Солнце для феи цветов

      Тренировка окончена. Ритуальный поклон, и Сэндзи бросается открывать окна, чтобы проветрить зал, который уже покидают ученики мастера Фонга. Молча, спокойно, быстро, без лишних движений и слов — у их сэнсэя всё как по нотам.        — Хелия.       Оклик остановил его у самых дверей, и Хелия замер, повинуясь не прозвучавшему, но до рези явному «останься».        — Тебя не было две недели. И ты не предупредил, — сказал мастер Фонг, подождав, пока зал опустеет.       Хелия отвёл глаза. Ну да. За весь этот год он пропустил тренировки от силы раза четыре, каждый раз предупреждая, что не явится.        — Я прошу прощения.        — Что у тебя случилось?        — Ничего серьёзного.       Губы мастера Фонга дрогнули в едва заметной усмешке: ну да, конечно, кому-нибудь другому расскажешь. У меня шестеро сыновей, ученики — чего я о вас, мальчишках, не знаю?        — Хорошо, если так. Мы волновались.       Хелия почувствовал острый укол вины, и это разозлило. Конечно, надо было позвонить, но... сколько можно? Сколько чувствовать себя виноватым в том, что не оправдываешь чьих-то ожиданий? Мама, папа, дядя, преподаватели в Фонтероссе, однокурсники, теперь вот и здесь... Успокойся, сказал он себе. Мастер Фонг точно не виноват в твоих проблемах, и позвонить действительно надо было.        — Всё в порядке, правда, — Хелия бодро натянул на лицо вежливую улыбку, уже чувствуя, что его попытка солгать провалилась.       Мастер Фонг не сводил с него внимательного взгляда.        — Ужинать останешься? Раз уж всё в порядке? — с лёгким нажимом спросил мужчина.       Попался. Отказаться — значит признаться, что лжёт.        — Разумеется, мастер Фонг, благодарю вас.       После ужина, повинуясь одному-единственному взгляду отца, Сэндзи быстро вышел, забрав младших с собой, и они остались втроём. В вязкой тишине не было и намёка на привычную умиротворённость. Мастер Фонг ждал. Госпожа Лючия ободряюще улыбалась. Хелия старательно разглядывал керамическую чашку себя в руках, словно видел её впервые. Он не будет говорить! В последний раз он говорил о личном ещё в школе с дядей... да и что он скажет? «Мастер Фонг, госпожа Лючия, я недавно чуть не убил, вы ещё хотите меня видеть?» Или поплакаться, как всё плохо? Смешно даже.        — Откуда вы знаете мастера Шима? — спросил Хелия, чтобы хоть как-то нарушить эту тянущую за душу тишину.        — В Светлом Камне он был легендой.        — Кто вам об этом рассказал?        — Я сам был монахом.        — Вы? — изумился Хелия. — А почему... Мастер Фонг и госпожа Лючия переглянулись и дружно рассмеялись.        — Женился, — коротко ответил мужчина, улыбаясь.        — В монастыре?!        — Нет. Позже. Но жену встретил в монастыре.        — Но... — не верил Хелия.        — У меня тяжёлое прошлое, малыш, — улыбнулась госпожа Лючия. — Если коротко, я была несчастным подростком, влипшим в жуткую историю, но, как видишь, полностью перевоспиталась, — и она совсем по-девчоночьи подмигнула. — Жизнь — забавная штука.       Хелия переваривал информацию. Мастер Фонг. Монах. Шестеро детей. Младшему два года, а ведь ему пятьдесят с лишним. Госпожа Лючия. Бывшая преступница. С ума сойти.        — Попробуй чай, — сказала госпожа Лючия. — Он сегодня особенный.       К белому чаю Хелия пристрастился здесь же, в доме мастера Фонга. Тонкий нежный вкус на грани восприятия, едва уловимый аромат и почти эфемерное сладковатое послевкусие. Если прикрыть глаза и прислушаться к ощущениям, как учил мастер Фонг, можно уловить в нём весеннюю терпкость, сладость яблок, горьковатую хвоинку, травы и летние грозы, предутренние туманы и солнечные блики в прозрачной воде... наверное, сегодня чай и вправду был особенным, но Хелия не почувствовал вкуса.       Он совершил ошибку. Затея с Академией Искусств оказалась провалом. И что теперь? Что теперь делать? Устраиваться тренером к мастеру Фонгу? Таких вакансий здесь не было.       