? Или какой-нибудь толчок. Дозреть, как говорят линфийцы.        — Скай женится, — сказал Тимми.       Как будто Фонтеросса рухнула со своей высоты, вдребезги разлетевшись на железки. Ривен и Хелия ошеломлённо переглянулись.        — Это Брендон сообщил? — спросил Хелия, подходя к сидящему за компьютером Тимми.        — Нет, ребята, это все новостные сайты сообщают.       Он слегка отодвинулся, давая разглядеть картинки на экране. Ривен, уже подскочивший к ним, прикипел к монитору взглядом, хотя смотреть там было не на что: надписи на баннерах всех размеров и цветов, всплывающих, скользящих, изменяющихся и даже взрывающихся, наперебой вопили об одном — грядущей свадьбе принца Эраклиона.        — Насколько я знаю, Скай не собирался жениться, пока не закончит, — обронил Хелия.        — Точно, — подтвердил Ривен в своей обычной саркастической манере. — Особенно на Диаспро.        — Как думаешь, Тимми, девочки уже знают?       Хелия выпрямился. От мелькания цветовых пятен на экране уже начинали болеть глаза. Он, конечно, понимал цель дизайнеров: чем ярче баннер и чем сильнее он бросается в глаза, тем больше посетителей будет у сайта, но когда за внимание сражалось больше десятка подобных творений, художник испытывал почти физическую боль. Телевидение в этом плане было немного милосерднее.        — Я уверен. У нас с Текной утро начинается одинаково.       Муза позвонила пару часов спустя. Ривен взял трубку, вышел из гостиной, а когда вернулся, на ходу обрывая связь, победно сообщил:        — Я лечу на Эраклион, разбираться со Скаем. Муза просила их отвезти. Троих нас всё равно не отпустят.       Это верно. Троих не отпустят, у них и так половина команды на Эраклионе. Кому ходить в патрули, если все курсанты разбегуться? Хелия хотел бы лететь сам, но Ривена попросили первым. Ничего не поделать, только признаться себе, что зацепило. И пожелать удачи, разумеется.       Вернулся Ривен в приподнятом настроении, правда, один. Бодро сказал, что, похоже, его высочество удалось расколдовать, что пыльца фей — классная штука, но Скай должен ещё опомниться и всё уладить, а Брендон остался прикрывать отход девчонок, но с расколдованным принцем ему вряд ли что-нибудь угрожает…       Слушать подробности Хелия не стал: ему уже звонила Флора. По её рассказу, всё было хорошо, хотя абсолютно уверены в том, что Скай расколдован, они будут только тогда, когда принц вернётся с Эраклиона и будет вести себя как прежде, но весёлое воодушевление в её голосе могло обмануть кого угодно, кроме него. Что-то было не так.        — Что случилось, Флора? Я слышу, ты что-то недоговариваешь.        — Гризельда нас поймала. И кажется, мы ослабили защитный купол...       Разумеется. Они вернулись, когда купол уже был опущен, суперприбор Текны создал в нём проход, и теоретически это могло его ослабить.        — И всё? — нарочито удивился он. — Не переживай так. Купол восстановят, и вряд ли вас сильно накажут: вы же не развлекаться ходили. Тем более, библиотеку вы уже убрали.        — Лейла плачет, — после длинной паузы призналась Флора. — Родители хотят её выдать замуж за парня, которого она даже не знает… я так надеялась, что этот год будет лучше, чем те два, но это какой-то кошмар. У Стеллы беда, Андрос захвачен, потом эта история со Скаем, теперь ещё свадьба Лейлы…       Да уж, ничего не скажешь, самое время королевской семье Андроса свадьбы играть. Способ сделать хорошую мину при плохой игре? Или там существуют какие-то тайные магические ритуалы, связанные с королевским браком? Вот ведь планета-загадка…        — Знаешь, Флора, нам остаётся только порадоваться, что мы с тобой не королевских кровей, — попробовал пошутить он. — Простолюдином быть проще и веселее.        — Согласна, — ответила девушка, и Хелии показалось, что она улыбается. — А ты точно не принц? — поддразнила она. — Про Блум и Ская мы узнали не сразу.        — Совершенно точно, — засмеялся Хелия. — У меня другие недостатки.       Сирена ударила воем, рванула по нервам. Тревога!       