Часть 1
25 мая 2014 г. в 23:23
Однажды, на морское дно с поверхности упала девочка. Все взрослые, видевшие это, равнодушно отводили взгляд и закрывали глаза детям, что бы в тех не просыпалось сочувствия. Единственный из всей морской деревни, кто смотрел на это создание, не отрывая взгляд, - это моя Чешуйка, величаемая "Господин Уроко".
Его голубые глаза не выражали никаких эмоций, ему не раз приходилось видеть утопающих. Правда, эта девочка оказалась не из тех, кто борется за свою жизнь, а ведь я, в лице Уроко, еще ощущал ее жизненные силы.
Как только маленькое создание скрылось за скалами из виду, Уроко развернулся и вернулся к священному огню, на свое лежбище, бросив сидевшему рядом с ним Сакишиме Томору что-то вроде "Найдите ее и принесите мне". Верховному жрецу ничего не оставалось. Выполнять поручения Бога - его обязанность.
Он проявил слабость.
Я проявил слабость.
***
- Господин Уроко, не понимаю, как Вы еще не растолстели... - Задняя дверь в мое святилище отодвинулась, и позади духовного огня появилась фигура девушки. Она на носочках обошла престол с огнем, оказавшись за спиной лежащего хранителя деревни. - Прокляну, - высказал свое коронное Уроко и перелистнул страницу газеты, лежавшей перед ним. Он даже не посмотрел на вошедшую, отчего той, похоже, стало немного грустно. Поиграв с огнем, девушка переступила через ноги Уроко и присела на подушку, принадлежавшую Сакишиме Томору. - Я тебя так плохо растил, что ты меня совсем не уважаешь? - Все же посмотрел на девушку Уроко. Нежным, радушным, но усталым взглядом. Та нежно улыбнулась, с долей вины, и отмахнулась. Мое воплощение вздохнуло и приняло сидящее положение. - Чего хотела то, Аису? - Поинтересовался он, почесав затылок и посмотрев в сторону. Девушка вздрогнула, когда услышала свое имя. Уроко всегда его произносил так нежно, что она просто таяла, а меня постоянно бросало в дрожь. Шатенка уже приоткрыла рот, чтобы начать говорить, но осеклась, уже набрав воздуха. На губах появилась мелкая дрожь, ладошки смяли ткань юбки, а глаза беспринципно пытались скрыться, что было фактически не возможно. Не здесь. - А ты как была ребенком, так ребенком и осталась, - блондин обратно лег, только на сей раз на спину, и положил ладони под голову. Его мягкие белые волосы и без того создавали подобие подушки, но так было удобнее. Удобнее голове, а сердцу в любом положении было больно. - Ребенок..? - Девушку будто озарило. Все эти годы она была влюблена в того, кто считал ее ребенком. На глаза накатились слезы, а сердечко билось настолько громко и быстро, что, казалось, сейчас выпрыгнет из груди. Все эти годы... с того, дня, как она впервые увидела эти добрые, представшие пред ней глаза, как она впервые дотронулась до пушистых волос, как впервые случайно дотронулась до кожи и чешуи Уроко... С того дня она была влюблена в него. Я чувствовал это. Аису поднялась, чем привлекла внимание и поймала на себе непонимающий взгляд, почтительно поклонилась, проронив пару слезинок, и быстро убежала прочь. Она неслась, куда глаза глядят, на бегу вытирая слезы, падая, поднимаясь, снова вытирая слезы теперь грязными руками. И после этого она отрицает, что не ребенок? Глупо. Спотыкаясь на каждом шагу, ноги привели ее к заброшенному месту. К месту, куда столько раз опускались отданные мне дары людей с поверхности. Она была на кладбище дев. Сейчас мне показалось, что она может меня видеть. Меня, оберегающего ее с рождения. Но мне только показалось. Обходя "мертвых" дев, она все ближе подбиралась к тому месту. К тому самому месту, куда опускались те, чьи сердца я забирал. Те, кого я спасал от горя, присваивая их любовь себе. Я эгоист? Да, наверное. Бетонная рука, торчавшая из земли и вызывающая мурашки, которые начинали носиться по коже волнами, манила Аису. И она, наконец-то, дотронулась это этого пьедестала. А... нет, почти дотронулась. - Не глупи, - он вовремя... - Али девой стать захотела? - Ха, только вот она уже дева. Уроко стоял на камне, облокотившись на скалу сбоку от него. Девушка стояла молча, не поворачиваясь и держала руку в считанных миллиметрах от бетона. Уроко оттолкнулся от опоры под ногами и всплыл, направившись к девушке. Та опустила руку и склонила голову. - Что делать человеку, если он влюбился в бога? - Тихо спросила девушка, сжав руки в кулаки. - Что делать человеку, если его любимый считает его ребенком? - Голос Аису постепенно повышался, а слезы снова начинали создавать водопады. - Что делать ребенку, если тот, кто всегда рядом, не видит его любовь?.. - Громкий голос снова сошел на "нет", и теперь эти вопросы, как тысячи песчинок, летали эхом по океану. Аису развернулась лицом ко мне, то есть... к нему, и увидела то, что боялась увидеть больше всего: глаза, не имеющие возможности ничего объяснить. Слезы действительно уже текли в три ручья, но появившаяся улыбка творила нечто невероятное. - И вот... снова, ты смотришь на меня так... снова, ты, будто говоришь, что так и должно быть... снова, я плачу перед тобой... Захлебываясь слезами, девушка больше не осознавала реальности. Только поэтому она не уловила момента, как он сделал шаг, сократив расстояние. Только поэтому она не верила тому теплу, что давали ей его объятия. Только поэтому она плакала, как младенец, уткнувшись в его грудь. Все только потому что, она уже не была в реальности. Но... одно - самое главное, - она услышала и осознала. - Я люблю тебя, Аису... Даже такого ребенка как ты, люблю... Тогда... я впервые увидел слезы на его глазах. Тогда я впервые увидел со слезами себя. Тогда я впервые увидел со стороны себя и Одзёси... Тогда он впервые обнимал кого-то так сильно, но так заботливо и трепетно...
