Любовь, о которой молчат

Апрель, 1945 Девушка посмотрела в зеркало на своё отражение и тяжело вздохнула. За годы такой долгой войны она исхудала, а волосы её отрасли почти по талию. В нежных голубых глазах читались усталость и безысходность. Казалось бы, что от предыдущей Жанны Ларозьер ничего и в помине не осталось. Война меняет людей, а в особенности тех, кто обречен быть в самом центре этого ада… Летом 1942 девушка присоединилась к Французскому Сопротивлению. Год спустя скончался её дедушка. Жизнь Жанны каждый день висела на волоске, но это её не останавливало. После освобождения Франции от оккупантов Жанна, как и многие девушки, помогала раненым, количество которых было трудно высчитать. Так вот и занесла её судьба в Штутгарт: выжженный, разрушенный бомбардировками город. - Жанна, подменишь меня? Лара влетела в комнату, взволнованно ища что-то. Её белая форма Красного Креста была запачкана кровью, грязью и пылью. Темные локоны, тщательно заколоты под шапочкой, выбились из прически. Жанна повернулась в сторону девушки, закатывая рукава на халате. - Конечно. Ты чем так взволнована? Жанна убрала волосы в пучок, внимательно поглядывая на медсестру. В свете последних шести лет этот вопрос казался глупым. Но девушки и женщины с их бригады Красного Креста привыкли скрывать свои эмоции. Основной их долг – помощь людям. Остальное не важно. Лара достала из шкафа ручку, листок бумаги, и начала что-то писать. - Все нормально, просто на письмо надо ответить. Много раненых привезли сегодня… Суматоха полнейшая. Жанна подошла к подруге и ободряюще сжала её плечо. Она знала о любовной истории 22-летней Лары. Её возлюбленный находиться на передовой, и девушке сейчас несладко. Француженка вышла из комнаты и быстрым шагом двинулась к палатам. В госпитале стоял гул: крики, плач, паника. К запаху и виду крови девушка привыкла, но куда сложнее было видеть страдания невинных людей. В штутгартском госпитале Жанна работала уже около недели, после вхождения французских войск в город: их перевели сюда из Франции. Поначалу девушка не горела желанием ехать в Германию: злость на оккупантов не прошла. Но войну надо было заканчивать, а для этого нужно также помогать нуждающимся. В последний день в госпиталь свозили также солдатов, в основном немцев. Лечили их в отдельной палате немецкие врачи. Парней не трогали: большинство из них были на передовой, они вдоволь натерпелись и не были причастны к тем ужасам, которые творили другие подданные Вермахта. Работы было много. За год в Красном Кресте Жанна спала по 4-5 часов в сутки. Самыми страшными были авианалеты: никогда не знаешь, чего ожидать, кто атакует… Но думать надо было не о себе, а о людях. Помогать им, спасать их. В разбомбленном Штутгарте обстановка ужасная: город был в руинах, половину коммуникаций взорвали. Каждый день привозили много раненых, иногда не удавалось спасти и половину из них. Жанна как раз перевязывала кровавую рану на ноге у женщины, когда в палату вбежал немецкий врач. - В пятую палату нужны медсестры! Пятая палата, в которой лежали солдаты, находилась в дальнем крыле госпиталя. Французские медсестры практически не бывали там. Ларозьер закончила закреплять повязку, когда ей на плечо легла рука. Жанна повернулась и увидела Лару. - Я закончу. Иди в палату к солдатам, ты одна из немногих, кто хоть как то знает немецкий. Жанна не могла не заметить влажных и красных глаз подруги. Неужто что случилось уже? Но сейчас было не до этого. Лара, стараясь изобразить подобие улыбки, подтолкнула Жанну к выходу. В пятой палате был сущий ад. Жанну сразу же приставили к одному молодому немецкому солдату: парня контузило гранатой, он был в бреду, весь потный и содрогающийся. - Нет!... Нет… Не туда! Огонь, везде огонь… Девушка смочила тряпку в холодной воде и приставила её ко лбу солдата. Он умолк, но губы его все равно двигались. Парню было на вид не больше семнадцати. Таких юнцов «могучий» Гитлер посылает в самое пекло, прячась в бункере? Жанну обуяла злость и обида за парня. Пока девушка занималась юным солдатом, на соседнюю койку принесли ещё одного раненого немца. Поворачиваясь к тумбе за инструментами, взгляд Жанны мимолетно упал на лежавшего мужчину. Он был весь в крови и грязи. Глаза были полуоткрыты, а грудь вздымалась вверх вниз. Медсестра обрабатывала ему рану на животе. Жанна взглянула на ранение и прикрыла рот рукой: как он мог так спокойно лежать в сознании? - Можешь помочь с перевязыванием? Немецкая медсестра на ломаном французском обратилась к Жанне, на что девушка удовлетворительно кивнула. Она поджала начало повязки и осторожно зажала рану, чем вызвала у солдата боль. Немецкая медсестра в это время закончила перевязку и пошла за лекарствами. Жанна опять всматривалась в лицо солдата, но из-за крови ничего нельзя было разобрать. Он молча лежал, прикрыв глаза. Девушка смочила кусок ткани, и начала вытирать его лицо. С каждым движением все большее волнение настигало Жанну. Немец закинул голову и начала что-то неразборчиво шептать. Почему он кажется ей таким знакомым? За все время войны через неё прошло много людей, но был один человек, которого она не могла забыть. Девушка отложила тряпку и приставила руки к голове, надавливая на неё. Затем она беспомощно положила руки на кровать солдата, замечая записку. «Вернер фон Эбреннак». От шока девушка приоткрыла глаза и нервно сглотнула. Как такое возможно? Почему такая жестокая судьба вновь свела их? Жанна в панике соскочила со стула и выбежала из палаты.