Исцеление

      Промозглый туман утра отступил пред ясным днем. Позднее зимнее солнце грело вопреки студеным порывам ветра, и сияло на выбеленных инеем кронах деревьев. Над головой монотонно чередовались ветви, то голые, то покрытые бурыми заледеневшими листьями, и просинь неба. Покой и умиротворение изгоняли тревоги, будто не было битвы, крови, боли. Процессия эльфов неспешно шествовала под сенью родных буков, упирающихся в морозную синеву неба.       Тауриэль ожидала, что будет сопровождать раненых по долгу целителя. Отправляясь в путь, она надеялась, что повидает Леголаса, успеет порадовать его вестью о помиловании или рассмешить рассказом о собственной добровольной отставке, но оказалось, что принц окреп достаточно, чтобы ехать верхом. Он покинул лагерь с небольшим отрядом и по велению короля отправился на южный рубеж. Едва очнувшись и даже не простившись! Это известие ошеломило Тауриэль. Конечно, она была рада выздоровлению друга. Эльдар крепче телом и духом, чем люди и гномы, но даже самому сильному требовалось время, чтобы подняться после кровопотери. Случившееся казалось почти невероятным.       Леголас исчез, оставив её одну, а Владыка распорядился целительницей по своему усмотрению. Благодаря стараниям лекарей, Гэндальфа и самой Тауриэль многие воины были в состоянии добраться до цитадели Эрин Гален на своих ногах. Король счел, что лишний пригляд раненым не требуется, и поручил заботам целительницы полурослика Бильбо.       Мастер Бильбо, забавный и уютный, как и его имя, взирал на приведенную для него смирную невысокую лошадь с большим сомнением. Вихры торчали во все стороны из-под повязки на его лбу, придавая полурослику взъерошенный и решительный вид.       — Я могу идти пешком, миледи, — хоббит просительно взглянул на Тауриэль, затягивающую подпругу; видно было, что он готов на все, лишь бы не взбираться на животное, которое выше его почти вдвое.       — Я не миледи, — мягко поправила стражница, — Просто Тауриэль.       — Госпожа Тауриэль, — согласно повторил полурослик и кивнул. — Идет! Вы уверены, что мне стоит... взбираться так высоко? Может быть, есть пони? Я неплохо управляюсь с тем, что... поменьше…       — Например с бочками? — Тауриэль закончила со сбруей и вопросительно взглянула на будущего попутчика. Хоббит взглянул на неё исподлобья, и во взгляде мелькнуло узнавание преследовавшей его и гномов начальницы стражи. Заостренные мохнатые ушки красноречиво покраснели, а Тауриэль не сдержала лукавой улыбки.       — Не беда, мастер Бильбо, — молвила она миролюбиво. — Все в прошлом. Мой король желает, чтобы отважный хоббит, бившийся на стороне эльдар и нашедший Аркенстон, ехал подле него. Я помогу.       Бильбо и ахнуть не успел, когда, подхватив под мышки, Тауриэль ловко водрузила его в седло. Он был не тяжелее маленькой дочки Барда-Лучника.       — Эм... кхм... — откашлявшись, Бильбо поерзал, убеждаясь, что место достаточно надежно, и заметно повеселел. Тауриэль тем временем успокаивающе потрепала лошадь по холке и тоже вскочила в седло, оказавшись позади своего попутчика. Теперь Бильбо сидел прямо и напряженно, точно боялся лишний раз шелохнуться. Тауриэль могла бы придержать его за пояс, но не решилась — мало ли, что это значит для полурослика. Оставалось лишь надеяться, что скоро страх высоты пройдет.       Алагос величаво шествовал во главе процессии, слегка покачивая исполинскими рогами, и будто бы вовсе не замечал огромного медведя-оборотня под боком. Трандуил сам приручал и обучал своего оленя. Послушный руке господина, он подчинялся беспрекословно, а в недавней битве пронесся ураганом, расшвыривая закованных в броню орков. Серьезных ран Алагос избежал, отделавшись лишь царапинами. Оленьи рога и копыта были не менее грозным оружием, чем мечи-близнецы Владыки. Никто не смел выезжать на королевском любимце помимо государя, но Тауриэль не раз позволяла себе потрепать мягкую шерсть или угостить Алагоса лакомством, пробираясь украдкой в его денник. Олень всегда благосклонно принимал из её рук сладкое яблоко и, похоже, был вполне доволен их маленьким секретом.       