Боевая тревога, общий сбор! Четвёртый курс рванул из аудитории:        — Вот дрянь! — весело крикнул Ривен. — Теперь ещё раз эту контрольную писать!       Кто-то откликнулся ему на бегу такой же шуткой.       Зафиксировано нападение на Алфею. Занять места согласно боевому расписанию. Быть готовыми защитить Фонтероссу в случае нападения. Быть готовыми поддержать огнём Алфею при получении сигнала о помощи.       Неизвестность. Ожидание. Бесконечно долгие, отвратительные, словно скрежет металла по стеклу, минуты — каждая пыжится, пытаясь раздуть себя до часа. И наконец — новости.       Алфея отбилась. Пострадавших нет. Торренувола захвачена Валтором, студентки находятся под его контролем, о директрисе Гриффин вестей нет. Вводится патрулирование окрестностей Торренуволы. Координаторам боевых групп срочно явиться к директору.       Вернувшийся Тимми рассказал, что они теперь должны отслеживать магический фон в окрестностях Торренуволы, чтобы хотя бы знать, проявляет ли Валтор активность. Довольно жалко, но всё же лучше, чем ничего. «Хоть что-то», — подумал Хелия. У слов был тошнотворный привкус беспомощности.       Последние несколько дней Кодаторта превзошёл сам себя: на тренировках лютовал так, что даже закалённый четвёртый курс после них буквально валился с ног. Хелия злился на то, что карандаш так и норовил выскользнуть из подрагивающих от усталости пальцев, а глаза слипались, пытаясь урвать хоть секунду отдыха — рисовать, как и тренироваться, надо было каждый день.       Эти сутки были и вовсе ударными: утренняя тренировка (скорее, поздняя ночная), лекции, промежуточная контрольная, дополнительное патрулирование… Хелия потрепал по остроносой морде своего дракона — отдыхай, мол, счастливчик. Мне ещё через полтора часа на занятие к директору идти.       Как обычно, от звонка Флоры потеплело в сердце.        — Хелия! — её голос был полон плохо скрываемой радости. — Нам надо увидеться, прямо сейчас, пожалуйста!        — Хорошо, — удивился он такой срочности, — только у меня всего час, занятия на сегодня ещё не кончились.       У камней в лесу, там, где она однажды не смогла отдать ему письмо, Флора бросилась ему на шею, почти задыхаясь от восторга.        — Хелия! Получилось! У нас всё получилось! Мы спасли Фарагонду, и у меня теперь Энчантикс! Здорово, правда?       Что значит «спасли Фарагонду»? Специалисты вообще не знали, что с директрисой Алфеи что-то произошло… А потом он понял, и внутри всё оборвалось.       Энчантикс. Самопожертвование. И он даже ничего не знал о том, что она рисковала собой, уж тем более, ничем не мог помочь, уберечь от этого риска.        — Да. Здорово, — улыбнулся он ласково, как только мог, и попросил: — Покажи.       Конечно, Хелия не мог не спросить про превращения фей своего знающего дядю и, как художник, не мог не задаваться вопросом, как формируется визуальный образ превращений. Ключом оказался характер феи. Так, например, одежда Музы в превращении была куда более открытой, чем повседневная, что говорила о её подспудном желании раскрыться, а у Флоры — наоборот. Кроме того, впервые получая превращение, каждая фея неосознанно формировала его своим представлением о собственном идеальном образе, потому-то волшебный облик всегда шёл в ногу с модой.       Энчантикс. Максимальное раскрытие потенциала. Какая ты, Флора?       Мгновенная вспышка — и Хелия отступил на шаг, резко вдохнул, засмеялся от восхищения. Она была прекраснее, чем он мог даже вообразить себе. Художник не мог наглядеться, ловя в новом облике суть своей феи. В плавных складках свободного летящего платьица — одухотворённость и трепетность, в длинных до пят волосах — ещё несколько лет и они действительно станут такими — женственность и внутреннюю свободу, в прозрачности крыльев — искренность, в оттенках розового и зелёного — нежность и жизнь, в их неожиданно жестком абрисе — характер воина и готовность защищать. Нежный росток раздвигает камни, чтобы увидеть солнце, крушит их, чтобы добраться до воды, трепетные цветы растут там, где это кажется невозможным и даже немыслимым, но их так легко смять. Нет ничего сильнее жизни. И ничего уязвимее.        — Тебе нравится? — спросила она, взволнованная его молчанием, замеревшая в ожидании — лишь едва подрагивают крылья.       И он просто ответил:        — Да.       Флора рассказывала, Хелия молча слушал, чувствуя, как всё каменеет внутри. Валтор напал на Алфею, схватился с учителями, Фарагонда пропустила удар и пропала. Её нашли в лесу, замурованной в огромное дерево, вросшей в него так, что спасти её могла только локальная временная петля. За волшебной водой Винкс отправились на Линфию, там — ну разумеется, как же без них? — на них напали Трикс. За феями увязалась Миэли, непослушная младшая сестрёнка Флоры — Хелия сразу вспомнил о Кристалл. Выскочила словно из ниоткуда посреди боя, прикрыла собой старшую сестру, а удар Дарси швырнул девочку в отравленную реку. Флора нырнула за ней, окружила защитной сферой, а сил создать такую же сферу для себя или даже просто вынырнуть, у неё не уже не хватило.        — Понимаешь, — смущаясь, говорила Флора, — я бы всё равно это сделала, будь на месте Миэли кто-то другой…       Хелия обнимал её. Изо всех сил старался не стискивать до боли. Да, ты бы это сделала, моя нежная и отважная фея. Пожертвуешь собой ради чужой жизни, а я… где в это время буду я? На тренировке у Кодаторты? Или на этих бесполезных занятиях с дядей?!       Раздражённо пискнул в кармане телефон. Время. Надо идти.        — Мне пора, — специалист нежно тронул губами губы феи. — Я позвоню тебе вечером.        — Давай попробуем боевые, — потребовал Хелия.       Саладин отрицательно покачал головой.        — Нет, Хелия. Нет. Мы пытались уже не раз. Боевая магия для тебя закрыта. Ты сам это знаешь. Я думал, ты уже смирился с этим. Что-то случилось?       Хелия молча смотрел на него. О, нет, дядя, совсем ничего… можно подумать, ты ничего не знаешь! И про нападение, и про Фарагонду, и про то, кто и как её спас! Так давай я расскажу, что со мной! Ты поймёшь? Ты, всю жизнь проживший один?!       Хелия смотрел на Саладина и видел тот портрет в гостиной, на котором грозный, победоносный Саладин стремительно шагает сквозь звёзды. Скажи, дядя, каким ты был в моём возрасте? Уже крутым магом, умелым воином, правда? И уж точно не отсиживался за цветными крылышками фей! Ладно, специалисты, они не маги, но я-то маг! Так какого чёрта я никуда не гожусь?!       Стены кабинета казались картонными. Фонтеросса — жалким карточным домиком, полным детских игрушек.        — Боевая магия не для тебя, — повторил Саладин. — Любая другая, но не эта.        — Хорошо, — вдруг легко согласился Хелия. — Не для меня так не для меня. — Он откинулся в кресле. — Скажи, дядя, а как учили магии тебя? Тоже сначала долго запрещали колдовать, ссылаясь на плохой самоконтроль, а потом ты сразу всё освоил без труда? Или нет, — продолжал он, не дожидаясь ответа, — ты уже родился с идеальным самоконтролем, правда?        — Нет, — ответил Саладин. — Не правда. И меня учили с детства.        — Разумеется. Почему я не удивлён?       Саладин молчал. Он мог сказать племяннику, что всё потому, что его родители не хотели, что боялись повторения его, Саладина, судьбы: что он — вот проклятье! — не ожидал, что травма, нанесённая им — им самим! — племяннику в тот вечер, когда они запускали журавликов, окажется необратимой и будет настолько разрушительной из-за того, что на неё наложится целый воз губительных для мага вещей, поэтому… Но это значило спрятаться за спинами Мариуса и Орхид, любимых, погибших, а потому не имеющих шанса оправдаться. Прятаться не в правилах Саладина. Оправдываться тоже. Сваливать всю вину на мёртвых — что может быть гаже?        — Ты хочешь отказаться от занятий?       Вопрос рассёк между ними воздух.        — Нет, — горько ответил Хелия. — Конечно же нет.       Любая мелочь может однажды оказаться решающей. В конце концов, помог же им этот дурацкий журавлик в подземельях Даркара.        — Хорошо, — одобрил Саладин.       Его голосом можно было сровнять с землёй горы.        — Урок окончен. Можешь идти.