Каменные ограды

Пьетро не только двигается быстро, все в нем происходит быстро. Чувства сменяются мгновенно, осветляют или омрачают его лицо и его самого. Мысли носятся с противным звуком, будто свора мух кружит над куском гнилого мяса. Пьетро казалось, что неожиданно появившаяся влюбленность, действительно гниет внутри вместе с ним самим. Нужно было уничтожить ее прежде, чем она уничтожит его. Пока он только убегал от самого себя с жутким отчаянием, с надеждой, что ветер в ушах перекричит собственные мысли, что мелькающие расплывчатые пейзажи сохранят глаза от чужих образов. Но иногда он останавливался, думая, что влюбленность не заставляет его гнить, напротив, заставляет его расцветать. В нем самом появился ветер, вынуждающий двигаться быстрее, делать больше, быть лучше. Никогда Пьетро не хотел быть лучше, но сейчас он понимает, стоило бы Джеки попросить его измениться, он бы сделал это без промедления. Любовь - странная вещь, не подающаяся логике, голове, эпохе, политической ситуации... Дни стали мучительно долгими для скоростного Пьетро, серыми, бессмысленными, они стали настоящим испытанием для него. Джеки третий день не приходила в школу. Окна ее дома плотно занавешены и закрыты. Воздух холодный, тучи серые, листья все опали. Все чужое и с привкусом горечи. Ее не было, и Пьетро сходил с ума. Эти чертовы мухи с противным жужжанием ускорили свой полет в голове. Признайся. Скажи, что ты мутант или то, что ты влюблен в нее. А ты влюблен в нее? Ты уверен? Первый раз обнял девушку и все - влюблен. Чушь, Пьетро. Чушь. Она не такая, как ты, она другая: зануда, лгунья, трусиха, нуждающаяся в защите. Жизнь с тобой станет для нее адом. Человек и мутант - глупость. Ее отец ненавидит мутантов, а твой отец... даже не нуждается в тебе. Парень неожиданно остановился, кроссовки скрипнули по асфальту. Он уткнулся в стену собственных эмоций и чувств. Он в своем внутреннем тупике. Неожиданно Пьетро осознал, что он не сможет сбежать. *** Стоило Эрику попытаться выйти за территорию владений Ксавье, включилась бы тревога, а их дом моментально окружила бы свора вертолетов, машин и людей с резиновыми пулями. Конечно, Эрик не раз задумывался о побеге, но был ли в этом смысл? Что бы он сделал, оказавшись снаружи? К кому бы пошел? И как бы это помогло мутантам? Он выключил телевизор в комнате отдыха на половине выступления Дугласа Гардинга с его новой предвыборной компанией. Знакомство с политикой закончилось для Эрика фразой: «Нация проявляет себя не только в людях, которым она дает жизнь, но и в том, каким людям она воздает почести, каких людей она помнит.» Цитата Джона Фицджеральда Кеннеди, президента, что был с нами всегда и искренен, и честен, президент, что всегда беспокоился о людях нашей страны. О людях, - Дуглас внимательно оглядел публику, - не о мутантах. Эрик не сдержал ухмылки. Хотелось увидеть лицо этого Дугласа, когда он узнает, что его любимый президент тоже был мутантом. Какая ирония. Леншер привыкал к своей клетке постепенно, малыми дозами. С учениками не общался, получал вести от Хэнка или Чарльза. Студенты уже начали слагать о нем легенды, выдумывать прозвища мутанту, что сидел в своей спальне и выходил в «свет» только ночью. Вот и сейчас, когда стрелка преодолела уже полный круг, он сидел в комнате отдыха, где был самый большой телевизор, и пытался понять, что именно творится с этим чокнутым миром. Он не мог избавиться от чувства, что вся правда прячется на улицах этого города, в самих жителях, что неминуемо ускользает от него, пока он сидит здесь. Мир требует перемен, а мутанты - достойного защитника, но никто не рискует лезть на рожон, хоть и на политический. К