* * *
Он хотел машинально потереть глаза, которые ужасно болели из-за адских прожекторов, направленных прямо на него, но быстро опомнился и, растянув губы в широченной улыбке, поклонился залу, шепнул в микрофон нежным женским голосом «спасибо» и скрылся за кулисами. Только тогда с его уже онемевшего лица спала, кажется, такая искренняя улыбка, которая должна дарить и дарит каждому зрителю хорошее настроение. На сцене был совсем не Том. Он не имеет права там присутствовать. Не имеет права хоть на секунду показать свои эмоции. Не имеет права вмешиваться в жизнь всегда счастливой, немного самовлюблённой, но при этом любящей весь мир Кончиты Вурст. Ей никто не делал больно, она никому не причинила боли. Только Том. Во всём виноват именно он. Девушка в прекрасном вечернем платье с осанкой королевы и грацией кошки прошла по тёмному коридору в свою гримёрную. Там, облокотившись на небольшой столик с косметикой, её уже ждал мужчина. Заметив вошедшую Вурст, он бодро улыбнулся: - Ты была великолепна, как всегда! - Спасибо, - сухо ответила певица и, даже не взглянув на своего поклонника, села перед зеркалом и демонстративно устало вздохнула, словно надеясь, что он поймёт её намёк и оставит одну. Но солидно одетый сорокалетний мужчина лишь хмыкнул и скрестил руки на груди, выжидающе смотря на Кончиту. – Господин Гирш, не могли бы вы оставить меня наедине с собой? – скрывая нервозность в голосе, как можно ласковее произнесла Вурст, сильно сжав в руке губную помаду. Как же он ей надоел! Он преследует её уже около полугода, посещает чуть ли не все мероприятия, в каких она участвует, задаривает её цветами и подарками, благо средства на это у него есть. Гирш бизнесмен. Не совсем известная и не такая влиятельная личность, как, например, сама Кончита, но деньги у него всегда водились. А всё ведь начиналось вполне безобидно. Он подошел к ней на одном из концертов, подарил букет прекрасных красных роз, сказав, что является самым большим поклонником творчества Дивы, и попросил автограф. Всё так просто и вполне безобидно. Но это был совсем не конец, как казалось Вурст. Гирш продолжал посещать концерты, ему снова и снова удавалось лично встретиться после мероприятия с певицей, перекинуться с ней парой фраз, она ему всегда вежливо улыбалась, но не более. Вскоре всё стало выходить за рамки дозволенного. Он начал ухаживать за ней, дарить слишком дорогие подарки, приглашать на свидания, от которых Кончита вежливо отказывалась. В конечном итоге этот поклонник стал попросту поджидать певицу на каждом углу, не давать ей прохода, пока она с ним не проведёт светскую беседу и в очередной раз не откажется от встречи с ним. Шкала раздражения на этого мужчину у девушки всё росла и росла также стремительно, как и его наглое поведение. Кончита была против того, чтобы в это вмешивался её агент с телохранителями, она считала, что может справиться сама. В конце концов, мы живём в цивилизованном мире, да и у Тома, собственно, неплохая физическая подготовка… - Боже, дорогая, к чему такая официальность? – с этими словами Гирш подошел к сидящей девушке сзади и опустил руки на её плечи. – Концерт был прекрасен, и он забрал у тебя много сил. – Кончита почувствовала, как чужие пальцы стали нежно массажировать плечи, медленно переходя на ключицы. - Но, думаю, я смогу помочь тебе… - он наклонился и приблизился к певице настолько, что она стала чувствовать на своей щеке его неприятное горячее дыхание: - … расслабиться, - после тонкие губы коснулись бархатной бороды Вурст, от чего она чуть вздрогнула и тихо выдохнула: - Господин Гирш… не надо… - Я буду нежен, - прохрипел тот, руками проскальзывая всё ниже к декольте девушки. - Я сказала: не