Скомканная перчатка в кармане давила, врезаясь в тело. Дядя... я же понимаю, зачем ты её дал. Обратный билет в Фонтероссу, вернуться, не теряя лица. Проиграл пари, воин победил художника, ура. Хоть сейчас в космопорт беги — кто проверит, использовал её или нет? А чтоб не врать, можно в Синий квартал пойти поискать приключений — неблагополучные районы есть везде, Мелодия не исключение. Только вот в поддавки играть я не буду, прости. Да и зачем? Ради чего? Куда? В новую команду, где наверняка окажется кто-то типа Джелоса? К этим «96,96,94»? К вечному «недостаточно»? Двадцать четыре часа в сутки доказывать, что достоин своего великого дяди? Нет уж. Прости. Мне до тебя не дотянуться никогда.        — Расскажите о Светлом Камне, — вдруг попросил он.        — С какой целью интересуешься? — пронзительные синие глаза мастера Фонга сузились.       Хелия молча смотрел ему в глаза, выдерживая взгляд.        — Тебе не надо в монастырь, солнышко, — в ласковом голосе госпожи Лючии слышалась тревога.        — Госпожа Лючия права, — сказал мастер Фонг. — Тебе там не место.        — Здесь мне тоже не место. Как и в Магиксе, — упрямо возразил Хелия.        — Магиксом и Мелодией Вселенная не исчерпывается. Хелия, ты не монах.       Хелия молчал, рассматривая чашку, которую медленно вертел в руках. Наконец он поднял голову, снова встречаясь глазами с мастером Фонгом.        — Мой отец всё время говорил, что я не воин, а художник. Дядя — что я не художник, а воин. Вы теперь говорите, что я не монах. Иногда мне кажется, что я один не знаю, кто я.       Госпожа Лючия вздохнула, тихонько погладила мальчика по плечу, и он дёрнулся, отстраняясь.        — В школе отличником был? — вдруг спросил мастер Фонг резко.        — Да, — удивлённо ответил Хелия.        — В Фонтероссе?        — Да.        — Здесь тоже?        — Да.        — Почему из Фонтероссы ушёл?        — Не потянул, — Хелия уже начинал нервничать.        — Отличник. Не потянул. Ну-ну, — мужчина понимающе усмехнулся. — Светлый Камень тебе не поможет.        — Почему? — с вызовом спросил юноша.        — Ты слишком напрягаешься. Оправдываешь какие-то ожидания, подгоняешь себя под чьи-то рамки. Сначала ты решил, что ты плохой воин, теперь — что плохой художник. Куда ты пойдёшь, когда решишь, что ты плохой монах? Хелия, даже в Светлом Камне от себя не спрячешься!        — И что вы хотите мне предложить?        — Расслабься.        — И это всё?        — Всё.        — Чудесно, — хмыкнул Хелия. — И всё-таки я...        — Когда Акиро решил стать послушником, мы тоже его отговаривали поначалу, — сказала госпожа Лючия. — Но потом мастер Фонг предложил ему просто испытать себя и...        — Я готов.       Плечи мастера Фонга поднялись и медленно опустились.        — Год. Академию не бросаешь. Тренировки каждый день. Медитации. Пост. Воздержание.        — Это всё?        — Пока да.        — Я начну сегодня.       Чуть позже, глядя, как силуэт ученика её мужа тонет в промозглой вечерней тьме, госпожа Лючия тихо сказала мужу:        — Бедный мальчик. Что ты с ним будешь делать, Ли? Ему нельзя в монастырь.        — Тянуть время, вправлять мозги и надеяться на лучшее. Упорства у мальчишки на десяток бойцов хватит.       Мелодия поёт. Эта музыка не смолкает никогда: рондо осенних дождей, вальс листопадов, снежная соната и токката весенней капели. Хелия слушает. Слушает спокойно, отрешённо — он уходит. Это тяжело: учёба, тренировки, медитации, постоянное чувство голода и нехватка сна, ведь надо ещё и подработать, чтоб платить за жильё — тесную комнатку на мансарде. Ерунда, справимся. Не впервой. Режим, планирование. Это легко. Легко уходить, когда тебя ничто не держит.       Весна пришла как-то внезапно. Ворвалась в город звонкими дождями, заиграла солнечными брызгами, разморила теплом, вспенила сады и парки розовым и белым — пишите, художники, для вас стараюсь!       