сожалению, не мог и сам Эрик. Ему не хватало не только свободы, но моральных сил и соратников. Чарльз был другим, он демократ, он не может и не умеет рисковать всем ради мутантов, все его мысли утопичны, одна школа чего стоит, но нужно отдать ему должное: пока все идет отлично. Мужчина встает с места, решаясь немного прогуляться по ночному Институту, лишенному детей, суматохи и раздражающего шума. Это напоминает ему первые дни здесь, решительно спокойные и полные светлой надежды на будущее, которая сейчас кажется крайне инфантильной и самонадеянной. Он проходит еще в одну комнату, откуда слышится неприятный стук открытых ставен. Холодный ветер бродит здесь, а легкий шорох настораживает. Эрику кажется, что здесь кто-то есть, и этот кто-то явно посторонний. Он внимательно вглядывается в полумрак, пытаясь найти что-то лишнее. Обычная учебная комната, где ученики часто делают домашнее задание вместе, сидя в мягких креслах. Эрик закрыл окно, снова услышал легкий свист, а затем грохот. - Черт, - произнес Пьетро, оглядывая осколки вазы. Он виновато улыбнулся, совсем как мальчишка, когда Эрик смерил его усталым и суровым взглядом. - Ты специально это сделал, чтобы я тебя заметил? Пьетро пожал плечами. Наверное, он действительно сделал это специально, но не успел осознать. Зачем-то же он бежал сюда, возможно, чтобы просто посмотреть на своего отца. А он внушает уважение своим строгим видом, даже сейчас, в домашнем халате и в тапочках. Но наверняка в Эрике скрывается отцовская нежность, наверняка, у него есть потребность кого-то любить, заботиться о ком-то, он просто боится это признать. Пьетро резко потряс головой, прогоняя сон и эти странные несвойственные ему мысли. Он пытался понять, что чувствует к нему, но это невозможно было выразить. Он думал, что почувствует обиду, возможно, ненависть, но оказалось, что Пьетро добрее, хотя... Пьетро - ребенок, которому не хватило отцовской любви и он ищет ее везде, даже в старших товарищах. Смотря на Эрика, он чувствует нечто схожее с жаждой, ему хочется, чтобы все произошло быстро, чтобы они мгновенно стали нормальной семьей, но Пьетро, усмехаясь, быстро заскакивает на диван. - Ты учишься здесь? - Эрик устало присел напротив, решив, что легкая болтовня с подростком его развлечет. Он ему нравится, этот странный пацан. Озорной, шкодливый, с неуемной энергией, такой юный и жизнерадостный. Правда, сейчас в нем что-то переменилось. - Нет. Не учусь, - он всегда говорит быстро. - Я отказался. Терпеть не могу пансионаты. Жуть какая-то. - И ты учишься в обычной школе? - вопрос вышел неловким, да и он был не особо важным. Кто ему этот подросток по сути? Пьетро удивленно выкатил свои карие огромные глаза на мужчину, боясь, что тот все-таки знает об их родстве. Это не в природе Пьетро что-то утаивать, и он едва держался, чтобы не сознаться. - Ага. В обычной школе. Неплохая она. Туда абы кого не отдают. - И как ты там очутился? - Маргарет подсуетилась. Маргарет - моя приемная мать. А еще есть Лиззи, ее родная дочь, моя сестренка. - Тебя усыновили? - Ага. Мама попросила. Она умерла. Где-то еще есть сестра близнец, - он перевел взгляд в сторону, нервозно потерев шею. - Тоже мутант. - Интересно, - хмыкнул Эрик. - И что ты здесь делаешь? Пьетро неловко улыбнулся, вытянув шею. Казалось, что этот самоуверенный парень нервничает и даже чувствует себя неловко. - Мне... скучно? Эрик качнул головой, показывая, что он не верит. - Чарльз сказал, что я могу к нему обратиться, если будут проблемы. - Проблемы с чем? - У меня много проблем, - с какой-то гордостью ответил он, оказываясь позади Эрика. - Например, ваза. Он хмыкнул, с каким-то восторгом