Рай.

Кто придумал эту глупость – что люди смертны?.. Нет, бесспорно, есть некая точка, минув которую, перестаёт существовать телесная оболочка. Вот только кто из вас задумывался о том, что будет потом? Вы можете верить мне, а можете нет: я рассказываю лишь о том, что помню и знаю сама. Можете назвать меня сумасшедшей или сказать, что мои слова бредовы. Однако я лишь хочу поделиться с вами, друзья, одной историей. История эта необычная: в ней нет рыцарей, спасающих принцесс, нет нашей серой повседневности, ничего нет. Есть лишь одна девочка, которая однажды увидела сон. Впрочем, сон ли? Ведь то, что нам снится – лишь отражение нашей же реальности. И, быть может, это было на самом деле, просто девочке проще назвать это сном? Есть в этой истории одна безграничная вещь, и имя ей – пустота. Пустота и мрак, в которых нет ни единого проблеска света. Да, там нет котлов или чертей: там есть вечная тьма, где, казалось бы, можно обрести покой. Но покой обретает лишь тот, кто смирился с тьмой: и тогда он действительно уходит в неё, становится её частью. Но всегда остаётся тот, кто будет пробиваться сквозь темноту: орать до хрипоты в горле, не слыша собственного голоса, звать кого-то, продираться сквозь покорно расступающийся мрак. И однажды этот человек увидит искорку света, искорку, которая подарит ему ещё одну жизнь. Девочка из моей истории однажды повстречала во сне множество других людей, которые почему-то смотрели на неё безумно знакомо. И не покидало девочку ощущение, что всех в этом бесконечном ряду она знает, что она видела их когда-то прежде. И вон того светловолосого парня с сигаретой в зубах, и вон ту не очень красивую, явно больную женщину лет тридцати, и молодую даму в платье ушедших веков… Все они смотрели на неё со странной надеждой в глазах, словно ожидая чего-то… Я уже говорила, что та девочка хотела умереть? Жизнь казалась ей бессмысленной и пустой, как и многим подросткам её века. Она не думала ни о чём, просто хотела погрузиться в темноту, которую, казалось, когда-то прежде уже знала… Но она увидела, увидела все эти лица, что смотрели на неё с надеждой и странной гордостью. В каждых глазах она видела целый новый мир, целую историю, и эта история была знакомой и родной до странной боли где-то в области сердца. Девочка видела парня, родившегося почти век назад где-то в Канаде, и видела в его посветлевших, точно у старца, глазах, что когда-то он застрелился. Сквозь её тело тогда пробежали мурашки: она чётко увидела труп на полу грязной квартиры с кровавыми обломками черепа, но более того – она ощутила его последнее мгновение, когда курок уже был спущен, словно бы сама стала тем парнем и ощутила испуганное, робкое: «А ведь я никогда не попаду в Рай». Он был прав: в Раю ему не нашлось места, как, впрочем, и в Аду. Да и существуют ли они? Парень из Канады их не видел. Не видела их и немолодая женщина, грустно покачавшая головой: она когда-то сгорела на костре Инквизиции, оставив на земле свою десятилетнюю дочь. С грустью смотрела эта женщина на девочку: лишь на пару секунд её губы разомкнулись в немом: «Ты взяла себе моё имя». Девочка увидела, словно изнутри, пылающий костёр, в те мгновения, когда не было уже боли и оставалось только медленно угасать уходящей жизни: женщина не плакала о себе, она лишь молила Бога, что не пощадил её, о том, чтобы её дочь не пришла на площадь, чтобы не узнали о девочке в этом чужом городе. Умирая, молилась она о чужой жизни. Но и ей не дали увидеть ни Рая, ни Ада. Как и спокойной, несколько высокомерной девушке в платье времён раннего Ренессанса, что смотрела на мир с упрямой усмешкой. Гордая, взбалмошная итальянка, дочь знатной семьи, что некогда бросилась с одной из башен родного замка: она предпочла некогда умереть, но не стать супругой нелюбимого человека. Нет, у неё, как в легендах, не было какого-нибудь своего Ромео: она была влюблена в свою свободу, которую и не пожелала отдавать. И умирала она свободной. Жаль только, что в последний миг ей стало ясно: разбиваясь, видишь не небо, а холодные, равнодушно смотрящие на чужую гибель камни. Девочка не понимала, почему все эти люди вдруг пришли именно к ней. За спинами их стояли и другие, и каждый норовил поведать свою историю. Сотни и тысячи жизней, что словно слились в одно мгновение и разом решили заявить о себе. Кто-то был рождён в этом мире – а кто-то в иных, ныне не существующих, мирах. Их боль девочка ощущала, как свою: но ощущала она и странную надежду, что от них исходила. Девочка спросила всех явившихся, кто они. Но никто не дал ответа. Всё так же они молчали и ожидали чего-то. А затем неожиданно улыбнулись – все разом, единовременно. И девочка узнала улыбку, ту улыбку, что пусть редко, но всё же видела. Улыбку её собственного отражения. Я больше не умру таким молодым. Я больше не оставлю тех, кого люблю. Я больше не спутаю смерть со свободой. Я больше никогда не стану плакать без причины. Такой была их надежда. Надежда людей, что жили прежде, и когда-то, вырвавшись из безмолвной пустоты, были рождены вновь. Девочка поклялась им, что не умрёт, и что никакие злые силы не сломают её. Что же, пока что она своё слово держит. И может, именно она когда-нибудь увидит Рай. И тогда она, вернувшись к ним, тем людям, что смотрят на неё из тьмы веков, расскажет им, что же это такое…