Маленькое кафе неподалеку от городского парка Хелия, Ориэлла и Крис облюбовали уже давно. Мило, уютно — всего несколько столиков и стойка, над которой бубнил и переливался всеми цветами радуги экран телевизора; а главное, недорого и очень вкусно. Прежде чем потратить вечер на попытки запечатлеть эфемерную красоту цветущей сакуры, художники заскочили в любимое кафе. Сгрузив этюдники, они плюхнулись за столик у окна, прямо напротив мерцающего экрана телевизора.        — Хелия, ты прям как девка на диете, — поддел Крис, глядя на тарелку овощного супа перед Хелией.        — Зато ты мнёшь как не в себя, — засмеялась Ориэлла, взъерошив его и без того растрёпанную шевелюру. - Весь стол в твоих тарелках, по швам не разойдёшься?        — Не боись, не разойдусь, - подмигнул Крис и тут же набил полный рот. — Какой дурак сказал, что художник должен быть голодным?! Да с голодухи вместо сакуры в цвету тарелку лапши намалюешь!        — Позавчера после такого обеда ты под этой сакурой уснул, — с едва заметной улыбкой заметил Хелия.        — И храпел так, что лепестки осыпались, — поддержала Ориэлла.        — Злые вы, — притворно обиделся Крис, придвигая к себе очередную тарелку.        — Эй, вруби звук погромче, Чен! — крикнул кто-то за соседним столиком.       Официант послушно увеличил громкость.        — … а теперь международные новости, — вещала симпатичная дикторша. — В Магиксе силами студентов и преподавателей трёх Великих школ — Алфеи, Торренуволы и Фонтероссы — было отражено нападение армии Теневых монстров, которую сумели призвать бывшие студентки Торренуволы. Столица волшебного измерения также подверглась магической атаке, но, к счастью, никто из жителей не пострадал. Сообщается о незначительных потерях среди защитников...       На экране мелькали картинки: фото с городских камер наблюдения Магикса, разрушенная башня Алфеи, руины Фонтероссы...        — Чен, выключи, дальше ничё интересного, третий раз уже смотрю, там ещё мэр директорам спасибо скажет и всё, — обернулся к стойке Крис, — ... эй, Хелия, ты чего? Нормально там всё в твоём Магиксе.       Словно окаменевший, забывший выдохнуть Хелия не сводил глаз с экрана, а потом выскочил из-за стола и быстро пошёл к двери, на ходу доставая телефон.       Вот и всё. Всё кончилось. С «незначительными потерями». Да будь прокляты эти малолетки со своей гордыней и жаждой власти! Что они собирались делать с этой властью?! Не думают. Никогда. И о тех, по чьим трупам они к этой власти пойдут. А зачем? Мелочь какая! Кто для них все эти люди, живые и мёртвые? Пыль под ногами, досадная помеха, не более.       Трикс сейчас в Светлом Камне — всех магов-преступников отправляют туда до суда... Суд. Саладина передёрнуло. Всегда одно и то же. Клоунада. Адвокаты соловьями заливаются, взывая к милосердию, предлагая пожалеть несчастных молоденьких девочек, заигравшихся и не справившихся с силой, которую сами же разбудили. Пожалеют. Вернут в Светлый Камень — теперь уже на перевоспитание. Наверное, это правильно. У каждого должен быть шанс, только вот не каждый им воспользуется. Им бы сначала устроить очную ставку с родственниками погибших, дать в руки похоронку, заставить в глаза смотреть... сильно к исправлению стимулирует. Или станет понятно, стоит ли на это исправление надеяться.       Саладин только что запечатал последний конверт. Последний из семнадцати с одинаковой формулировкой «...пал смертью храбрых, выполняя свой воинский долг...». Курсанты. Солдаты. Бойцы. Мальчишки. Чьи-то сыновья, внуки, братья, племянники. Сердце, застывшее горьким комом, сдавило ещё сильнее, стало трудно дышать. «Быть может, к лучшему, что он ушёл? — вдруг подумалось Саладину. Он тут же сжал кулаки. — Проклятье! Старею. Ещё одна такая мысль — и можно уходить в отставку».       Завибрировал телефон. Племянник.        — Здравствуй, Хелия.        — Здравствуй, дядя, — послышалось из трубки после паузы. — Дядя... что случилось в Магиксе?        — Провальная попытка захвата волшебного измерения. В новостях всё показали.        — А ... — Хелия решился. — Потери?       Рука Саладина тронула лежащие на столе конверты. Четвёртый и седьмой. Сказать? Зачем? Чтобы мальчик чувствовал вину за свой выбор?        — Хелия, — Саладин старался говорить как можно мягче, — ты теперь гражданский, понимаешь?       Пауза.        — Да. Понимаю. Спасибо, дядя. Извини. Ты прав. Я... я позвоню ещё, — и гудки.       Оборвав звонок, Хелия прислонился спиной к стене, сжимая телефон в руке так, что по дисплею едва не змеились трещины. Гражданский. Это значит, что ему не положено знать больше, чем покажут в новостях. Сам выбрал. Получай, гражданский. Как тебе?       Он задыхался. В висках стучало глухое «я должен был быть там». Должен! «Да уж конечно, всех теневых монстров одним махом... своей перчаточкой, — осадил он себя зло. — Без тебя обошлись... гражданский».       «Незначительные потери»... Проклятье! Пальцы подрагивали, когда он набирал ещё один номер. Долгие гудки.        — Внимательно, — весело отозвался привычным приветствием Трэвис. — Говорите, я слушаю, — голос едва был слышен за шумом, в котором пьяно толкались отголоски клубной музыки, звяканье стекла и нетрезвые выкрики. — Франко, свали!...Эй! Если вы хорошенькая девушка, я полностью свободен!       «Вот дурак», едва не рассмеялся Хелия, с облегчением нажимая кнопку отбоя. Живой и весёлый. Это главное.       Телефон запиликал: Трэвис пытался выяснить, кто звонил ему с незнакомого номера. Хелия потянулся было принять вызов, но вдруг резко оборвал настойчивую трель. Он так старательно выжигал из себя всё это время Фонтероссу, сменил номер, не звонил и не писал — что они теперь могут сказать друг другу? Да и какой в этом разговоре смысл, если теперь он и вовсе уходит от мира? Беречь и защищать можно и в Светлом Камне. Монахи-воины принимали участие во всех крупнейших сражениях в истории, успокаивал он себя... за исключением последнего.       Если бы Хелия только знал... разве он ушёл бы? Нет. Так почему он чувствует себя дезертиром? Бывший специалист глубоко вдохнул тёплый весенний воздух и вернулся в полумрак кафе.        — Домой звонил, — пояснил он в ответ на вопросительные взгляды Ориэллы и Криса. — Там правда всё в порядке.        — Ну вот, я ж говорил! — ткнул в него ложкой чавкающий Крис. — Доедай давай и погнали.       Мастер Фонг слушал дождь — первые ноты увертюры осени. Это значило, что отведённый для испытания год истекал. Мальчишка был непреклонен, его решимости не сломил ни взвинченный темп жизни, ни многочисленные запреты, ни соблазны большого города, ни увещевания. От отчаяния они даже заговорили о семье. Бесполезно. Родителей нет. Сирота. Только дядя. Да, не одобрит. Что? Род прервётся? Вы знаете, не похоже, чтобы его это волновало...       Хелия охотно возился с их младшим сыном, но на замечание Лючии, что он будет хорошим отцом, последовало твёрдое «не в этой жизни». Они надеялись, что восприимчивого, тонко чувствующего мальчика вернёт к жизни искусство, но и это не помогло: его пейзажи, выполненные тушью в традиционной мелодийской технике, конечно, украсили их дом, но видеть в них всё яснее проступающую печать отрешённого созерцания было невыносимо.       Сегодня Хелия предупредил, что уедет дня на три в Магикс по приглашению дяди, как раз поговорит с ним и после этого подаст прошение в Светлый Камень. Тогда Лючия почему-то принесла кисть, которую они хотели подарить мальчику на прощание:        — Это тебе в подарок. Вспоминай нас, пожалуйста.       Хелия солнечно улыбнулся и поблагодарил. Кисть, техномагическая игрушка: в полой ручке тушь, её количество на кончике кисти регулируется силой сжатия. Эдакий походный девайс, чтоб не таскать с собой бутылочку с тушью. Отец подобных игрушек не одобрял, считая, что они портят руку, но, разумеется, ни мастер Фонг, ни госпожа Лючия об этом не знали.       Увертюра осени. Дождь. Тихие шаги за спиной. Объятья.        — Он же уйдёт, он погубит себя, Ли, — почти не слышно сказала Лючия. — Ему нельзя! Акиро был другим, с самого начала другим! Я боюсь, что даже дядя не вразумит его. Что нам делать, Ли?        — Не знаю, — мастер Фонг устало прикрыл глаза. — Сходи в храм, помолись.