надо! – Кончита схватила руки, тем самым останавливая его. – Что вы себе позволяете?! - Не будь такой неженкой. Мы давно знаем друг друга. Пора бы уже перейти на новый уровень наших отношений, ты так не думаешь? – Гирш настойчиво ласкал пальцами кожу Вурст, совершенно не обращая внимания на сопротивления. - У нас нет никаких отношений. И я вас совсем не знаю. Так же, как и вы меня, - певица резко вскочила с места, тем самым сбросив с себя чужие руки. - Разве? – Мужчина развернул её к себе лицом и с улыбкой проговорил: - Я могу рассказать тебе всё, что угодно, дорогая, только задай любой интересующий тебя вопрос. - Вы меня не интересуете. - Это исправимо… Ты отталкиваешь меня, потому что тебя что-то тревожит. Я понял это, потому что слишком хорошо тебя знаю. Когда ты пела «Unbreakable». Будто эта песня с недавних пор стала для тебя чем-то… особенным. М? Я прав? От услышанного по спине Кончиты прошлись мурашки. Ей стало не по себе, словно кто-то чужой проник ей в душу и начал безжалостно наносить удары по кровоточащим ранам. Он был прав. Да, прав. Но не во всём. Не для Вурст «Unbreakable» стала особенным шрамом в сердце, а для кое-кого другого. Того, чья ненависть на Гирша с каждым мгновением увеличивается и увеличивается. Зачем только он это всё говорит? Пытается произвести впечатление? Сделать вид, будто он глубоко понимающий и внимательный мужчина? У него это явно не выходит. - Я в последний раз по-хорошему прошу вас покинуть мою гримёрную, - дрожащим от наступающего гнева голосом произнесла певица, сжимая руки в кулаки. – Иначе… - Иначе что? Вызовешь охрану? – бизнесмен усмехнулся и начал приближаться к Кончите всё ближе, от чего той пришлось пятиться, пока, в конечном итоге, её спина не соприкоснулась с холодной стеной. Тупик! Поняв, что любимая Дива никуда не сможет убежать, Гирш широко улыбнулся и стал медленно приближаться к красивому лицу певицы. – Ты даже представить себе не можешь, как я схожу по тебе с ума… - Я и не хочу себе представлять, - прорычала Вурст, и уже через мгновение она ударила коленом по промежности бизнесмена, от чего мужчина резко отпрянул и машинально схватился за пострадавшее место. – Ублюдок, - выплюнул Том и заправил прядь выбившихся волос за ухо, после чего громко сказал, снова вернув своему голосу нотки женственности: - Охрана! Уже через считанные секунды Кончита наблюдала за тем, как широкоплечие парни в чёрных костюмах увели прочь из гримёрной чёртова Гирша. Убедив начальника охраны, что всё в порядке, Вурст вернулась на своё место перед зеркалом и устало взглянула на собственное отражение. «Что же теперь?» Помассировав виски, чтобы привести мысли в порядок, девушка достала из сумки-холодильника, которую всегда можно было найти в любой гримёрной певицы, бутылку холодной воды и сделала пару глотков. Надо ехать домой. В пустую квартиру. Где её снова встретит лишь тишина и всё ещё не убранный бардак. Нет, не её. Тома. - Что здесь произошло?! – в гримёрную влетел ошарашенный Морган, но увидев, что Кончита сидит здесь одна, чуть успокоился. – Ты в порядке? - Да, - только ответила она, переведя взгляд на белобрысого парня и заставив себя улыбнуться. - Кто это был? – Мэтт уселся в свободное кресло, внимательно разглядывая Вурст, словно пытаясь найти подвох. - Очередной приставучий поклонник, - певица пожала плечами. - Всё в порядке, охрана уже разобралась с ним. - Хорошо… - парень растерянно почесал затылок. – Останешься ещё на пару часов? Мы с ребятами VIP-столик заказали. Ты всех знаешь. - Нет. Мне надо домой. – Друзья встретились глазами: - Правда, Мэтт, надо. - Что стряслось? Чувак, уже на протяжении долгого времени ты ходишь сам не свой, - обеспокоенно начал