Эффект солнца.

Весь мир — театр, а люди в нём — актёры. Жить — это своеобразное искусство, где каждый проявляет его по-разному. Роль женщины — одна из самых сложных ролей. Требуется невероятно много усилий, чтобы достойно сыграть эту роль. Роль мужчины — то, кем ты не являешься. Вжиться в неё не получится, как ни старайся. Наша первая встреча была в весьма романтической обстановке. В кабинете директора театрального кружка. Точнее, при входе в кабинет. Я маялся от бессонницы на почве волнения о результатах, наматывая круги по коридору. Рядом шныряли школьники, шарахавшиеся моего нестандартного поведения: я что-то бормотал себе под нос, злобно посматривал на дверь кабинета, периодически выкрикивая всякую чушь, маты и проклятия. Наматывая очередной круг, я столкнулся с кем-то. Причём, не хило так столкнулся — я пошатнулся на ногах. Объект, который врезался в меня, оказался менее устойчивым, так как упал на пол. Я поспешил помочь пострадавшей. Когда я увидел эту девушку, первой мыслью было: «Какой ужас!». Такая, как она, не сможет прожить и дня в нашем городе. Возможно, неудачная покраска волос была причиной такой мысли, однако эту теорию пришлось выкинуть из головы, как только я увидел белоснежную кожу, такие же белые ресницы и брови. Седые волосы на первый взгляд вызвали шок. И только после тщательного осмотра, до моего гениального мозга дошло: она больна. Я что-то читал об отсутствии меланина. Наверное, у неё рак. Неживые глаза, уставший вид и полнейшее нежелание жить. Неужели сдалась? — Оскар ДиСон, — я протянул руку для приветствия, напрочь позабыв про волнение. Резко появилась жалость к этому человеку. Я думаю, это была именно жалость. Ни сочувствие, ни сопереживание. Странно так, никогда ранее не испытывал подобного. — Извини, что задел, — я постарался улыбнуться как можно обворожительней. — Ева, — еле слышно прошептала она, виновато опустив голову, и быстро прошмыгнула в кабинет директора театра. Следом зашёл и я. Пухленький старичок, восторгающийся своим детищем, перебирал буддийские чётки, внимательно читая небольшую бумагу. Белоснежная Ева, как я успел её уже окрестить, сидела напротив, на стульчике, вновь опустив голову. Такая редкость встретить в наше время скромных девиц. Или она просто переживала за решение мистера Стрима? Он, кстати, жестом указал мне на место, взяв другой листок в левую руку, и начал мотать голову от одной бумажки к другой. С минуты две молчал, а потом как гаркнет: — Ну что ж, мои дорогие. У нас выступление на носу. Поздравляю, роли, на которые вы пробовались, вы отработали великолепно. Считайте, эта постановка ваша. Я удивился таким словам. Нет, я был в глубочайшем нецензурном шоке. Как? Как у меня получилось? Невероятно! Сколько бы я ни пробовал, сколько бы ни старался, мне никогда не удалось пройти, даже на третьесортные постановки с второстепенной ролью. А тут главный герой, да ещё и картина наверняка интересная. Я читал лишь небольшой отрывок сценария, но уже жутко хочу узнать, что же там дальше. А потом до меня дошёл весь смысл сказанной фразы. Она тоже прошла. Вот она? Она ведь третий день в школе, всего неделю назад переехала сюда и уже успела понравиться режиссеру? Как? Какими же это талантами надобно обладать, чтобы досталась главная роль? Здесь точно дело нечисто! Может, ведьма?! Нет-нет, меня опять не туда понесло. Возможно, просто очень талантливый ребёнок, от природы. Это ж только я добиваюсь своего тяжкими трудами, и всё равно моё положение ужасно