Между пропастью и мечтой.

Что же случилось после, я не помню. Хотя, может это и к лучшему, кто знает? На этот раз я проснулась уже в своей палате. Все осталось также, как и раньше: белые стены, старый, уже местами потертый линолеум, тумбочка возле кровати, на которой, казалось бы, появилось еще больше всяких таблеток и тюбиков с мазями. Вот только какой от них прок, если они не могут ни на йоту, облегчить мою боль. После операции, оказалось еще хуже. Онемевшее тело, острая боль в позвоночнике и полное безнадежье. Картина маслом, не правда ли? Я уставилась в окно, за которым сейчас кишит вечерняя жизнь. Жизнь, которая недавно поставила меня на колени, сломала как куклу... из фарфора. Сперва родители, потом Марта Ивановна — моя единственная опекунша, теперь это? Неужели жизнь действительно так любит ломать людей, смотреть с высока и улыбаться тому, что мы страдаем? Если это действительно так, то она в открытую может смеяться надо мной, потому что она выиграла. А я нет. Проиграла. Сдалась. Я перевела взгляд на тумбочку, где среди таблеток пряталась тарелка с фруктами, а возле нее лежал нож. Мысль пришла сама собой...

Зима. Вьюга. Скользкие дороги. Мост и фура, которую занесла непогода. Вспышка. Крик... Машина вылетела с моста, прям в реку. Холодная вода, немеет тело, легкие пекут от недостатка воздуха. А мне есть, что терять? Нет! Что было, то уже давно исчезло. Слезы потекли по моему лицу, капая на белую подушку. Нож в руке сжат слишком сильно, так, что даже костяшки на правой руке побелели. Маленький порез на левом запястье. Рука дрогнула... кривой. Лишь слегка задела вену.

Мама выталкивает меня через разбитое окно машины. Потом меня подхватывают чьи-то руки. Какие-то посторонние люди. Скорая. Палата. Два тела, накрытые с ног до головы... Мне было всего восемь. Всего за неделю до моего дня рождения. Опять беру нож, чтоб сделать второй порез, но вдруг дверь открывается и что-то падает. Наверное, пакеты, я не вижу, слезы затуманили взгляд. Кровь течет по запястью, стекая на потертый линолеум. — Ты что наделала, дура! — Крик Драгоция. Он хватает меня за руку, как раз за порез, и крепко зажимает её. Потом на тумбочках что-то ищет... бинт. Берет и просто накручивает его толстым слоем вокруг руки. Только кровь все равно проходит. А он мотает, не сдается. А закончив, с силой обнимает меня, что-то шепчет, а я не слышу. Реву только как дура! Он вдруг встает и, подымая меня с кровати, садит в коляску, укрывая ноги пледом. — Зачем? — только и хватило сил у меня спросить. Вот только в это короткое слово я вложила двойную подоплеку. — Молчи, — коротко кинул парень. И выехал из больницы. В след нам что-то кричала медсестра. Но, кажется, ни я, ни Драгоций ее не слышали. На улице уже было темно и немного прохладно из-за пронырливого ветра. Мы уже проехали парк, а Драгоций всё не останавливался, продолжая идти в полной тишине. Пусть я и рада, что он не донимает меня вопросами, мне как-то страшно, что он молчит. Спустя десять минут мы вышли на пешеходный мост над рекой. Сейчас там никого не было. — Может, скажешь что-то? — спросила я, не отрывая взгляда от черной, в полумраке, глади реки. — А стоит ли? Отчитывать бессмысленно, сказать, что приди я пять минут позже ты... - он замолчал. — Все равно не захочешь это слышать, а ответы на все вопросы: «Почему и зачем» я и так знаю. — Не знаешь... — прошептала я тихо, надеясь, что парень не услышит меня, но он услышал. — Даже если так. Ты не расскажешь, — скорее констатировал, чем спросил парень. — Не расскажу. Повисла тишина. — Почему жизнь ломает людей? — внезапно, даже для самой себя, прошептала я. Драгоций перевел взгляд на меня, а потом присел на корточки, взяв мои руки в свои. — Жизнь не ломает... она просто устраивает нам слишком много испытаний, чтобы в конечном итоге доказать, что вопреки всему, мы можем подняться. — А если я не смогу? Не смогу подняться? — Сможешь! Нужно только верить...