Непростая жизнь Кучики Бьякуи

Бьякуя с удовольствием наблюдает, как она пытается спрятать засос на шее под воротник. Конечно, у нее ничего не получается. - Хочешь, гинпаку одолжу? – Он лениво приподнимается на локте, наслаждаясь ощущением счастья, которое охватывает его, когда Рукия одаривает мужа возмущенным взглядом. – А еще лучше оставь ты в покое эту форму и иди ко мне. – Томный взгляд из-под ресниц – и это Кучики Бьякуя? - Мне пора в отряд. Даже представить страшно, что там Сентаро и Кионе за целый день натворили. Думаю, что ущерб после войны с Айзеном не идет с этим ни в какое сравнение. - А на минуточку? - Знаю я эту минуточку. А тайчо там без меня плохо. Бьякуя хмурит брови. - Заберу тебя к себе в отряд. Сдается мне, ты слишком много времени проводишь со своим капитаном… - Укитаке-тайчо добрый, сильный, смелый и вообще замечательный человек! Бьякуя хмурится сильнее. - Мне уже начинать ревновать? - Можешь начинать прямо сейчас, - аметистовые глаза сияют. – И по твоей милости я опаздываю, поэтому позавтракаю в казарме. – Легкий прыжок – и Рукия уже несется по саду. Шаги замирают прежде, чем перестают хлопать рамы. Бьякуя откидывается на футон и с ужасом осознает, что начинает понимать своего лейтенанта – работать лень. У Рукии болит голова. Она в конце концов прогнала этих ужасных офицеров и может поработать с бумагами. Бумаг – больше чем Пустых в лесу Меносов. И она так и не позавтракала. Прямо на доклад главнокомандующему опускается аккуратная коробочка. - Время обеда, Кучики-сан. Бьякуя присел на краешек стола и выглядит страшно довольным. Ну, настолько, насколько может быть довольной ледяная статуя. - Ты слишком много работаешь, - тонкие пальцы перебирают ее волосы и она со вздохом откидывается затылком на подставленную ладонь. - Я прогуляла вчера целый день. - Но оно ведь того стоило? – серые глаза так и лучатся самодовольством. - Кто бы тебя сейчас увидел, - тонкие пальцы проворно переползли с затылка в вырез косоде. - Твой капитан болеет? – от дразнящего шепота внизу живота сразу становится тяжело. - Да, - выдыхает она. - И ты отправила этих разрушительных созданий за ним ухаживать? – рука уже собственнически хозяйничает в вырезе формы. - Да, - голос срывается в хрип. - Прекрасно, - одним движением он сбрасывает со стола бумаги. - У меня… голова болит, - она сопротивляется, но явно слишком слабо. - Значит, займемся общеукрепляющими процедурами, - он резко притягивает ее к себе. Проснувшаяся в нем страсть, кажется, охватывает все вокруг своим пожаром не хуже Рюнджинджакку. Она кипит в крови, бьет в голову как саке. Но Рукия, каждый вечер засыпающая у него на плече совершенно изможденной, все чаще просыпается посреди ночи с мыслью о том, что будет, когда он утолит свою страсть?