В стенах императорского кабинета.

От чтения очередного отчета его отвлек тихий стук. Подняв глаза от исписанного мелким почерком листа бумаги, он увидел сначала лежащий на полу черный костяной веер, потом тонкую белую руку, потянувшуюся за ним, а затем и владелицу этой руки, облаченную в изысканное темно-бордовое платье. - Элизабет, дорогая, я же просил тебя не являться ко мне в кабинет. Своим присутствием ты распугиваешь всех ангелов и слуг. Ко мне-то они привыкли, а вот от тебя не знают, чего ожидать, и поэтому вовсю стараются не показываться тебе на глаза. - Вот и прекрасно, дорогой. Ибо я как раз хотела поговорить с тобой наедине, - спокойно ответствовала та, поднимая веер, и поудобнее устроилась в глубоком кресле напротив стола собеседника. - Раз это настолько личный разговор, то почему бы нам дома не поговорить? – вяло попытался спорить «дорогой», но все-таки со вздохом отложил отчет и устало потер виски. - Потому что дома прислуга и ко мне привыкла, и во время ужина с тобой не поговоришь. А в последнее время ты настолько устаешь на работе, что стоит тебе переступить порог спальни, как ты перестаешь притворяться бодрым, ведь слуг больше рядом нет, а потом, даже не раздеваясь, падаешь на постель и засыпаешь мертвым сном, прости за каламбур. И добудиться тебя можно только поутру, а тогда ты снова убегаешь на работу, и поговорить с тобой опять же нет никакой возможности. Вот я и пришла сюда. А то Вы избегать меня изволите, Ваше Величество. - И вовсе я тебя не избегаю… - проворчал император. Он откинулся на спинку высокого стула, и потянул из ящика стола серебряную флягу, тем самым подтверждая утверждение Элизабет о том, что бодрым он старается казаться только в присутствии подданных, и только рядом с ней позволяет себе проявлять слабость. - А к тому же уклоняетесь от исполнения супружеского долга, - продолжила супруга, игнорируя его последнюю реплику. - И не уклоняюсь я… - бледный супруг отпил из фляги, поморщился и засунул ее обратно в нижний ящик. – Эх, и сюда добрался, ну ничего невозможно спрятать… У меня просто последнее время совершеннейший завал на работе, я же тебе объяснял. Вот как только освобожусь хоть немного… - Слышала уже я эту песню, не раз, и не два. У меня создается такое впечатление, что твой совершеннейший завал, как ты выразился, длится последнюю тысячу лет. Мне начинает казаться, я была тебе интересна только живой, а как только я умерла, исчез весь этот восторг погони и завоевания дамского сердца. И ты стал отдаляться. Ну, может еще во время медового месяца в Раю ты проявлял какие-то чувства, а сейчас же… Я перестала тебя узнавать. Куда делся тот влюбленный беловолосый мальчишка, который залазил ко мне в шкаф и устраивал революции в растрепанных чувствах, переодевался доктором и приносил мне доказательства неверности Франца? Куда делось все твое рвение, весь твой запал, который мне так нравился? Вообще, ты меня еще хоть любишь, а, дер Тод? Император Посмертия, все это время слушавший монолог ее величества с поникшей головой, встрепенулся и с укоризной сверкнул на нее серыми глазами: - Как ты можешь в этом сомневаться?! - Я только что изложила тебе свои соображения, - невозмутимо ответила Элизабет. – И мне кажется, их достаточно, чтобы мои сомнения нельзя было назвать беспочвенными. - Ты злишься на меня… - грустно улыбнулся дер Тод. – Злишься за то, что я не провожу с тобой столько времени, сколько ты себе представляла. И злишься на себя за это, потому что ожидала от меня совсем другого отношения… - Да с чего Вы взяли, что я злюсь, Ваше Величество? Я совершенно спокойна, – поспешно перебила его супруга и выпрямилась в кресле, немного задрав подбородок. - Когда ты злишься, ты начинаешь говорить так вежливо, что аж зубы сводит. С твоих речей можно писать юридические документы без малейшей корректировки. Между прочим, эту привычку ты невольно переняла у меня, так что… - он развел руками. – Прости меня, Элизабет, что не оправдываю твоих ожиданий, но разве ты не была замужем за императором? Ты должна прекрасно знать, что это такое – работа руководителя, да еще в государственном масштабе. - Конечно, знаю! Но позволь и тебе напомнить, что я бросила этого императора ради тебя! – еще больше задрав