Процессия следовала по эльфийской дороге. По правую руку короля на сером жеребце ехал маг Митрандир. Тауриэль и Бильбо держали свою кобылку по левую. Беорн тяжело ступал и сопел поодаль. В разговоры бывшая стражница не мешалась, исполняя роль безмолвного и незаметного сопровождающего, но внимательно слушала. Оказалось, что Митрандир и Бильбо собирались повернуть на север и продолжить путь с Беорном до его жилища. Маг рассказывал о путешествии в компании гномов. Несмотря на грусть воспоминаний, Бильбо то улыбался и поддакивал, то вновь крепко вцеплялся в луку седла, будто вспомнив о сидящей за его спиной эльфийке. Тауриэль стала подозревать, что хоббит попросту робеет, оказавшись с ней на одной лошади. Целительница подумала, что могла бы облегчить его участь, спустившись и ведя лошадь в поводу, но вряд ли это было бы уместно.       — Ваша страна далеко на севере, мастер Бильбо, — сказал вдруг Трандуил, - Так ли в ней велики леса, как и в моих владениях?       Тауриэль поразила любезность и простота, с которой Трандуил обратился к хоббиту. Теперь речь пошла о полях и землях далекого Шира, о гостеприимстве Хоббитона, о щедром угощении и фейерверках на празднествах, совсем не таких, как у эльфов, но, должно быть, не менее веселых. Напоминание о скором возвращении домой ободрило мастера Бильбо. Тауриэль слушала его рассказ с большим интересом; она вживе представила Старый Лес, услышала голос золотистого потока Брандуина, ощутила запах цветов и почти распробовала вкус меда в янтарных сотах ульев.       Король был не менее внимателен к словам полурослика. Он задавал новые вопросы и выслушивал искренние ответы. Узнав о садике своего собеседника и трудностях с разведением петуний, Трандуил дал ему совет, который Бильбо счел столь дельным, что несколько раз повторил себе под нос, дабы запомнить получше.       — Взамен, я надеюсь, мастер хоббит поведает, как ему удалось похитить ключи моей стражи? — молвил вдруг Владыка. — Никто не услышал ни звука, не увидел ни малейшей тени? По его лицу нельзя было понять, что он затевает. Король смотрел на Бильбо так, точно знал нечто очень важное, и полурослик, похоже, понял, что именно. Митрандир приподнял бровь, смерив обоих оценивающим взглядом. Тауриэль припомнила, что порой замечала странную, крохотную тень, скользившую вдоль стен в королевских кладовых или переходах дворца. Тень казалась игрой обманчивых отсветов от светилен, однако всегда ловко ускользала, стоило сделать к ней хотя бы шаг.       — Неужели? — замялся Бильбо и тут же ответил, улыбнувшись: — Должно быть, я очень хороший Взломщик!       Маг одобрительно усмехнулся, встретившись взглядом с Владыкой, на чьих губах тоже промелькнула лукавая улыбка. Дальше они ехали молча, и вновь над головой монотонно чередовались ветви и просинь неба. Скоро дом. От этой мысли на сердце становилось легко и хотелось пустить лошадь вскачь...       Зимний лес прозрачен и тих. Взрывая снежную пыль, они мчатся по белой пуще верхом. Пригибаются к седлам, задевают поникшие под тяжестью снега ветви и кусты, сбивая с них пушистые комья. Ветер треплет полы плаща, ерошит кунью опушку, сдувая с головы капюшон. Мороз пробирается под одежду, леденит у ворота литую фибулу. Всадница смеется. Она оглядывается через плечо, успевая выхватить преследователя взглядом сквозь собственные взвившиеся локоны. Через несколько мгновений он обхватывает её за талию. Ауриэль заранее отпускает повод и позволяет перетащить себя на его коня.       — Попалась!.. — Трандуил улыбается ей. На ресницах застыла снежинка.       Его конь всхрапывает и замедляет шаг. Серебристые пряди летят по ветру, смешиваясь с её золотыми. Ауриэль цепляется за плечи мужа, забывая, какой сейчас день. Она смотрит в его глаза, улыбается в ответ... Этот миг хочется запомнить навечно. В их крепости не осталось стен. Король Диор, сын Лютиэн и Берена, сменивший на троне Тингола, оставил ультиматум сынов Феанора о выдачи Сильмарилля без ответа и теперь готовится к битве. Возможно, враги скоро придут. У них осталось мало времени на счастье. Слишком мало.       — Пожалуй, мы расстанемся здесь, — предложил Митрандир.       Тауриэль очнулась. Все было как раньше: процессия, заснеженный лес, путь домой. Только сердце билось чаще, а руки дрожали, сжимая поводья.       