***
Солнце уже еле видно освещало горизонт, в свои законные права вступала ночь, а я всё никак не мог сдвинуться с места. Я все смотрел и смотрел на маленький силуэт передо мной и готов был исчезнуть в ту же секунду, как она повернётся, чтобы вернуться в дом. Уже давно я знаю все мелочи связанные с ней, которые только могу узнать. Вот сейчас она развернется, медленно пойдет в дом, тихо прикроет дверь и начнёт также медленно подниматься по лестнице. Она всегда растягивает свое возвращение в комнату. Наверное, всё из-за кошмаров, которые начинают её мучить, как только ей удаётся заснуть. Пару раз она так громко вскрикивала, что я чуть не ворвался в её комнату. Да, я часто стою под её дверьми ночами напролет, и это самый страшный мой секрет, который никто не знает. Почти никто. Только Вивьен, пожалуй. Ей можно: она уже давно знает больше моих секретов, чем кто-либо. Я и сам не понимаю, как так получилось. Всё началось буквально спустя пару недель после Рождества. Чувство вины потихоньку становилось невыносимым. Настолько, что я готов был бы сдирать с себя кожу, раз за разом, если бы от этого Вивьен стало бы легче. На протяжении многих месяцев я извинялся перед ней каждый день, как только мог. Она уходила, игнорировала, но я упорно преследовал её. Рассказывал свою историю, делился переживаниями, да даже просто нёс всякую чушь, а она просто молчала. Но со временем мне просто стало это необходимо. Как-то раз она готовила на кухне чай (привычки неизменны) и вдруг я заметил, что вместо одной кружки она держит две. — И что же было после того, как Эдди стащила помаду у Констанс? О, наверное, та была в ярости. Она посмотрела на меня и тихо поставила кружку передо мной. Тогда-то я и понял, что это начало чего-то нового. Мы могли разговаривать часами. Конечно, Бэн был в бешенстве, а Вайлет попросту не знала. Но это было необходимо не только мне, но и Вивьен тоже. Она рассказывала мне всё. Как впервые увидела Бэна, как они познакомились, и какая волшебная была у них свадьба, как они радовались, когда узнали, что у них будет ребёнок и про то, как сильно она волновалась, родится ли дочка здоровой. Все свои переживания она выплёскивала в наших разговорах, и не раз мне приходилось её успокаивать. Она нуждалась в общении не меньше, чем я. Со временем она заменила мне и друга, и мать в одном лице. После всего, что я наделал, она действительно искренне обо мне заботилась, что не могло не удивлять. Удивительная женщина. Но еще более удивительным оказалось, то, что она сказала мне, когда мы в очередной раз сидели за чаем в кухне: — Знаешь, я думаю, что действительно смогла тебя простить. И если честно тогда, когда… Всё происходило, я думала, что это Бэн. Я знаю, что дело не во мне и что ты просто хотел помочь Норе, чтобы она не так мучилась… На самом деле ты просто глупый подросток, которым ловко воспользовались и у которого странное чувство сострадания. Но ведь это все же можно простить так? Тем более что теперь нас уже ничего не связывает… И это было именно тем, что мы старались не вспоминать лишний раз. Спустя четыре года после того, как Констанс забрала нашего ребенка, она всё же убила его. Это даже забавно, что все её дети мертвы. Но я не к тому, что бы снова злорадствовать над матерью. Майк, так она его назвала, напал на неё и чуть не убил. После этого она действительно поняла, кого пригрела под боком и буквально той же ночью она взяла подушку, и оборвала всякую связь между мной и Вивьен. Как бы это ни звучало, но мне стало легче после этого. Я не хотел, что бы между нами существовала такая связь… И я просто рад, что сейчас всё по-другому. Да, я часто вспоминаю, с чего всё началось и не могу поверить, что всё в моей жизни изменилось до неузнаваемости. Мне ни на йоту не стало легче от разлуки с Вайлет, но зато теперь есть кто-то, кто просто может меня понять и это даёт мне надежду. Тёмный силуэт шевельнулся, и я понял, что она решила наконец-то вернуться домой. На доли секунды опережая её, я метнулся в дом и вжался в маленькое пространство под лестницей. Дверь тихо скрипнула, и через секунду зазвучали легкие шаги по лестнице. Я затаил дыхание, чтобы не выдать своего присутствия и стал ждать, пока на втором этаже не хлопнет дверь. Да сегодня я, как всегда, собирался околачиваться около нашей комнаты. Если честно, просто осознание того, что эта комната в любом случае «наша» греет изнутри. Прошел, по меньшей мере, час, прежде чем я решился подняться по лестнице. Я совсем по-обыденному прислонился и съехал вниз по стене. Всё-таки это удобнее, чем стоять всю ночь. Наверное, так бы я и уснул, если бы не жалобный крик из комнаты. Тело срывалось с места, но я знаю, что это будет огромной ошибкой, если я не смогу себя сдержать. Крик повторился. Я закрыл руками уши. Что бы ей ни снилось, сейчас я тоже мучаюсь с ней. Любые её страдания никогда не будут только её. Ещё один крик пронёсся по этажу, и даже ладони не спасли от этого пронзительного звука. Тихий плач, разрывал барабанные перепонки.Я сорвался.
Тихо открыв дверь, я постарался как можно незаметнее проскользнуть в комнату. Замерев на пороге, больше не имел возможности пошевелиться. Она лежала на кровати и, свернувшись в калачик, тихонько всхлипывала, да так, что сердце заныло, и я окончательно потерял над собой контроль. Чувства, двигающие мной в тот момент, никогда не станут моим оправданием. Правда, лишь в том, что я всегда ждал этого момента, ждал повода, наконец, побыть с ней действительно рядом. Совсем позабыв чувство страха, я сделал то, что никак не смел. Я тихонько прилёг на кровать и притянул её к себе так близко, как только мог. На миг дыхание сбилось. В глазах стали слёзы. Я не думал, что когда-нибудь ещё смогу к ней прикоснуться. Я зарылся лицом в её волосы и втянул запах её любимых сигарет. Слёзы заструились вниз по щекам. Я не могу просить большего, чем есть у меня сейчас. Только бы не уснуть и успеть очнуться до того, как она увидит меня. Не в силах остановиться я нежно поглаживал её по спине и нашептывал какой-то бред, лишь бы эти судорожные всхлипы прекратились. Я не хочу, чтобы она страдала ни наяву, ни во сне. Со временем всхлипы стали тише, пока и вовсе не прекратились. Прошло время и меня немилосердно начало клонить в сон. Будучи уже на грани, я смог расслышать лишь тихий шепот.