подбородок, воскликнула императрица. - Я помню. Никогда этого не забуду. Только почему ты не поведала мне о своих сомнениях раньше? – все так же грустно улыбаясь, спросил дер Тод. - Потому что раньше у меня не было этого, - ее величество хитро прищурилась и достала из ридикюля полностью черный конверт с красной сургучной печатью, которая была уже сломана. Император мельком взглянул на него и тут же закатил глаза. - Никуда я не пойду, даже не упрашивай! - А ты знаешь, что это такое? – удивленно вскинула брови Элизабет. - Конечно, знаю, как же не знать. Это приглашение на Бал в Аду, который Люцифер устраивает каждые сто лет. И каждый раз он присылает мне приглашение, хотя прекрасно знает, как я не люблю всяческие балы и праздники. - И в этот раз ты не пойдешь? - Нет. - А приглашение для нас двоих, между прочим. - Так иди сама, если хочешь. - Ну вот видишь, и вот так последние семьдесят лет! Ты разрешаешь мне делать все, что я хочу, но всегда одной! - Так ты ведь свободы хотела, скажешь, нет?! – теплота в глазах императора тут же исчезла, сменившись арктическим холодом, от которого любой смертный тут же превратился бы в глыбу льда. Только вот на его супругу это возымело прямо противоположный эффект. - Конечно, хотела, только не такой же! Моя свобода - с тобой! И ты пойдешь со мной на бал, хочешь ты этого или нет! - Почему это ты так решила? – холодно осведомился его величество. Он вскочил со стула и уперся руками в стол, продолжая сверлить императрицу ледяным взглядом. - Да потому, что тебе нужен выходной! – ее величество тоже вскочила с кресла и вперила в августейшего супруга взгляд, жгучий, как адский огонь. – И потому, что я хочу на бал! И потому, что я хочу танцевать на этом балу, и чтобы все на нас смотрели и завидовали! Ты, кажется, когда-то нарезал вокруг меня круги и нагло утверждал, что последний танец я буду танцевать с тобой! Что-то я не припоминаю, чтобы мы с тобой вообще танцевали когда-либо! - Сказал, значит буду! Мое слово тверже алмазного пола в бальном зале Люцифера! Так они и простояли еще минут пять, меряясь взглядами, не отступая и не собираясь сдаваться. А вот обычно бесстрашный и невозмутимый первый помощник императора, который сунулся было в кабинет без стука, под взглядами первых лиц Посмертия побледнел как полотно и поспешил ретироваться, прижимая к себе очередную кипу отчетов, словно щит. Его внезапное вторжение немного отвлекло их величества от семейной ссоры, накал чувств схлынул и теперь у них обоих не получалось заново воспроизвести те самые убийственные взгляды, которые так перепугали первого помощника. Супруги расселись по своим местам и развернулись в разные стороны. Наступило напряженное молчание. - Прости, - первым нарушил тишину дер Тод. – Я действительно устал. Из-за своих привычек и капризов так срываться на даме недостойно мужчины и императора. Прости меня. - Посмотрим по твоему поведению, - ответила дама, продолжая смотреть куда-то в сторону. - Элизабет, - император вдруг встал со стула, подошел к супруге и присел на подлокотник кресла. – Элизабет, посмотри на меня. Ну же, не дуйся, посмотри на меня. Неуловимым движением он сдернул серые перчатки, и приподнял лицо ее величества, нежно прикоснувшись холодными белыми пальцами к ее точеному подбородку. - Элизабет, я люблю тебя, - глядя ей в глаза, произнес дер Тод. От его откровенного, прямого искреннего взгляда у нее внутри все перевернулось. Он был до того невыносим, этот взгляд, что хотелось отвести глаза, убежать куда-нибудь, спрятаться… Но на это не было сил - одновременно хотелось смотреть и смотреть, в эти бездонные серые глаза, в которых, как ей порой казалось, отражалась Вселенная. А сейчас - нежные, любящие, теплые, искрящиеся озорством и немного дьявольщиной, и самое главное – смотрящие только на нее. – Полюбил с первого взгляда, и буду любить всегда. - Не говори «всегда», ты же не знаешь… - попыталась слабо сопротивляться Элизабет, все-таки найдя в себе силы отвести глаза. А то так ведь до чего-нибудь неподобающего дойдет… - Я знаю, что такое вечность, поверь мне. И я знаю, что я чувствую и чего я хочу, - уверено заявил он, отпустил ее подбородок и встал с подлокотника. - И чего же? – как бы для поддержания разговора спросила его