хлипко: как только в театральный кружок заглянет какой-нибудь парень, мистер Стрим меня тут же заменит. Ну не нравлюсь я ему, что поделать? Он держит меня только за отсутствием в труппе мужской особи. — Спасибо, — тем временем тихонечко пропищала Ева и тут же поспешила ретироваться. Я тоже поблагодарил, только намного больше выражая свои эмоции, и побежал за новой коллегой. Нагнал я её уже в коридоре, на полпути к аудиториям. Несмотря на прозвеневший звонок, никто и не собирался возвращаться в свои классы. — Ей! Великая актриса, подожди меня! — я крикнул слишком громко, все школьники посмотрели на меня. Ну и ладно. Все и так уже давно считают меня чудиком ненормальным. Ева остановилась и шепнула: — Чего тебе? Я ненадолго опешил от такого вопроса. Что значит «чего тебе»? Она что, не купилась на мою супер-пупер очаровательную красоту?! Ладно, на счёт красоты я пошутил, конечно. А вот то, что мои одноклассницы (да и не только они) перешептывались ещё до моего прихода и обсуждали явно Еву, мне не понравилось. Уже стала знаменитостью школы? Так быстро начали издеваться над ней? Воу, и как же у неё так вышло? Внешностью заинтересовала? Или нестандартным поведением «трусихи-скромняшки»? — Ничего. Поздравить с полученной ролью хотел. Она скупо поблагодарила и попыталась как можно быстрее смыться из оживленного коридора. Позднее я узнал о ней гораздо больше. Причём эти знания ни на каких фактах не основывались — сплошные сплетни. Говорили, что она ведьма (а я ведь тоже так подумал сначала). Что из богатой семьи и что дома у неё зоопарк. Доходило до абсурда — что она собирается совратить всех учителей мужского пола и устроить гарем! Я в сторонку посмеивался, выискивая человека, который знает больше и правду. И нашёл. Школьный психолог, миссис Бард, отличная собеседница, (то есть болтушка, и с ней никакого диалога не выйдет, сплошные монологи) к тому же, с ней я был знаком лично. Так как меня часто шпыняли в начальных классах, я нередко бывал у неё, поедая чужие запасы карамелек и успокаиваясь под "сахарным" голосом. — О, Ева Мун. Да её жизнь достойна премии «Оскар»! Такой сценарий жизни... Она ведь в театре играет?.. Я молчал, не желая перебивать женщину (хотя если бы даже желание было, всё равно не сумел бы). А она и рада была выговориться, продолжая болтать: — Она живёт не со своими родителями. Её настоящих папу и маму лишили родительских прав, так как те употребляют наркотики. Новые родители переехали сюда из-за влажного морского воздуха, который ей полезен. Вообще, её новые родители её очень полюбили, но Ева, видимо, ещё не освоилась. Да и не думаю, что её спасут морской бриз и любящая семья. Я заглянула в её медицинскую книжку и даже немного рада за неё. Рак кожи не шутки, но пока что болезнь не прогрессирует. Моя теория подтвердилась из подлинных фактов. Я не удивился рассказу миссис Бард, хотя вспомнив её неживые, ледяные глаза, подумал, что она абсолютно несчастна даже опекаемая новой семьёй. — Откуда вы узнали про театр? Женщина рассмеялась, чуть ли не расплескав весь кофе: — И после всего услышанного, ты спросил меня именно это?! Она сама мне об этом сказала. Я ведь должна была поставить печать на бумажке про желание посещать кружки. Теперь всё встало на свои места. Я и не заметил, как заинтересовался ей. Хотя... интерес вроде как обычный: я буду с ней работать около двух месяцев каждый день. Вот и всё. Или... ну не могла же она мне понравиться?! Такая бледная, холодная и до невозможности одинокая.