Нехитрый скарб и долю сокровищ хоббита — два сундучка с серебром и золотом — стражи перегрузили на коня Митрандира.       — Владыка, — обратился к Трандуилу полурослик, когда настала пора прощальных слов, — прошу Вас, примите и от меня подарок.       Он вынул из походной сумки то, чего никто не ждал. Тауриэль не поверила глазам: это была искусная копия Наугламира, Ожерелья Гномов, созданная мастерами Эребора. Тауриэль была совершенно уверена в этом. Много лет назад король Трандуил вернулся сам не свой после визита в царство Трора. Договор о мире и обоюдной помощи должен был положить конец неприязни между подгорным народом и эльдар, но его не заключили.       Сопровождавшие короля эльфы утверждали, что гномы нанесли посольству жестокое оскорбление, отказавшись отдать обещанное. Говорили, что алчность Трора не имеет границ, что камень, добытый в недрах Одинокой Горы, застил гномьему королю глаза, подобно древнему Сильмариллю. Лесному Королевству было обещано прекрасное ожерелье из блистающих белых камней, созданное Мастерами Эребора. Однако оно оказалось так красиво, что гномы не смогли расстаться с ним. Его лишь показали — но не отдали — Трандуилу.       Теперь Дочь Леса понимала тщеславный замысел Короля-под-Горой, возжелавшего превзойти предков. Ожерелье Эребора до малейшей подробности повторяло Наугламир, и различить их смог бы лишь тот, кто воочию видел древнюю драгоценность. Трандуил признал великое искусство гномов, однако был разгневан их неслыханной дерзостью: они явили правителю эльфов предмет, ставший символом не только королевской власти, но и величайших горестей эглайн.       Многие считали, что воссоздать Ожерелье по силам лишь его создателям — мастерам Ногрода или их потомкам и родичам. Но Трандуил — один из защитников Дориата, как помнила Тауриэль, лицом схожий с королем Элу — когда-то сражался с ногродскими гномами в залах Менегрота и был вовсе не способен оценить такого рода намеки. Что ж, в угоду своему тщеславию Трор положил в сокровищницу собственный Наугламир из камней Баланнора — впридачу к Аркенстону, красотой подобному Сильмариллю. Однако он не заставил родича Тингола склониться перед гномьим величием. А шаткое союзничество Эребора и Эрин Гален было разрушено задолго до пришествия Смауга.       Трандуил, словно застывший в седле, наконец, взглянул на Тауриэль, и хоббит вложил ей в ладонь сияющую, как целое созвездие, драгоценность. Приблизившись к королю, стражница протянула ему Ожерелье Эребора. Трандуил принял его из её рук. Несколько мгновений он позволил себе любоваться блеском камней, искусно вправленных в белое золото, искрившихся даже в рассеянном свете зимнего дня. Тауриэль дивилась. Мастер Бильбо, очевидно, поначалу не придавший своему поступку особого значения, казался потрясенным. Да что там, даже Митрандир смотрел на происходящее с одобрительным изумлением.       — Чем же я заслужил этот дар? — спросил король.       — Это благодарность за гостеприимство, — отвечал Бильбо. — Несколько дней я бесплатно ел ваш хлеб и пил вино, но и Взломщики знают, что такое честность!       — Воистину — ты будешь зваться Другом Эльфов, Бильбо Беггинс, — произнес во всеуслышание Трандуил, обращаясь и к полурослику, и ко всем вокруг. — Так нарекаю тебя я, и так будут звать тебя мои подданные. Ты всегда найдешь в Зеленолесье друзей и советчиков, и всегда можешь рассчитывать на теплую встречу. И да не укоротится твоя тень, мастер Беггинс, — многозначительно примолвил король, — иначе воровство станет слишком легким делом. Прощай!       Перебравшись на коня мага, полурослик помахал королевскому эскорту — Трандуилу, Тауриэль и окружавшим их стражам — так, как если бы прощался с близкими друзьями. От этого на сердце стало тепло и радостно. Но все же Тауриэль смотрела вслед Митрандиру с сожалением. Она чувствовала, что не раз пожалеет о молчаливом расставании. Она не успела расспросить мага, она ничего не знает о себе! Нет ли в видениях, посещавших её, чьей-либо злой воли? Возможно ли, чтобы дух погибшей проник в ее тело? Оставалось лишь надеяться, что все закончится само собой.