супруга, хотя внутри она сгорала от любопытства. Она не понаслышке знала, что когда в глазах его величества пляшут вот такие озорные огоньки, ждать от него можно чего угодно. - Я хочу превратить свое наглое утверждение в реальность. То есть потанцевать с тобой. – Он воровато выглянул за двери, никого там не обнаружил и удовлетворенно улыбнулся. Потом плотно их закрыл, и зачем-то провел указательным пальцем по стыку створок. За его пальцем тянулась еле видимая полоса, которая несколько раз мигнула сиреневым, а потом и исчезла вовсе. - Как, здесь? – удивленно спросила Элизабет, наблюдая за таинственными манипуляциями августейшего супруга. - Да. Здесь и сейчас, - непреклонно заявил он. - Но здесь же не хватит места… - еще больше растерялась императрица, оглядывая заставленный мебелью кабинет. А владелец этого кабинета тем временем внезапно хлопнул ладонью по стене, закрыл глаза и пробормотал несколько слов. Все стены, включая пол и потолок, на мгновенье осветились синим светом, и тут же погасли. Дер Тод удовлетворенно кивнул сам себе и обернулся к недоумевающей императрице. - О, места нам хватит, - протянул он и хитро подмигнул ее величеству. – Встань на минутку, пожалуйста. - Мы куда-то телепортируемся? – спросила Элизабет, понимая, что женское чутье ее не обмануло, и его величество сейчас изволит чудить. - Телепортируемся? Нет, конечно. Зачем же я тогда запер дверь кабинета так, что она не откроется, даже если туда будут ломиться все ангелы, демоны, и лично Люси с Иешуа? И звукоизоляцию поставил такую, что взорвись в моем кабинете сверхновая, никто и не заметит? Он нагнулся к креслу и чем-то пощелкал под сиденьем, отчего спинка сначала зашаталась, а потом откинулась назад. Элизабет никогда бы не подумала, что это массивное и солидное на вид кресло, оббитое дорогим бархатом, могло так легко раскладываться. - Ну вот, теперь в твоем кабинете стало еще меньше места. И зачем ты раскладывал это кресло? Ты что, на нем и танцевать собрался? Да тут же два шага сделаешь, и упадешь сразу… - Моя дражайшая супруга, я просто поражаюсь порой, как ты умудряешься не понимать таких толстых намеков. Отвечаю на твой вопрос – да, именно на этом кресле я и собираюсь с тобой танцевать. Но ты права, если мы будем танцевать так, как ты себе это представляешь, то есть в вертикальном положении, то упадем, не сделав и трех шагов. А вот если так, как это себе представляю я… - она вдруг почувствовала его пальцы на своих плечах, а обжигающее холодом дыхание – на открытой шее, - То есть в горизонтальном положении… Он резко обернул ее к себе лицом – и их взгляды встретились. И второй раз за этот час у нее внутри все перевернулось. Этот всепоглощающий белый огонь, это завораживающее пламя страсти, что расцвело в его зрачках, невозможно было спутать ни с чем. Она видела это пламя всего раз – в ту самую ночь, когда умерла. В ту ночь она даже не видела дворца Смерти, ее нового дома, они телепортировались в его покои прямо от Центральных Врат. И сразу же повалились на лиловые простыни, не заботясь ни о закрытых дверях, ни о звукоизоляции… Так было и сейчас – не успела Элизабет опомниться, как дошло до совсем неподобающего. Его величество не стал терять времени зря. Он крепко обхватил ее за талию и поцеловал. Нежно и чутко, совсем не так, как ожидалось бы от потустороннего существа с таким пламенем в глазах. Постепенно он затянул ее в более глубокий и чувственный поцелуй, сводя с ума своими горячими шершавыми губами, которые так резко контрастировали с ледяным атласом кожи. И ей тут же стало все равно, что это не подобает императрице – одной рукой она обхватила его за шею, а второй стала расстегивать пуговицы камзола. Руки императора скользнули вверх по ее спине, и он на мгновение разорвал поцелуй, вполголоса ворча что-то нелестное о моде девятнадцатого века и корсетах в частности. И вот шнуровка распустилась, их губы воссоединились, и в следующий момент Элизабет почувствовала спиной бархат разложенного кресла, а хладные пальцы – на оголенной коже. Последнее, что она услышала – тихий щелчок, с которым ее супруг погасил все свечи в комнате, кроме двух, что горели в канделябре на его рабочем столе. А последним, что она увидела, был полог длинных белых волос, который