"Неверие тому, что даже очевидно"

Неверие тому, что даже очевидно. Мир полон призраков, как Лысая гора. Ни пенье петуха, ни жаркая молитва Не прогоняют их с утра и до утра.

В окно, лишенное штор, но зато снабженное железными решетками, бьет свет безликой луны. Этот свет, липкий и обволакивающий, будто бы вытягивает наружу все потаенные страхи и мертвые надежды, доселе скрытые в темноте. Вот и сейчас в дальнем углу палаты, там, докуда не достают мертвенные лучи, я вижу твой неподвижный образ. Образ, который я многие годы пытаюсь забыть, и в то же время упорно не хочу этого делать. Образ, который каждую ночь на протяжении этих лет не дает мне уснуть. Я судорожно ловлю воздух пересохшими губами, и пытаюсь вспомнить строчки хотя бы какой-нибудь молитвы. Смешно, да? Я ведь не верю ни в Бога, ни в нечистую силу. Но я вижу тебя, как тяжелое воспоминание о когда-то счастливом прошлом, и словно в забытьи взываю к Всевышнему, существование которого я всегда отрицал. Теперь я и в нечистую силу поверил, с того самого дня, как ты впервые явилась мне. Я тогда еще не был заточен в эти якобы приветливые стены палаты в психиатрической лечебнице. Поверил. Но так и не удосужился выучить ни одной молитвы. ― Зачем ты приходишь ко мне? Объясни! Что тебе нужно? – я не выдерживаю и срываюсь на крик. Раньше я шептал эти слова, потом почти рычал, сейчас вот кричу. Ты не отвечаешь мне, зато дверь почти мгновенно распахивается и в палату, полностью игнорируя тебя, входит полноватая медсестра, которая успокаивающе шепчет: ― Ну-ну, дорогой мой, чего же ты так разошелся? Кошмар привиделся? Я не отвечаю ей. Я даже не смотрю на нее, потому что взгляд мой устремлен на тебя. На мгновение мне хочется рассказать медсестре, о том, что в моей палате каждую ночь появляется призрак девушки, в которую я когда-то был безумно влюблен. Однако это мимолетное желание быстро уходит, ведь я понимаю, что если поведать медсестре о своих видениях, то она вновь привяжет меня к кровати, сочтя, что у меня в очередной раз началось обострение. А мне совсем не хочется, чтобы к ежедневной бессоннице и головной боли добавилась еще и боль растертых веревками запястий, поэтому я просто отвечаю: ― Да, кошмар. ― Будь хорошим парнем и больше не кричи. Ты же не хочешь, чтобы я вколола тебе успокоительное? Правда? Иначе будет очень больно. Вряд ли будет больнее, чем когда видишь желанный образ и не знаешь, что ты испытываешь: благоговейный страх, тоску или то самое чувство, которое заставляет сердце биться чаще. И если это последнее, то почему так хочется избавиться от этого навязчивого чувства, но в то же время и не отпустить его? Почему я хочу, чтобы она вколола мне что угодно, лишь бы забыться сном и не видеть твоих печальных карих глаз и полуулыбки, в которую я когда-то влюбился, как мальчишка? Почему не даю ей согласие и спокойно наблюдаю, как за ней закрывается скрипучая дверь?

Сгинь, наважденье, сгинь! Замкни страницы, книга, Слепи между собой, чтоб их не перечесть!..

За окном слабой розовой дымкой подернулось предрассветное небо. Устав заклинать тебя, чтобы ты ушла, я просто лежу с закрытыми глазами. В голове, точно кадры романтической комедии, всплывают образы из далекого прошлого. Они кажутся далекими и абсолютно нереальными, как будто это не мы, взявшись за руки, бродили под теплым летним ливнем по закоулкам родного города, не мы кормили уток, заполнивших заболоченный городской пруд. Не мы, как дети, смеялись без причины, пугая прохожих безудержным хохотом, и не мы танцевали под чарующую музыку уличных музыкантов… То радостное прошлое никак не хочет соотноситься с серым настоящим: мягкими стенами этой палаты и призраком девушки, которой больше нет… Открываю глаза и тут же встречаю твой теплый, но грустный взгляд. Ты ни капли не изменилась с того дня, когда случилось это. Твои каштановые кудри, все также ниспадают на хрупкие плечи, твои глаза все того же шоколадного теплого цвета, а главное – они все такие же молодые, не тронутые даже легкой сеточкой морщинок, как у меня. Сейчас твой образ стал чуть прозрачнее. Скоро утро, значит, через пару часов ты исчезнешь. Ты оставишь меня на весь день, а я, так и не поняв, зачем ты мне являлась, снова буду ждать встречи с тобой. Бояться, но ждать.

Она томит, как ярость, злость и месть. Она не чтит причин. Она равновелика, Когда причины нет, когда причина есть.

В этот предрассветный момент, мне кажется, что я уловил причину, по которой ты являлась мне. Я знаю, что должен сказать это, если хочу увидеть тебя следующей мучительной, но такой желанной ночью. Чуть подавшись вперед, несмело выдыхаю твое имя: ― Кэтрин… Ты внимательно смотришь на меня, чуть склонив голову набок и прищурив глаза. ― Кэтрин, я все еще люблю тебя. Ты слегка улыбаешься и чуть небрежно киваешь головой. Проникшие сквозь зарешеченное окно лучи солнца озаряют и растворяют твой силуэт. Перед тем, как окончательно исчезнуть, ты улыбаешься мне нежно, совсем как в наши с тобой минувшие счастливые дни. И хотя призраки не умеют говорить, мне все же слышится чуть хриплый голос, отвечающий: ― Я тоже люблю тебя, Стефан.