***

— Я... я обязательно вас буду ждать, маркиз Форест, — она вытерла мокрые глазки платочком и бросила его к моим ногам. Я поднял его, поднёс к груди, на мгновение закрыл глаза, будто о чём-то задумавшись, и поднял взгляд к окошку. — Благодарю, возлюбленная Розалия. Дождитесь меня, — гордо проговорил я, уселся на искусственного коня и ускакал за кулисы. Это была последняя сцена на сегодня. Фух, вымотался. Постановка мне очень понравилась, впрочем, как и сценарий. Герои такие живые, искренние. Уверен, мистер Стриман переполошил немало литературы о восемнадцатом веке, о традициях и обычаях в эти годы. Хотя, на мой взгляд, проще было бы поставить куда более известную пьесу с большей популярностью. Я бы от роли Ромео не отказался. Или можно было бы взять что-нибудь из российской комедии. «Вишнёвый сад», например. Не спорю, наша постановка шикарна, но всё-таки... — Ты идёшь? — в мою скромную гримёрку зашла развесёлая Биатриса. Ей досталась роль матери Розалии. Я сначала не понял, о чём это она. Куда ещё сегодня? Потом дошло. Обычно после первой репетиции мы собирались нашей большой компанией в кафе, чтобы отметить начало работы. — Да, конечно, — схватив сумку, я вышел за рыжей. — Все ведь идут? — Почти, — тут же отозвалась Биатриса, прибавляя темп. — Ева, ничего не сказав, ушла домой. Вот оно что. А ты нелюдима. Ну ничего. Я тебя ещё растрясу. В кафе мы расшумелись так, что все остальные посетители разбежались. Макс и Тиан кричали громче всех, споря до хрипоты на какую-то странную тему, в которую я не особо вслушивался. Они окончили нашу школу искусств четыре года назад, а в прошлом году устроились сюда работать. Тиан работала дизайнером костюмов и декоратором сцены, Макс — звукооператором и вообще работником за кулисами. Директор не пришёл, вежливо отказался, ссылаясь на неотложные дела. Беатриса, уже достаточно много выпив, приставала ко всем, пытаясь споить. Грейс, заполучившая второстепенную роль принцессы королевства в постановке, не отставала от рыжей. Вот они — мои друзья. Мои знакомые, мои самые близкие люди. Те, кто ценят меня по содержанию, а не по чудаковатой внешности. — Эй, блондиночка, — позвала меня Грейс, раскачиваясь из стороны в сторону. Не люблю, когда она упоминает мой цвет волос. — Давай, ик, на брудершафт. Она вручила мне бокал с какой-то подозрительной мутной жидкостью, выпила содержимое своего бокала, а потом осушила мой, который дала мне, чтобы я, видимо, подержал. Интересно, стоит ли ей рассказывать, что на брудершафт пьют не так?! — А я говорю, что она милаша! — громко крикнула Тиан так, что стеклянная посуда задребезжала. — Да в каком месте ты нашла в ней что-то милое? Она же скелет — кожа да кости, к тому же весьма нелюдимая, — не желал мириться с мнением своей девушки Макс. — Но нельзя не признать, что у неё талант, — поняв, о ком они спорят, я решил влезть в чужую тираду. — Вот именно! — не без удовольствия крикнула Тиан, стукнув по столу. — Это да, Ева хороша, — признал он, принимая поражение в этом споре. — Кажется, будто игра для неё это отдушина. Она играет так, как никогда не сделает в жизни. Вот это да, вот это верно. С этим нельзя не согласиться. У меня тоже появилось такое ощущение. Хоть она ни разу не переигрывала за сегодня, всегда хорошо входила в свою роль и так же быстро выходила, возвращая на лицо маску трусишки. Мне тоже кажется, что она выражает свои истинные чувства только на сцене. Я попрощался с друзьями, у которых пьянка только начиналась, а в арсенале было полным-полно тем для споров. Уже в комнате общежития позвонил матери. У неё сейчас утро вроде бы. — Поздравляю, ты наконец получил достойную роль. Не зря я отправила тебя в эту международную школу искусств. Мой мальчик ещё покажет себя, — щебетала мама на любимом немецком. Я улыбнулся её словам, уже неделю не слышал родного языка. — Ты же хорошо питаешься? Не похудел? — Нет, всё хорошо, — тут же поспешил успокоить её. Ей только дай волю — всех перестоит, прилетит сюда и заберёт домой откармливать. — Я буду ложиться спать, у нас уже ночь. Пока-пока. Уже засыпая, я думал о Еве. Как же мне помочь тебе, лунная принцесса?!