мягко щекотал ее щеки, и окончательно отрезал ее от остального Потустороннего мира... Они погрузились в таинство самого древнего танца на том свете и на этом. Он повел – и она пошла за ним. Этот танец чем-то напоминал танго – иногда страстное, иногда нежное, но всегда дико чувственное и восхитительное. Плавные изгибы рук, резкие выпады ног, легкий наклон корпуса то в одну сторону, то в другую – и все это под рваный ритм сердец, под музыку, слышимую лишь двумя танцорами. И вот – кульминация, последние несколько тактов, и концовка, что заставляет возлюбленных хвататься друг за друга, чтобы не раствориться в том неповторимом и невыразимом словами чувстве абсолютного счастья, когда тебе больше ничего не нужно. Только бы остановить стрелки часов… Элизабет накрутила еще одну белую прядь на палец и невинно поинтересовалась: - Так мы пойдем на бал или нет? - Конечно, пойдем, - согласился умиротворенный и даже как-то немного посвежевший император. – Неужели ты всерьез думаешь, что это действительно наш последний танец? - Ну, я надеюсь, мы же при всех так не будем танцевать? – улыбнулась императрица. - Я сомневаюсь, что у Люси есть такие вот удобные кресла. Не на алмазном полу же, в самом деле, еще спину застудишь… - на полном серьезе ответствовал его величество. - Тод! – возмущенно воскликнула она и легонько стукнула его по груди. Он звонко рассмеялся, и, перехватив ее руку, занесенную для очередного удара, поцеловал хрупкое запястье. - Да шучу я, шучу! И вообще, даже если бы ты могла заболеть, после меня ты вряд ли там простудишься… Если я правильно помню, температура моего тела ниже, чем температура того алмазного пола. Во всяком случае, мне он показался весьма теплым. - Ты же говорил, что не любишь всякие балы и праздники, откуда ты знаешь, насколько холодный пол в бальном зале Люцифера? – поддела его августейшая супруга. - Ээээм, я сомневаюсь, что сейчас походящий момент тебе это рассказывать… - опустил глаза его величество. - Тод, ты что, проверял? Именно таким способом? С хозяином зала? – ужаснулась Элизабет. - Нет-нет, это совсем не то, о чем ты подумала! – поспешно заверил ее супруг. – И, хотя сексуальная ориентация у меня весьма нечеткая, с ним у меня никогда ничего не было. Он не в моем вкусе, а я – не в его. Мы просто когда-то упились вусмерть, и ночевал я у него на полу в бальном зале, так как дойти до спальни оказалось сродни подвигу, а телепортироваться я поостерегся, боясь спьяну напутать с координатами и попасть куда-нибудь не туда. Ну ты просто представь себе – вваливается к тебе в дом Смерть в компании с Дьяволом и оба лыка не вяжут. Да никто ж нам никогда бы не поверил, что мы первые лица Потустороннего мира, как есть бы в обезьянник сдали… Ну что ты хихикаешь? Тебе смешно, а люди потом перепугались бы. Ладно еще мы пьяные, а ты представь нас с бодуна… Ну что ты ржешь, бессовестная! – укоризненно заметило первое лицо Посмертия, которое тоже начало потихоньку хихикать, глядя на веселящуюся супругу. – Я надеюсь, ты уже придумала, что на бал наденешь? - Ой, не могу… - императрица утерла выступившие слезы и задумалась на пару секунд. Потом вдруг трагично заломила брови. – Тод, мне решительно нечего надеть на этот бал! - Ну вот, теперь ты еще захочешь в мир живых наведаться за новейшими фасонами платья, а потом загрузишь моих портных по самое не хочу. - Ну Тод, ну пожалуйста… - начала ластиться Элизабет, но быстро поняла, что на императоре подобный номер не прокатит, и заявила командным тоном, - Завтра же телепортируй меня в Париж, я тут императрица, или просто фаворитка какая-нибудь?! - Ох уж эти императрицы... – вздохнул его величество и легонько провел пальцами по ее щеке. – Как же я вас все-таки люблю… И не надо на меня так глазами сверкать, не буду я тебя телепортировать. - Как это не будешь? А новое платье на бал?! - Я телепортируюсь с тобой. Ведь мой гардероб тоже безнадежно устарел… - Тод! – радостно воскликнула императрица и обняла его за шею. – Я тебя люблю! - Я знаю, милая, я знаю… - прошептал его величество и блаженно улыбнулся. Ох уж эти люди… Никогда с ними не соскучишься. Не смотря на все свои пороки, воистину они – самые странные, самые непостижимые, и самые прекрасные существа во Вселенной.