Морган. – Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы не замечать этого. Том лишь сжал губы в тонкую полоску и опустил взгляд, тем самым сдав себя с потрохами. Он понимал, что долго не сможет скрывать своё состояние от других, во всяком случае, от близкого друга. Мэтт был прав, он знает Нойвирта как облупленного. - Не важно. - Нет, важно. По крайней мере, мне важно. Мне не всё равно, что творится с тобой. – Но Томас лишь отвернулся обратно к зеркалу. Тогда Морган, тяжело вздохнув, встал и направился к выходу: - Я не стану на тебя давить, но… В любом случае, если тебе надо будет выговориться, ты знаешь к кому обратиться. Мэтт вышел из гримёрной Вурст, но вдруг резко остановился, когда услышал: - Я люблю Эмили Дейс.* * *
POV Эмили Дейс. - Эми, ужин готов! – послышался голос брата из соседней комнаты, и я, отложив книгу в сторону, встала с удобного кресла, чтобы направиться прямиком в кухню, где был накрыт стол на троих человек. - Надеюсь, ты не против моей лазаньи? – когда я оказалась на месте, ко мне подошла добродушно улыбающаяся брюнетка и взяла меня за руку. - Нет, я только за, - усмехнулась я. – Боже, Мари, откуда ты узнала, что я хотела именно лазанью? - Интуиция никогда меня не подводит, - девушка Даррена подмигнула мне и повела к одному из стульев. – Садись, сейчас положу. Сев по правую сторону от довольно улыбающегося старшего брата, я поблагодарила Мари и приняла у неё тарелку с порцией великолепно пахнувшего блюда. Когда и девушка села за стол, мы пожелали друг другу приятного аппетита и принялись поедать, наверное, самую вкусную лазанью в этом мире. После посещения со мной врача, Даррен поставил меня перед фактом, что уже купил два билета в Германию и мы едем туда знакомиться с его девушкой. Не могу сказать, что я сильно сопротивлялась. Скорее даже наоборот. Наверное, просто понимала, что эта поездка пойдёт мне лишь на пользу. В конце концов, я давно хотела пообщаться с Мари. Так что, взяв отпуск за свой счёт, уже на следующий день я в сопровождении брата полетела прямиком в Германию и, чёрт возьми, ни разу за несколько дней, проведённых здесь, не пожалела об этом! Мари Райли оказалась замечательной доброй девушкой. Красивая, умная двадцатидевятилетняя девушка с прекрасными кулинарными знаниями. Кажется, Даррен нашел себе действительно идеальную вторую половинку. Мы с ней быстро нашли общий язык. Оказалось, обе работаем в одной сфере. Мари занимает должность редактора в крупном немецком издательстве, и она даже намекнула мне, что если я решусь написать книгу, то с удовольствием поможет мне вывести мой «шедевр» на свет. На самом деле, я знала, что Даррен привёз меня сюда не ради моего благословления их с Райли. Он хотел, чтобы я окончательно отвлеклась, перестала хандрить. Не могу точно сказать, получилось ли у него, но, как говорит сам парень, я начала чаще улыбаться. Здесь было действительно неплохо. Нет, даже не неплохо, очень хорошо. Дом, где ребята снимали квартиру, находился в пяти минутах от парка, куда брат меня постоянно вытаскивает, всё время ворча, что мне необходимо выходить на свежий воздух. Сам район был тихим и спокойным. Было уютно. И я впервые за долгое время чувствовала себя спокойно. Несмотря на всё ещё не исчезнувшую тошноту и частое головокружение, я вполне могла сказать, что жизнь снова налаживается. И она действительно улучшалась с каждой секундой, проведённой здесь, но когда в моей памяти всплывал человек, о котором я пыталась не думать, мне хотелось выть лишь сильнее. Даже вдали от Вены я не могу перестать думать о Томе. И ни Даррен, ни Мари с её замечательными кулинарными шедеврами, никто не мог это исправить. Но время лечит, разве не так говорится?