оглядывая Пьетро. Все-таки его способность удивительна. - А еще проблемы с законом. Но меня не могут поймать, - он оказался в другом конце комнаты, - потому что я, - и снова в другом месте, - очень, - у окна, - очень, - сел на диван, - очень быстрый, - и встал прямо перед Эриком. Леншер хмыкнул. - Это позерство тебя и погубит. Реплика прозвучала неожиданно мощно, подросток как-то неуверенно сжался, чуть медленнее вернулся в кресло, не поднимая взгляда. - И какая именно проблема привела тебя сюда? Пьетро неожиданно громко и театрально вздохнул. Эрик чуть слышно рассмеялся. - Дела сердечные? Пьетро нахмурил брови и поджал губы. - Неужели, первая любовь? - с насмешкой спросил Леншер. Пьетро только фыркнул, но ничего не добавил. - Ну и кому же так с тобой повезло? - Пьетро продолжал молчать, Эрик нагнулся вперед, упершись локтями в колени. - Это хотя бы она? Максимофф неожиданно залился краской, возмущенно посмотрел на отца. - Н-ну конечно! Разве я... Пфф, глупости какие. Как такое вообще можно было подумать? - Не знаю... - продолжал подыгрывать Эрик, - твоя одежда. - Что не так с моей одеждой? - Слишком... радужная. - Эй! Это эмблема Pink Floyd! - Что? Пьетро открыл от удивления рот. - Ты ничего о них не слышал? Эрик спокойно пожал плечами. Пьетро суетливо вытащил из кармана плеер и протянул громоздкие наушники мужчине. - Они действительно потрясные. Просто вау. И слова отменные... Эрик шикнул, двинув указательным пальцем, парень тут же закусил губу, чтобы не мешать слушать. - Это одна из моих любимых, - шепотом добавил он. - Hey you. Пьетро едва ли не задержал дыхания, проникнувшись важностью момента. Его отец слушает его любимую музыку. Отчего-то он так стал переживать, будто бы сам придумал слова песни, сам написал музыку, исполнил это и записал на кассету. - Неплохо, - заметил Эрик, снимая наушники. - Хороший текст. Странный то ли выдох облегчения, то ли смешок сорвался с губ, Пьетро неуклюже потер плечо. - Могу дать кассету, если хочешь, конечно. Думаю, с музыкой у вас здесь не густо. Эрик снова кивнул без всякого интереса. - Ты будешь ждать, когда проснется Чарльз? - Нет, - неуверенно протянул он. - Я даже не знаю как сформулировать свою проблему, какая помощь мне нужна. Да и нужна ли она мне? - Дай угадаю, - устало заметил он, складывая руки домиком. - Тебе нравится девочка и ты не знаешь, говорить ли ей о своих чувствах или нет. В его устах это прозвучало как-то даже унизительно. - Она мутант? - Нет, - отвернулся он. - Человек. - Она знает, что ты мутант? - Тоже нет. - Вы с ней знакомы? Максимофф возмущенно фыркнул. - Мы с ней лучшие друзья. - Еще хуже, - мрачно заметил Эрик, вынуждая Пьетро пугливо взглянуть на него. - И ты уверен, что ради чего-то большего готов рисковать дружбой? Пьетро сглотнул. Он думал об этом, но к ответу так и не пришел. Он понимал, что эта «дружба» будет медленно и больно давить на него, но отказ - это такая же боль, только резкая и оттого более сильная. - У бурных чувств неистовый конец, он совпадает с мнимой их победой. Шекспир. Ромео и Джульетта. Первая любовь всегда трагична. Рано или поздно. Это опыт, это удар по сердцу, это мощная эмоция. Будь она положительной или отрицательной, она разрушает. Но чтобы что-то создать, нужно что-то разрушить. Рискуй. Вот, что бы я тебе посоветовал. Пока ты что-то чувствуешь - делай, твори воспоминания. Воспоминания - наша основа, источник. Я в тюрьме, Питер, не ты. Ты еще можешь действовать. Не упускай возможности, - Эрик встал с места, медленно прошел к двери. - Вау, - только и вымолвил Питер. - Тебе бы политиком быть. И монолог Эрика был таким же судьбоносным, как и слова Пьетро в эту ночь.